– Куда мне их складывать? - крикнул я, держа фазанов за лапы.

    – Клади сюда, Гордон! Сваливай сюда, здесь светлее!

    Клод стоял на краю поляны, освещаемой лунным светом. В каждой руке он держал по паре фазанов. Лицо его светилось, глаза сверкали от удовольствия, и он оглядывался вокруг, как ребенок, который только что обнаружил, что весь мир сделан из шоколада.

    Шмяк! Шмяк! Шмяк!

    – Мне это не нравится, - сказал я. - Их слишком много.

    – Да это же прекрасно! - крикнул Клод и, бросив птиц, которых принес, побежал искать еще.

    Шмяк! Шмяк! Шмяк! Шмяк! Шмяк!

    Теперь их нетрудно было находить. Под каждым деревом лежала птица, а то и две. Я поднял еще шесть штук и, захватив в каждую руку по три, побежал и бросил их к остальным. Потом еще шесть. И еще столько же.

    А они все продолжали падать.

    Клод, охваченный восторгом, точно безумный призрак метался между деревьями. Я видел, как лучик его фонарика скользит в темноте, и каждый раз, наткнувшись на птицу, он победоносно вскрикивал.

    Шмяк! Шмяк! Шмяк!

    – Услышал бы это старина Хейзел, - крикнул он.

    – Не кричи, - сказал я. - Меня это пугает.

    – Что такое?

    – Не кричи. Здесь могут быть сторожа.

    – К черту сторожей! - вскричал Клод. - Они все ушли спать!

    Фазаны падали еще минуты три-четыре. Потом вдруг все прекратилось.

    – Продолжай искать! - крикнул Клод. - Их еще много на земле!

    – Тебе не кажется, что лучше уйти, пока не поздно?

    – Нет.

    Мы продолжали искать, осмотрели пространство в сотню ярдов на север, юг, восток и запад и в конце концов, надеюсь, собрали почти всех фазанов. Целую кучу.

    – Это чудо, - говорил Клод. - Просто чудо, черт побери.

    Он смотрел на фазанов в состоянии, близком к экстазу.

    – Давай лучше возьмем дюжину и смоемся, - сказал я.

    – Я бы хотел их сосчитать, Гордон.

    – На это у нас нет времени.

    – Я должен их сосчитать.

    – Нет, - сказал я. - Пошли.

    – Один... Два... Три... Четыре...

    Он тщательно их пересчитывал, поднимая каждую птицу и бережно откладывая ее в сторону. Луна висела у нас прямо над головой, и вся поляна была ярко освещена.

    – Не буду я здесь больше прохлаждаться, - сказал я, спрятался в тени и ждал, когда он закончит подсчет.

    – Сто семнадцать... сто восемнадцать... сто девятнадцать... сто двадцать! - вскричал Клод. - Сто двадцать птиц! Это же рекорд всех времен!

    Я ни минуты в этом не сомневался.

    – Самое большое, что удавалось моему папе собрать за одну ночь, это пятнадцать штук, и потом он неделю после этого пил!

    – Ты чемпион мира, - сказал я. - Теперь ты готов?

    – Минутку, - ответил Клод и, приподняв свитер, принялся разматывать хлопчатобумажные мешки, обернутые вокруг живота.

    – Это твой, - сказал он, протягивая один из них. - Ну-ка, наполни его не мешкая.

    Луна светила так ярко, что я смог прочитать написанное на мешке мелкими буквами: "Дж. У. Крамп. Мукомольня Кестона, Лондон, Ю.-З., 17".

    – Тебе не кажется, что тот мерзавец с коричневыми зубами сейчас наблюдает за нами из-за деревьев?

    – Этого никак не может быть, - сказал Клод. - Он на заправочной станции, как я тебе уже говорил, и ждет, когда мы вернемся домой.

    Мы загрузили фазанов в мешки. Птицы были мягкие, шеи у них болтались, а кожа под перьями была еще теплая.

    – В конце тропинки нас будет ждать такси, - сказал Клод.

    – Что?

    – Я всегда возвращаюсь в такси, Гордон, разве ты не знал?

    Я ответил, что не знал.

    – Такси вызывается анонимно, - сказал Клод. - Никто, кроме шофера, не знает, кто поедет. Этому меня научил мой папа.

    – А кто шофер?

    – Чарли Кинч. Он всегда рад услужить.

    Мы заполнили мешки фазанами, и я попытался взвалить распухший мешок на спину. В моем мешке было около шестидесяти птиц, и он, должно быть, весил центнера полтора, не меньше.

    – Мне это не снести, - сказал я. - Придется несколько штук тут оставить.

    – Волочи его, - сказал Клод. - Тащи за собой, и все.

    Мы двинулись во мраке по лесу, таща за собой фазанов.

    – Так нам до деревни не добраться, - сказал я.

    – Чарли меня еще ни разу не подвел, - ответил Клод.

    Мы вышли из леса и выглянули через изгородь на тропинку.

    – Чарли, - тихо окликнул Клод, и старик, сидевший за рулем не дальше чем в пяти ярдах от нас, выставил свою голову на лунный свет и плутовато улыбнулся нам беззубым ртом. Мы пролезли сквозь изгородь, волоча за собой мешки по земле.

    – Привет! - сказал Чарли. - Что там у вас?

    – Капуста, - ответил ему Клод. - Открывай двери.

    Две минуты спустя мы благополучно сидели в такси и медленно съезжали по холму в сторону деревни.

    Теперь все было позади и можно было вволю покричать. Клод был в восторге, его распирали гордость и возбуждение, и он то и дело хлопал Чарли Кинча по плечу и говорил:

    – Каково, Чарли? Как тебе улов, а?

    И Чарли то и дело оглядывался и, вытаращив глаза, смотрел на огромные распухшие мешки, лежавшие между нами на полу, и говорил:

    – Боже праведный, приятель, да как тебе это удалось?

    – Шесть пар для тебя, Чарли, - сказал Клод.

    А Чарли сказал:

    – Боюсь, маловато будет фазанов у мистера Виктора Хейзела в этом году на празднике по случаю открытия охотничьего сезона.

    На что Клод заметил:

    – Боюсь, что да, Чарли, боюсь, что да.

    – А что ты собираешься делать со ста двадцатью фазанами? - спросил я.

    – Положу их на зиму в холод, - ответил Клод. - Спрячу в морозильнике на заправочной станции вместе с мясом для собак.

    – Надеюсь, не сегодня?

    – Нет, Гордон, не сегодня. Сегодня мы оставим их в доме у Бесси.

    – У какой Бесси?

    – У Бесси Оргэн.

    – Бесси Оргэн?

    – Бесси всегда доставляет мою дичь, разве ты не знал?

    – Я вообще ничего не знаю, - сказал я.

    Я был совершенно потрясен. Миссис Оргэн была женой преподобного Джека Оргэна, местного священника.

    – Для доставки дичи выбирай только достойных женщин, - заявил Клод. Так ведь, Чарли?

    – Бесси дамочка что надо, - сказал Чарли.

    Тем временем мы ехали по деревне. Фонари еще горели, а мужчины возвращались домой из трактиров. Я видел, как Уилл Прэттли незаметно впускает сам себя в боковую дверь своей рыбной лавки, а голова миссис Прэттли торчит из окна прямо над ним, но он этого не замечает.

    – Священник весьма неравнодушен к жареным фазанам, - заметил Клод.

    – Он вывешивает их на восемнадцать дней, - сказал Чарли, - потом встряхивает пару раз, и все перья отваливаются.

    Такси свернуло налево и въехало в ворота дома священника. Света в доме не было, и никто нас не встретил. Мы с Клодом выгрузили фазанов в сарае на заднем дворе, где хранился уголь, потом попрощались с Чарли Кинчем и при свете луны отправились на заправочную станцию с пустыми руками. Видел нас возвращающимися мистер Рэббитс или нет, не знаю. Мы его так и не видели.

    – Вон она идет, - сказал мне Клод на следующее утро.

    – Кто?

    – Бесси, Бесси Орган.

    Он произнес ее имя гордо, с таким видом, будто он был генералом, который говорит о своем самом бравом офицере.

    Я вышел вслед за ним из дома.

    – Да вон там, - указывая куда-то, сказал Клод.

    Я увидел вдали маленькую женскую фигурку, двигавшуюся к нам по дороге.

    – Что это она перед собой толкает? - спросил я.

    Клод хитровато посмотрел на меня.

    – Существует только один безопасный способ доставки дичи, - заявил он, - и он заключается в том, чтобы перевозить дичь под ребенком.

    – Да-да, - пробормотал я, - да, конечно.