— Мы сторонники простой пищи, и я уверен, что присутствующие разделяют с нами это наше убеждение, — провозгласил Морган.
Его понятие о простоте включало в себя белужью икру, копченого лосося и жареных фазанов с приправой, запиваемых марочным «Шато Пальмер».
— Совершенно восхитительно! — заметил Фергюсон, занявшись своим фазаном. — У вас здесь, должно быть, прекрасный повар.
— О, наша повариха вполне справляется с простыми блюдами, но фазанов жарил Марко.
— А он человек разнообразных дарований. — Фергюсон взглянул на Марко, который с невозмутимым лицом наполнял бокалы.
— Да, можно сказать и так, — согласился Морган.
Вскоре после этого Марко исчез: Диллон заметил, что убирали со стола горничные.
— А что вы предпочли бы в качестве изюминки ужина? — спросила Аста.
— Ну, наверное, какой-нибудь оригинальный пудинг? — высказал догадку Фергюсон.
— Нет, это не столь простая вещь, бригадир, это блюдо, на котором Марко специализируется, — сказал ему Морган.
В этот момент в комнату вошел сопровождаемый двумя горничными Марко с огромным блюдом, накрытым серебряной крышкой. Он поднял крышку, и по залу распространился восхитительный аромат.
— Канноло, — восхищенно проговорила Аста.
— Да, самое знаменитое на всю Сицилию и очень простое сладкое блюдо, — начал объяснять Морган. — Трубочки из теста, заполненные кремом.
Фергюсон попробовал кусочек и покачал головой:
— Ничего себе простое блюдо! Ваш человек — гений. Где он мог научиться так готовить?
— Его отец держал в Палермо маленький ресторанчик, и он еще мальчишкой постиг все секреты кухни.
— И другие секреты тоже, — прибавил Диллон.
— Да, друг мой, — спокойно поддержал его Морган. — И я подозреваю, что у вас с Марко много общего.
— Послушай, Шон, давай сосредоточимся на еде, — вмешался Фергюсон. — Будь умницей.
Они расселись вокруг камина в холле с чашками йеменского кофе «мокко» — самого изысканного в мире.
Фергюсон взял сигару.
— Да, Морган, должен сказать вам, что лучшей простой пищи я в своей жизни не пробовал.
— Мы хотели доставить вам удовольствие.
— Вечер получился приятнейший, — заметил бригадир.
Диллон с трудом сдерживал смех. Это какое-то безумие — вся эта игра, участниками которой они все были, и обмен любезностями между бригадиром и человеком, который на их глазах несколькими часами раньше избавлялся от трупа Фергюса Мунро.
— Ну что ж, — сказал он, — если мы играем в детские игры, я, с вашего позволения, пошлепал бы по клавишам.
— Все к вашим услугам, — сказал ему Морган.
Диллон направился к роялю и поднял крышку. Рояль был очень старый, «Шидмайер», но звук оказался вполне приличным, когда он попробовал несколько клавиш. Диллон закурил и сел за рояль. С сигаретой в зубах он стал импровизировать на любимые темы.
Подошла Анна, оперлась о рояль и стала слушать, попивая кофе.
— Вы не перестаете удивлять меня, Диллон.
— В этом секрет моего неувядаемого обаяния. Вам сыграть что-нибудь?
Аста, нахмурясь, наблюдала за ними, и Анна шепнула:
— Как интересно — она ревнует, мне думается. Что вы затеваете, Диллон?
— Как вам не стыдно! — проговорил он в ответ.
За их спиной Морган произнес:
— Аста сказала мне, что оленья охота получилась очень увлекательной.
— Да, — ответил ему Фергюсон, — только когда мы подкрались к благородному оленю так близко, что могли заглянуть ему в глаза, и я дал Асте винтовку, она не смогла нажать на курок. Она сказала, что ей жаль убивать такое прекрасное животное.
— Это характеризует вас с хорошей стороны, Аста, — откликнулась Анна на эти слова.
— Он был такой величественный, — объяснила Аста.
— Все равно это была ужасная глупость, — высказался Фергюсон.
— Нет, я думаю, что старший инспектор права, — подытожил Морган. — Олень не может защищаться. У быка на арене есть, по крайней мере, рога, которые он может пустить в дело.
Наступило молчание, которое первым нарушил Диллон:
— Вот и вы вышли на арену, приятель.
— Ну что ж, вышел — так вышел. — Морган улыбнулся Анне. — Простите, старший инспектор, я не должен был этого знать, да?
— Да нет, я этого не сказал, — ответил ему Фергюсон.
— Туман рассеялся, и все мы видим, где находимся, — высказался Диллон.
— И на этой высокой ноте давайте попрощаемся. — Фергюсон встал. — Как бы там ни было, вы гостеприимный хозяин, мистер Морган. Я надеюсь, что вы позволите мне когда-нибудь отплатить вам тем же.
— С нетерпением буду ждать.
Марко открыл им дверь, и они вышли на лестницу. Небо было усеяно облаками и при этом залито каким-то странным мерцающим светом.
— Что это? — спросила Анна.
— Аурора бореалис, — ответил ей Диллон, — северное сияние.
— Это самое красивое, что я когда-либо видела, — сказала Аста. — Чудесная ночь для автомобильной прогулки. Можно, Карл?
— Будь благоразумна, Аста, уже поздно.
— Ты просто зануда и ничего не смыслишь в развлечениях. — Она повернулась к Фергюсону. — Возьмете меня с собой, бригадир? А ваш славный гуркх потом отвезет меня обратно.
— Разумеется, моя дорогая, если у вас есть желание.
— Тогда все улажено. — Она побежала в замок.
— Не беспокойтесь, я сам доставлю ее домой, — сказал Диллон Моргану.
— Именно этого я и опасаюсь, — ответил тот.
В дверях появилась Аста в шубе из голубой норки.
— Если вы готовы, то я тоже. — Она поцеловала Моргана в щеку. — Я ненадолго. — И вместе с Анной она забралась на заднее сиденье фургончика.
Диллон сел за руль, Фергюсон — на переднее сиденье рядом с ним, и они тронулись с места.
Дорога вдоль озера была фантастическим зрелищем: северное сияние отражалось в темной воде, и казалось, что озеро горит странным серебристым огнем.
— Изумительно! — проговорила Аста. — Я так рада, что поехала с вами.
Когда они огибали восточную оконечность озера, Диллон перешел на низкую передачу, чтобы взобраться на вершину поросшего лесом холма. Старенькая машина отлично слушалась водителя. Они перевалили через вершину и начали спуск, который был очень крутым, с одним или двумя поворотами. Когда машина разогналась под уклон, Диллон нажал на педаль тормоза. Педаль без всякого сопротивления провалилась до пола.
— А, черт! — воскликнул он.
— Что случилось? — спросил Фергюсон.
— Тормоза отказали.
— Боже мой, почему? По дороге в замок они были в порядке.
— С тех пор машина постояла на стоянке у замка, — высказался Диллон и предпринял отчаянную попытку перейти на более низкую передачу.
Между тем скорость была уже очень велика. Со скрежетом Диллону удалось включить третью скорость, когда они домчались до первого поворота дороги.
— Держись! — крикнул Фергюсон, и Диллону резким поворотом руля удалось удержаться на дороге. Машина проскребла своим боком скалу.
— Ради Бога, остановите машину, Диллон! — закричала Аста.
Но он не мог этого сделать. Фургон вырулил на прямой участок дороги, в конце которого их ждал еще один довольно крутой поворот. Диллону снова пришлось употребить все свое мастерство старого автогонщика, чтобы вписаться в поворот, и это почти удалось ему: идя впритирку к гранитной стене, они коснулись ее слева и отскочили. Это спасло их, потому что на следующем прямом спуске Диллон наконец сумел овладеть управлением: уклон стал поменьше. Постепенно скорость снизилась, он перешел на первую передачу и затормозил ручным тормозом.
Молчание нарушил Фергюсон:
— Это могло кончиться очень плохо.
— Пойдем посмотрим, в чем дело, — сказал Диллон.
В ящичке он нашел фонарь, вылез из машины и поднял капот. Фергюсон стоял рядом, а минутой позже к ним присоединились Анна и Аста.
Диллон посветил под капотом и кивнул головой.
— Так и есть.
— Что там? — спросила Анна.
— Видите бачок вон там? Он для тормозной жидкости, только он пуст. Клапан в верхней части вырван, скорее всего, при помощи отвертки. Нет жидкости, нет и тормозов. Это гидравлическая система.
