— Спасибо, — Соскочил на землю, забрал своё ведро и, оглядевшись по сторонам, пошел к ближайшему постоялому двору, ориентируясь исключительно на запах.

' В Москве воняет, бензином, разогретым асфальтом, а в метро вообще не продохнуть'

Такая мысль пришла в голову когда, ощутил запах сена, печного дыма и перешагивал через кучу конских каштанов.

Открыв дверь, наклонил голову и вошел в низкое, темное помещение наполненное ароматом жаренного мяса, лука и чеснока. Остановившись на входе, дождался, пока глаза привыкнут полумраку, осмотрелся и пошел к рослому мужику, стоящему около прохода во вторую половину дома.

— Доброго утра уважаемый, — Поздоровался с ним, — Не подскажешь, как бы мне хозяина местного повидать?

— А на кой он тебе нужон? — Лениво, как бы сквозь зубы, ответил бугай.

— Разговор есть, зови, давай.

Он открыл, было щербатый рот чтоб спросить что-то, но тут его толкнули в спину, — Пошел вон. Пожрал? Иди работай. — Раздался голос и передо мной появился мужик почти с меня ростом, но в плечах шире раза в два, — Ну я хозяин, что хочешь?

— Поесть хочу, а денег нет, вот, хочу тебе ведро продать, возьмешь? Железное, не ржавеет. — И показал ему.

— А на кой оно мне, хотя… — Он задумчиво посмотрел на него, протянув руку, взял, взвесил, — Могу десять копеек дать.

— Да в нем железа на рубль, да работа, оно заморское, такие здесь не делают.

— Двугривенный.

— Оно тебе десять лет прослужит, в него молоко доить самый раз, а легкое, какое. Сразу и не устанешь такое таскать.

— Двадцать пять, даю.

— Побойся бога, я сам за него два с полтиной отдал, рубль.

— Полтину, дам, — Он посмотрел на просвет, дырок не было, я его только третьего дня как купил.

— Давай рубль, и я тебе расскажу, как приправу готовить.

— А зачем она мне?

— Её можно с рыбой, с мясом, с курицей, да с чем хочешь есть. Не пожалеешь. Да и делается легко, ничего особого не надо. Не пожалеешь, если в секрете сохранишь, все купцы к тебе потом ходить будут, денег заработаешь. Думай. Только не долго, я могу и к другим уйти им секрет продать.

— Пойдем, — Он мотнул головой и, не вернув мне ведро, скрылся за дверью.

Перешагнув за порог, я очутился в узком коридоре, пара шагов и я вышел на кухню.

— Тебя как зовут? — Встретил он меня.

— Федор. А…

— Евсей. Что тебе надобно для твоей приправы.

— пару яиц, соль, масло какое есть, только коровьего не надо, уксус, соль.

— Акулина! — Крикнул Евсей в голос, — Иди сюда, клюка старая.

— Что орешь ирод? Дарью разбудишь.

— Забери, — Протянул, мое, уже бывшее ведро. — Как она там, лучше не стало?

— Не, всё также, — Забрав посудину, ушла за занавеску.

— Евсей мне нужна плошка не глубокая и продукты.

Он мотнул головой, словно отгоняя какие-то мысли, прошел к столу стоящему под узким оконцем. Я двинулся следом, оглядываясь по сторонам. М-да, вид убогий, но чистенько, столешница скобленая до бела, разные доски для нарезки, они и тарелки, пара ножей устрашающих размеров, ящики с луком, морквой, кадушка с крышкой, но по свисающим кускам понятно, что с квашеной капустой, и ещё одна, наверно с огурцами. И здоровенная печь.

' Не фонтан, миксера здесь я точно не найду, как и венчика, будем изобретать'

Пока осматривался, Евсей уже поставил все требуемое на стол и теперь смотрел на меня в ожидании.

— Приступим, — Я вбил четыре яйца в глиняную миску, посмотрел вокруг, в поисках чего ни будь, чем можно было начинать взбивать, — Евсей, нужно пяток березовых прутков.

Пока он ходил на двор, отделил желток, нарезал и связал принесенные ветки в подобие некого венчика.

— Я разбил сюда яйца, взбиваю, кидаем щепотку соли, и ложку уксуса и начинаю понемногу подливать масло, — Рассказывая, работал миксером, взбивая майонез, дома его делал пару раз, но самому делать не рентабельно, легче в магазине купить. А здесь…

Минут через десять я получил густую однородную массу, с запахом жареных конопляных семечек и довольно острую на вкус, уксуса я всё-таки перебухал. Спросил меда, старого, сковырнул сверху засахаренную корку, вроде получше стало. Но всё равно чего-то не хватало.

— Евсей, у тебя яблок кислых нету? — Лимонами здесь не пахло, как и не было горчицы, сахар жрали только богатые мира сего. Вот и решил сделать эрзац из того что есть в наличии. Эта хрень прошла на ура, когда я предложил Евсею намазать эту отраву на хлеб и попробовать.

— Говоришь, можно мясо с ней жарить?

— Можно, и птицу и рыбу. Мясо можно мариновать, а потом кусочками на вертеле жарить. Попробуй, не пожалеешь.

— Похоже на то, как наши бабы делают, только у тебя вкусней получилось. А сколько это масло яичное лежать может?

Я развел руками, — К сожалению не долго, но я тебе совет дам, посчитай, сколько раз тебе его в день подать просят, а потом делай меньше на четверть. Тогда точно у тебя его всегда подъедать без остатка будут, а не хватит, так сделать его всего ничего по времени надо.

Евсей протянул мне на ладони, размером с малую саперную лопатку, кучку медных монет, — Как и уговаривались, рубль.

— А покормишь меня?

— Ну, иди сидай, кашу будешь?

— С мясом?

— С требухой, греча.

— Лучше с молоком и хлебом. — И уже на выходе поинтересовался, — Кто такая Дарья?

— Сродственница, сестры дочка, простыла.

— А чем лечите?

— А ты что, лекарь?

— Да, нет. Просто… — Замялся, — Просто помню, как матушка лечила, когда меня такая же лихоманка прихватила.

— Молоком с медом на питье даем, в бане парили…

— Смола, живица есть в доме?

— Как не быть? Есть такое.

— Возьми хлебное вино, самое ядреное какое у тебя есть, из смолки всю грязь убери и залей вином чтоб поверху на палец было, дня за три должно раствориться. Дальше берешь одну ложку растопленной живицы да две ложки сала нутряного, ставишь на малый огонь и греешь пока не растопиться. Как разойдется, отставишь в сторонку, и пусть стынет, но не до конца, теплым должно быть.

Мёд липовый есть?

— А как же, завсегда держим.

— Кладешь в горшочек, теплый, ложку меда и перемешиваешь, пока настаивается, надо кость пережечь но не дочерна, а до бела, перетрешь в порошок, положишь столько, сколько на кончике ножа помещается. Размешиваешь и доешь три раза в день по пол ложечки. Понял?

Трактирщик кивнул головой, — Да, а поможет?

— Должно. У тебя сухая черника есть? Её можно заваривать и давать как теплое питье.

— Найду, пошли Федор, покормлю тебя. Акулина, гречу разогрей. — Он вполголоса распорядился, и мы вышли в общую комнату.

Я сел в самый темный угол, лицом к входным дверям.

После завтрака побродил по 'городку' — колхоз 'красный лапоть' ей богу. Низенькие деревянные избушки из потемневших, а кое-где и почерневших бревен с редкими украшениями. Издалека сразу и не поймешь, что за зверь на коньке сидит, толи лошадь, толи еще какая тварь неведомая. Вместо каменного храма, стоит бревенчатое недоразумение. На улице немноголюдно, оно и понятно, осень. С наступлением тепла, по речке Яхроме, пойдут караваны. Здесь они будут, перегружаются на более мелкие суденышки, которые, повезут товары дальше в Дмитров. Издалека, ближе не стал подходить, посмотрел на людскую суету у одного из длинных складов, построенных на берегу реки. Припозднившийся купец стремился побыстрей выбраться из этих мест.

Красивое место, много леса, нет уродливых проплешин огромных полей, линии электропередачи, вульгарных, гипсовых монументов, любимому вождю. Бродил до самого вечера, а устав и проголодавшись, вернулся обратно, на постоялый двор. Спать в коморке, предложенной Евсеем, отказался, убоявшись многочисленных домашних насекомых. Отправился на сеновал, с детства хотел попробовать, каково оно….

***

Утро началось с того что, проснулся на рассвете от жуткого холода, всё тело ломило и вдобавок болела голова. Покрутившись под накинутым плащом, плюнул, пошел в дом, там хоть и воняет, но тепло. Евсей, был на своем месте, приветливо кивнув, молчком поставил передо мной кувшин с вином, доску с накрошенным мясом и кусок серого хлеба. Забрал деньги и ушел. Я в одиночестве сидел за столом и завтракал.