Картинки будто бы имели непосредственное к нему отношение и были окружены ореолом нежного, томящего чувства родства и близости с чем-то, находящемся совсем рядом и не имеющем плотноматериального подтверждения. Пытаясь усилить и приблизить проявившееся приятное ощущение, мальчик лишь терял связь с ним и был вынужден снова просто смотреть, ожидая его спонтанного возвращения.

Вдруг, среди глубоких и, казалось, надёжных, ощущаемых душевным комфортом полей, появилась неожиданная трещина, взорвавшая идеальную картину сначала тоской, а за тем резким стыдом и болью за нечто ужасное и непоправимое. Мишка заплакал. Какая-то горечь терзала душу, варварски, исподтишка, не проявляясь собой до конца, не оголяя первоисточник. Она постепенно перерождалась в устойчивый фон безнадёжной грусти и захватывала человечка всего, без остатка.

– Что творится?! Что творится! Он так просто разрушит тело! Оно же погибнет!

– Да… Генетика такая…

– Какая «такая»?

– Нервная система тонко чувствующая, восприимчивая, однако неустойчивая. Астральные тела развиваются слишком быстро. Ум активный, а тело слабовато, эфирноё энергии не хватает.

– Так что же делать?

– А что ты можешь сделать с Ним?! Он уже сам решает, что ему надо, а что нет. Его выбор важнее и сильнее нашего мнения.

– Но он же ещё маленький!

– Маленький-маленький, а творит вон что! Не лезь пока! Просто пожелай удачи и мать приведи – это сейчас своевременно.

Ольга Викторовна ощутила, казалось, необоснованное беспокойство за сына. Она бросила стирку, наспех вытерла руки и заторопилась наверх, в детскую.

Мальчик лежал на боку на ковровой дорожке у окна и вроде бы спал. Сделав несколько осторожных шагов, чтобы не разбудить его, не дыша, склонилась к лицу и рассмотрела следы от слёз, не высохших до конца, обильно смочивших кожу. Воспалённые губы, красные щёки, горячий лоб и бессилие среди белого дня подтвердили опасения матери. Мишка действительно был болен.

Лекарства помогали слабо, лишь на короткое время, а за тем вообще перестали действовать.

Приехавшие на выходные дедушка с бабушкой, подхватили внука, и, не пробыв на даче даже часа, направились в Москву, к врачам. Традиционное для технократического мира лечение дало свой результат: температура спала навсегда, а не идентифицированный воспалительный процесс перешёл из проявленного в тайный вид существования, что выражалось в абсолютном отсутствии аппетита и сил у пациента. Мишка просто лежал на кровати, отвернувшись к стене, и медленно угасал, теряя округлость форм тела и детскую свежесть лица. Уговоры близких поесть и соблазны разносолами действовали плохо. Козье молоко прокисало не тронутым, икра благородных рыб без удовольствия доедалась родителями подпорченной. Мандарины, заботливо очищенные, засыхали. Книги, читаемые взрослыми, которые недавно ещё мальчик считал своими любимыми, вызывали теперь слабый интерес.

Неравнодушная участковая, врач, искренне сочувствуя родителям и ощущая своё полное бессилие из-за отсутствия понимания причины странной болезни, предложила:

– Хотите, мы положим его на обследование? Правда, мне кажется, это бесполезно.

И, подумав, добавила:

– Бабку найдите, знахарку! Порой хорошо помогает, лучше таблеток. Попробуйте! Хуже-то не будет!

Всерьёз обеспокоенный дед после месяца бесплодных усилий по реанимации ситуации в семье вспомнил, наконец, Евдокию.

– Слава тебе, Создатель! Дошло, наконец! Ну, бестолковыми же оказались кандидаты в сотрудники Мудрым!

– Перестань, Тел! Они же очень обеспокоены! В таком состоянии поймать нужную мысль непросто. Они просто люди.

– Да, знаю… Мальчишку жалко!

– Ты удивляешь меня, Тел. Откуда столько темперамента? Можно подумать, мы с тобой во власти биоматерии. Просто наблюдай!

– Я только этим и занимаюсь. Видимо, случайно произошёл перебор отслеживаемых частот. Надо прерваться и переключиться на другую деятельность.

– Вот-вот. Иди! Отдыхай! Я справлюсь один.

– Благодарю тебя, друг! Пойду, побеседую с Высшими, коснусь собой восстанавливающих энергий Мудрейших.

Евдокия просилась на контакт с наблюдателями. Тел ушёл всей своей энергией в другие пространства и потому, канал связи с ним никак не налаживался.

– Господи! Ну, откликнитесь, хоть кто-нибудь! Что же так глухо-то?! Будто пустота вокруг!

Ген удивившись, что на призывы Кирун никто не отзывается, резонно предположил существование потребности Вселенной в его влиянии на ситуацию. Необходимость торможения существующей в квадрате 2543 ситуации его ингибиторской сущностью на первый взгляд не прослеживалась. Однако не ответить на произнесённый человеком код он счёл неэтичным:

– Приветствую тебя, уважаемая!

– Приветствую услышавшего меня! Прошу, скажи мне своё имя.

– Я Ген! Тел сейчас занят и не может ответить тебе.

– Такое бывает в вашей резиденции?

– Здесь всё бывает.

– Странно…

– В разумных рамках, естественно.

– Мне бы очень хотелось выяснить, что есть «разумный предел» в Высшем мире, но, не хочу отвлекать вас своими пробелами в познании. Тем более, что на данный момент я собиралась попросить помощи.

– Разумно – это значит, целесообразно с точки зрения Вечной Жизни Вселенной. В чём ты нуждаешься?

– Благодарю за ответ на мой глупый вопрос. Я бы сама могла догадаться.

– Верно. Так что за нужда?

– Я очень плохо себя чувствую. Моё здоровье не выдерживает нагрузок ни на тело, ни на психику. Всё болит. Ноги стали очень болеть, хотя, вроде бы отёчность стала меньше. Я чувствую себя развалиной. Суставы спать не дают. Сердце болит часто. Запустила я себя. Не интересно было собой заниматься. Или считала, что не в праве тратить энергию на собственные нужды.

– Отдыхать не пробовала?

– Как? Сплю плохо: мысли всякие лезут.

– Замену себе найди и смени обстановку на год-другой. Мыслями управлять давно пора.

Евдокия задумалась. Вихрь мыслеобразов, порой разнонаправленных, пытающихся встроиться в общий поток под давлением воли управляющего начала, коснулся виденья Гена лишь краем. Этого всё же оказалось достаточно, чтобы милосердие Ингибитора потребовало реализации:

– Послушай моего совета, Кирун!

– Меня зовут Евдокия.

– Да. Ты не знала своего имени? Странно. Тогда забудь, что я тебе это выдал. Ты – только Евдокия. Так вот, Евдокия. Хотя, я, видимо, плохо ориентируюсь в специфике твоего пути, позволю себе предложить твоему вниманию следующее. Побольше уделяй времени и мыслей уходу за собственным телом, перестань заниматься целительством, возьми ученика из числа предрасположенных к Мудрости людей и приведи в порядок мозг с помощью техник йоги.

Женщина молча переваривала услышанное. Ген спросил:

– Ты что-то не поняла?

– Очень неожиданное предложение. Как я могу не помогать людям, если они ко мне обращаются?

– А они обращаются? Или ты сама с услугами лезешь?

– Всякое бывает.

– Вот-вот.

– Какое-то время, я бы рекомендовал вообще не входить в эту сферу деятельности. Восстановись сначала!

Евдокия вдруг всплакнула:

– А я восстановлюсь? Всё так запущено… Возможно ли? Всё так уже болит!

– О, дорогая! Сама виновата!

– Я знаю.

– Боли не бойся! Терпи! Твоя боль – это не разрушительный процесс, а побочный эффект восстановления органов.

– Да?

– Да. Разрушение происходило посредством боли душевной, своей, или чужой, на себя взятой. Вот и восстановление происходит через боль, только физического плана. Духом-то ты покрепче стала, а вот над телом придётся трудиться.

– Я думала. А вот у людей.

– Мало ли что у людей! У тебя всё по-другому! К тебе требования выше – ты же не человек.

Слёзы высохли мгновенно. Что-то крепко ударило в голову, прошло внутрь, легло, будто на своё место.