Мой четвертый брат - Великий Князь Сергей Михайлович (он был на три года моложе меня) радовал сердце моего отца тем, что вышел в артиллерию и в тонкости изучил артиллерийскую науку. В качестве, генерал-инспектора артиллерии, он сделал все, что было в его силах для того, чтобы, в предвидении неизбежной войны с Германией, воздействовать на тяжелое на подъем русское правительство в вопросе перевооружения нашей артиллерии. Его советов никто не слушал, но впоследствии на него указывали в оппозиционных кругах Государственной Думы, как на человека, ответственного за нашу неподготовленность.
Эта, манера бросания ножа в спину мало удивляла Сергея Михайловича. В качестве воспитанника полковника Гельмерсена, бывшего адъютанта моего отца, мой брат Сергей избрал своим жизненным девизом слова: тем хуже, tant pis, которые были излюбленной поговоркой этого желчного потомка балтийских баронов.
Когда, Гельмерсену что-нибудь не нравилось, он пожимал плечами и говорил тем хуже с видом человека, которому все, в сущности говоря, было безразлично. Воспитатель и воспитанник продолжительное время поддерживали эту позу, и понадобилось довольно много времени, чтобы отучить моего брата на все обижаться - манера, которая дала ему прозвище: Monsieur Tant-Pis.
Как и я, он был интимным другом Императора Николая II в течение более сорока лет, и следовало только пожалеть, что ему не удалось передать долю критического отношения к действительности полковника, Гельмерсена своему высокому другу из Царского Села. Сepгей Михайлович никогда не женился, хотя его верная подруга, известная русская балерина, сумела окружить его атмосферой семейной жизни.
Мой младший брат Алексей Михайлович умер от туберкулеза двадцати лет от роду.
Теперь остается сказать несколько слов о так называемых владетельных принцах - Лейхтенбергском, Ольденбургском и Мекленбург-Стрелицком.
Из трех герцогов Лейхтенбергских, сыновей Великой Княгини Марии Николаевны от ее брака с герцогом Лейхтенбергским, в России был известен только герцог Евгений, благодаря красоте его жены Зинаиды Дмитриевны, родной сестры генерала Скобелева, получившей титул графини Богарнэ. Когда я упоминаю ее имя, я отдаю себе отчет в полной невозможности описать физические качества этой удивительной женщины.
Я никогда не видел подобной ей во время всех моих путешествий по Европе, Азии, Америки и Австралии, что является большим счастьем, так как такие женщины не должны попадаться часто на глаза. Когда она входила, я не мог оставаться с нею в одной комнате. Я знал ее манеру подходить в разговоре очень близко к людям, и я сознавал, что в ее обществе я становлюсь не ответственным за свои поступки. Все молодые Beликиe Князья мне в этом отношении вполне сочувствовали, так как каждый страдал при виде ее так же, как и я. Находясь в обществе очаровательной Зины, единственное, что оставалось сделать - это ее обнять, предоставив церемониймейстеру делать, что угодно, но мы, молодежь, никогда не могли собраться с духом, чтобы решиться на этот единственно логически поступок.
Дело осложнялось тем, что наш Beau Brummell Великий Князь Алексей Александрович был неразлучным спутником четы Лейхтенбергских, и его любовь к герцогине уже давно была предметом скандала. В обществе эту троицу называли mnage royal trois, все усилия Императора Николая II воздействовать на своего темпераментного дядю, не имели никакого успеха. Я полагаю, что Великий Князь Алексей пожертвовал бы всем русским флотом, только бы его не разлучали с Зиной.
Слабое здоровье двух братьев герцога Евгения - Николая и Георгия - вынуждало их большую часть года, проживать заграницей. Георгий занимал видное положение в парижском обществе, блистая отраженным светом величия Романовых и имея общепризнанную репутацию наиболее щедрого гостя французской столицы. Его вторая жена - Стана Черногорская с ним развелась, и вышла замуж за Великого Князя Николая Николаевича.
Глава Ольденбургского дома, принц Петр Георгиeвич прибыл в Россию в царствование Императора Николая I, женился на русской Великой Княжне и ему так понравилась русская столища, что окончательно остался в России. Его старшая дочь вышла замуж за Великого Князя Николая Николаевича старшего, перешла в православие и получила титул Великой Княгини Александры Петровны. Как это обычно бывает с неофитами, Великая Княгиня сделалась ревностной поборницей православной церкви, всю свою жизнь посвятила поклонению русским святыням и общению с духовенством и закончила жизнь пострижением в монастырь.
Ее брат принц Александр Петрович был тем самым командиром Гвардейского Корпуса, который вызывал во всех такой страх. Его строгость граничила с сумасбродством. Весть о его приближении во время инспекторских осмотров вызывала среди офицерского состава, нервные припадки, а на солдат наводила, панику. С этой маниакальной строгостью в видимом противоречии находилась его благоговейная преданность наукам. Он оказывал щедрую материальную поддержку всевозможным просветительным и благотворительным начинаниям, а также научным экспедициям и изысканиям. Он покровительствовал молодым, подающим надежду ученым, а они относились снисходительно к его неуравновешенности и чудачествам. Его назначение во время войны, на пост Начальника санитарной и эвакуационной части заставило подтянуться весь русский медицинский мир, и на этот раз русская армия оценила благодетельную строгость принца Александра Петровича.
Принцы Георгий и Михаил Мекленбург-Стрелицкие были сыновьями моей тети Великой Княгини Екатерины Николаевны от ее брака с герцогом Мекленбург-Стрелицким. Полунемцы по своему рождению, но совершенно русские душой, они поступили в России на военную службу, по получении докторских степеней в германских университетах. Никто из них не занимал ответственных постов.
2.
Вот все Романовы, которые окружали русский Императорский трон в его самые критические годы. При всех их погрешностях, их преданность династии и врожденный патриотизм могли бы быть использованы Государем, если бы он понял, что его родственники должны были иметь право выбирать себе карьеру, помимо военной службы. Но даже наименее одаренные из них могли бы с большим успехом занимать административные посты в Империи, чем те бюрократические роботы-изменники, которые во второй половине царствования Николая II захватили министерские и губернаторские портфели. Тот же дядя Алексей - эта непревзойденная карикатура на генерал-адмирала, с успехом подошел бы к роли, которая требовала бы от своего исполнителя знания чужих стран и его способности ассимиляции.
Ни один правитель, будь он императором, президентом, левым министром или же диктатором, не может себе позволить роскоши пренебречь своими ближайшими сподвижниками в распределении ответственных государственных постов. Невозможно вообразить себе Сталина, который отдавал бы предпочтение посторонним людям, неопределенных политических взглядов, и отстранял от власти старых вождей большевистской партии.
В этом моем представлении нет никакой утрировки. Отдельный человек не может быть сильнее своей партии, и ни один человек не может править без помощи своих сторонников. Последний русский Царь должен был вести себя, как глава партии господствовавшего режима, когда напор революции требовал от министров не столько особых способностей и талантов, сколько беззаветной преданности престолу. Взирая на толпу двуличных дворян, изнеженных придворных и плохих бюрократов, Царь должен был понять, что он мог рассчитывать только лишь на преданность своих ближайших родственников для выполнения его предначертаний и передачи приказаний своим верноподданным, которые, потеряв веру в министров, еще сохраняли веру в крепость императорского трона. Конечно, нельзя было требовать, чтобы Государь образовал бы совет министров из Великих Князей; я далек от этой мысли. Мы просто хотели, чтобы нам позволили занимать должности в различных казенных учреждениях и преимущественно в провинции, где мы могли бы быть полезны тем, что служили бы связующим звеном между Царем и русским народом.
