— Итак, по твоему мнению, мистрисс Дик-Торн легко найдет мужа для своей дочери?

— Да, я так думаю.

— К несчастью, у меня есть причины предполагать, что наша хозяйка не имеет состояния и рассчитывает на красоту дочери.

— Она имеет полное право рассчитывать на нее. Что бы ты ни говорил, но бескорыстие еще существует в наше время, пожалуй, как исключение, но все-таки существует, и Оливия слишком хороша, чтобы не быть любимой. Ее синие глаза стоят миллионов. Будь я свободен, я стал бы добиваться ее руки.

— Кто знает, может быть, мистрисс Дик-Торн подумала о тебе?

Анри с удивлением поглядел на друга.

— Обо мне?

— Конечно.

— Для чего же?

— Для того, чтобы сделать из тебя мужа.

— Ты говоришь серьезно?

— Конечно!

— Ты, вероятно, ошибаешься.

— Не думаю. Она посадила тебя за столом по правую руку Оливии.

— Что же это доказывает? Ты сидел по левую, ближе к сердцу.

— Да, но я убежден, что мистрисс Дик-Торн не думает взять себе в зятья скромного, неизвестного доктора. Она метит гораздо выше. И до тех пор, пока у меня не будет доказательств противного, я буду уверен, что она метит в тебя и не без основания говорит себе, что из Оливии вышла бы прелестная маркиза.

— Уж не поручила ли она тебе расспросить меня по этому поводу?

— Конечно, нет. А если бы поручила, то я с первых слов положил бы конец подобной попытке.

— Благодарю, я люблю Изабеллу, и ничто не заставит меня отказаться от нее. Теперь, друг мой, скажи, принес ли результаты наш последний разговор по поводу одной мнимой измены, которая делала тебя таким несчастным? Надеюсь, что да, так как ты стал гораздо веселее.

— О! Я влюблен больше, чем когда-либо.

— Ты получил доказательства несправедливости твоих подозрений?

— Да, — прошептал доктор не без некоторого смущения.

— Ты видел Рене Мулена?

— Да, видел.

— Я не ошибался? Не правда ли, таинственное посещение Бертой Королевской площади имело вполне дозволенную причину?

— Да. Ты угадал: это семейная тайна.

— Я был убежден! Рене Мулен — честный человек. Откровенность и благородство отражаются на его лице.

Разговор двух друзей был прерван первыми звуками оркестра. Почти все съехались, и начинались танцы.

— Господин маркиз, — сказала мистрисс Дик-Торн Анри, — не хотите ли открыть бал с Оливией?

Анри любезно поклонился.

В то время как он предлагал девушке руку, взгляд его встретился с глазами доктора.

«Неужели он угадал? — думал молодой адвокат. — Неужели мистрисс Дик-Торн рассчитывает на меня как на будущего зятя?»

Клодия осталась с Этьеном.

— Доктор, — сказала она, слегка тронув его за плечо, — что вы думаете об этой парочке?

— О какой парочке вы говорите? — спросил Этьен с самым наивным видом.

— О маркизе де Латур-Водье и моей дочери.

— Оба они несравненны по красоте и изяществу.

— Не правда ли, кажется, будто природа создала их друг для друга?

— Природа — великая артистка и не могла сделать лучше.

— Я очень рада, что вы так думаете.

— Так решил бы всякий, у кого есть глаза, чтобы видеть.

Клодия улыбнулась.

«Я не ошибся», — подумал Этьен.

— Кто может предвидеть будущее, — продолжала мистрисс Дик-Торн, — может быть, этим молодым людям суждено идти вместе по жизненному пути?

— Каким образом?

— Кадриль соединяет их на несколько минут, брак соединит навсегда.

— О! Тогда весь свет завидовал бы моему другу, — поспешно сказал Этьен. — Но эта прелестная мечта едва ли может осуществиться.

— Вы думаете?

— Вам, без сомнения, известно, что Анри — жених Изабеллы де Лилье?

Клодия снова улыбнулась.

— Я это знаю.

Этьен поглядел на нее с непритворным удивлением.

— Этот предполагаемый брак, — продолжала мистрисс Дик-Торн, — известен всему высшему свету; но всякий брак, пока он не заключен, может еще расстроиться.

— Но Анри любит невесту.

Бывшая куртизанка презрительно улыбнулась:

— Разве можно быть убежденным, что любишь? Сердце можно взять обратно, когда захочешь.

— Вы ошибаетесь.

— Это случается каждый день. Жизнь полна странных случайностей. Вы это увидите, доктор.

И мистрисс Дик-Торн пошла навстречу вошедшей в залу новой гостье.

«Странная женщина, — подумал Этьен. — Что в ней изменилось — не знаю, но я не узнаю ее больше. Присутствие Рене Мулена в этом доме под вымышленным именем заставляет меня предполагать какую-то тайну в ее жизни. И Рене сказал, чтобы я ничему не удивлялся — следовательно, я могу ждать всего».

За кадрилью последовал вальс.

Анри, отлично вальсировавший, был снова кавалером Оливии, и все зрители любовались молодой парой.

— Прелестно, прелестно! — повторяли все, стараясь говорить настолько громко, чтобы быть услышанными Кло-дией.

Последняя после вальса фамильярно взяла под руку Анри, который отвел Оливию на место.

— Как я сожалею, — сказала она, — что герцог де Латур-Водье не принял мое приглашение.

— Разве вы приглашали моего отца? — с удивлением спросил адвокат.

— Конечно! И так как герцог — мой старый знакомый, я рассчитывала на него.

— Он был бы очень счастлив приехать, не сомневайтесь в этом.

— А что же ему помешало?

— Весьма серьезная причина.

— Какая?

— Отсутствие.

— Отсутствие? — повторила мистрисс Дик-Торн, очевидно удивленная. — Ваш отец оставил Париж сегодня утром?

— Нет, не сегодня утром, а уже несколько недель назад.

— Это невозможно!

— Почему?

— Потому…

Клодия хотела сказать: «Потому что я видела его несколько часов назад», но прикусила язык, вдруг поняв, что мнимое отсутствие Жоржа, которым обманут его собственный сын, скрывает тайну, которую она имела интерес выяснить.

— Потому что, — продолжала она, — мне говорили, будто видели его сегодня утром, выходящим из дома.

Анри покачал головой:

— Тот, кто говорил, ошибся. Мой отец путешествует.

— Где?

— Думаю, что в Италии.

— Вы думаете? Значит, не уверены?

— Не совсем.

— Это загадка, разгадку которой я желала бы знать.

— Нет ничего проще. Отец уехал в Италию, но, не имея особенных причин ехать туда, а не в другое место, мог изменить цель своего путешествия.

— Вы не имеете о нем никаких известий?

— Никаких.

— Не пишете ему?

— Нет, потому что не знаю, куда адресовать письма.

— Следовательно, ему не пересылают корреспонденцию?

— Нет, все письма складывают в его рабочем кабинете. По возвращении он найдет ваше приглашение вместе со множеством других.

— Это очень странно, — сказала Клодия. — Ваш отец — большой оригинал.

— Он, без сомнения, нуждается в отдыхе.

Несколько мгновений Клодия молчала.

«Жорж, по всей вероятности, тайно приходит ночью в свой дом, чтобы читать письма, — подумала она. — Доказательство — то, что он получил мое. Но что за причина такой таинственности?… Я должна узнать… Он просил у меня срока до завтра под предлогом свидания с сыном, а сын считает его вдали от Парижа, — следовательно, он его не увидит. Неужели он думал обмануть меня?».

— Отсутствие вашего отца должно доставлять вам много хлопот? — спросила она наконец.

— О! Нисколько!

— Разве он не поручил вам управлять своими делами?

— Нет, я ровно ничем не занимаюсь: у моего отца есть поверенный.

— Которого зовут, кажется, Фредерик Берар?

— Нет, Марсель Риго.

— Он живет на улице По-де-Фер-Сен-Марсель?

— Нет, Марсель Риго живет в нашем доме, на улице Святого Доминика.

— Да, я перепутала. Фредерик Берар — поверенный в делах совеем другой особы.

Клодия не сомневалась больше и была убеждена, что сам герцог скрывается под именем Фредерика Берара.

«Я предчувствую опасность, — думала она, — но я буду настороже».

«К чему все эти вопросы? — спрашивал себя Анри. — Какое дело мистрисс Дик-Торн до путешествия моего отца и до имени его управляющего? По всей вероятности, это простое женское любопытство».