Пробный полет длился восемь дней. Пилоты привыкали к габаритам, бортинженер доводил навыки работы с более крупной, чем у корвета, энергоустановкой и мудреной системой противометеоритной защиты до полного автоматизма, канониры стреляли на любой скорости и в любом направлении. Потом снова был симулятор. Пять часов. Семь. Десять. Двенадцать. Экипаж работал на износ, но никто не возмущался: модель системы Хэйнань, загруженная и тренажер, яснее ясного давала понять, что или они справятся, или даже обломков не найдет никто и никогда.

Последние три дня перед полетом Мэри отвела для отдыха. Рори немедленно рванул по девочкам — тут-то и пригодилось последнее предложение назойливого человечка. Чем занимались канониры, Мэри не интересовалась, а сама она в обществе второго пилота бродила по паркам, каталась по озерам на изящных хрупких барках и подолгу просиживала в крохотных чайных, наслаждаясь непривычным, но от этого не менее изысканным вкусом зеленого чая и изумительной красоты видами.

Флот Небесной империи достиг системы Хэйнань точно в расчетное время. Здесь предстояло разделиться: корабли сопровождения оставались на месте, а те, на которых летели сам император, императрица, вторая и третья жены (все трое — с детьми), должны были двинуться в опасное путешествие к маяку. Последние проверки оборудования… Последние проверки связи… Дождавшись сигнала, Мэри отдала приказ на запуск маршевых двигателей и медленно повела яхту в хвосте величественной процессии. О да, это действительно было величественное зрелище. Величественное и глупое. Мэри ни с кем не делилась своими соображениями и решительно пресекала попытки команды высказаться (умеешь считать до десяти — остановись на семи, копирайт Келли О'Брайен), но ничего хорошего, по ее мнению, эта затея не сулила. Корабль императора был огромен. Корабль императрицы лишь немного уступал ему размерами. Корабль второй жены был меньше корабля императрицы, но рядом с ним яхта госпожи Юань выглядела игрушечной. И на этом они собираются идти через астероиды? Традиции — традициями, этикет — этикетом, но терять сотни жизней из-за каких-то церемоний?! Святой Николай, вразуми безумцев! Своим пассажирам — помимо госпожи Юань и ее сына, невысокого семнадцатилетнего юноши, на борту было шесть слуг, разместившихся по двое в трех из пяти пассажирских кают — она категорически приказала облачиться в гравикомпенсатоорную броню и лично проверила, насколько надежно они пристегнуты к койкам. Госпожа Юань, надо отдать ей должное, восприняла изложенный в форме приказа совет запастись броней на всех исключительно конструктивно. Только уточнила, какую фирму-производителя рекомендует капитан Гамильтон. Времени до вылета оставалось совсем немного, но деньги и власть могут если не все, то почти, и к моменту старта броня была у всех пассажиров. Мэри мысленно восхищалась энергией и силой воли этой маленькой женщины и той страстью, чтобы не сказать — яростыо, с которой она стремилась сделать все возможное для защиты своего ребенка. То, что слуги получили броню такого же класса, что и господа, окончательно расположило капитана к нанимательнице. Сейчас ей предстояло благополучно доставить эту самую нанимательницу до пресловутого маяка и обратно. Что ж, все, что будет зависеть от Мэри Гамильтон, будет сделано. Паломничество началось.

Первые два часа все шло спокойно. Плотность астероидного потока была сравнительно невелика, никаких чудес от экипажа не требовалось. Связь с караваном и оставшимися позади кораблями сопровождения поддерживалась исправно, помехи если и были, то Харрису, совмещавшему обязанности канонира и связиста, ничего не стоило подстроиться на нужный капал. А потом началась свистопляска. Первым замолчал ушедший далеко вперед флагман. Замолчал на середине поданного сигнала бедствия и его судьба не вызывала у Мэри никаких сомнений. Правящий император отправился к тем самым предкам, почтение которым стремился выразить этим самоубийственным путешествием. Плотность астероидов резко, скачком, возросла, и Мэри, поджав губы, отдала команду на введение коктейлей. Сознание привычно покачнулось, кровь, подстегнутая р-формулой, загудела в ушах, с немыслимой для нормального человека скоростью проносясь по венам. Восприятие обострилось, слияние с кораблем стало абсолютным.

Не яхта пробиралась сейчас через лабиринт из камней и вакуума, нет. Это Мэри Александра Гамильтон, повинуясь ей одной слышной музыке, скользила среди бесформенных глыб, как скользит в речном потоке крохотный кораблик, смастеренный малышом из куска подходящей деревяшки. Ритм, учила ее сестра Агнесса, главное — поймать ритм, и тогда все возможно. А есть ли ритм здесь, в этой смертельно заполненной пустоте? Да вот же он, девочка, разве ты не слышишь, говорит бабушка, дотянись до него, он совсем рядом!

Сигнал корабля второй жены исчез, оборвался с жалобным стоном, как перетянутая струна, не отвлекаться, потом, все потом. Уклониться, пригнуться, подпрыгнуть. Вперед, только вперед, разворачиваться нельзя, здесь и захочешь не развернешься, как это не развернешься, кричит Морган, ты ноль двадцать два или кто, ты развернешься где угодно, но у тебя есть цель, второй лейтенант, тебя ждут там, впереди, доложить о выполнении!

Корабль императрицы не отвечает на запрос, сопровождающие в панике, успокойте их, Харрис, мне некогда с ними трепаться! Мы идем на маяк, отстаньте, ван Хорн, я же обещала вам встречу, вот и заткнитесь, я всегда держу слово, быстрее, да выдержат двигатели! Рори, что ты паникуешь?! Что я делаю? Я сажаю на трон нового императора! Все правильно, Келли, это каре, каре на королях, это именно оно и есть, только не называй это удачей! Ах, чтоб тебя! Проскочим, проскочим, мама, мамочка, я здесь, детка, я с тобой, посмотри, там уже светло, светло и просторно, осталось совсем чуть-чуть! Ты Гамильтон, ты умеешь танцевать, еще два пируэта, еще один, ну же!.. Пустота. Пустота и тишина. Блаженная тишина. Ну кому там неймется? Да в порядке я, Джина, в порядке, сейчас встану.

Мэри почти с сожалением покинула ложемент, отмахнулась рукой, ловя ускользающее равновесие, стянула с головы и отшвырнула в сторону шлем, который ловко поймал глядящий на нее во все глаза Рори.

— Ну, капитан… Ни за что не пропустил бы такую развлекуху… только повторять что-то неохота!

— А придется, О'Нил. Нам еще обратно лететь. Кто-то проверял пассажиров? Ладно, это я сама. Что со связью, Харрис?

— Корабли сопровождения в канале, мэм.

— А остальные? — Голова болела почти невыносимо, Мэри подташнивало, успокаивающееся сердце тяжело колотилось о ребра.

— Больше никого. Какие будут указания?

— Пока никаких. Мне надо поговорить с нанимателем. — И капитан, припадая на левую ногу, медленно двинулась в сторону пассажирских кают. Экипаж остался в рубке, и за сомкнувшимися створками Мэри не услышала вопроса Харриса:

— Интересно, а она вообще-то человек?

И ответа Кроули:

— Она наш капитан. А в остальном — какая тебе разница?

Капитанский доступ сработал, как ему и полагалось, дверь отъехала в сторону и Мэри почти ввалилась в каюту, занимаемую госпожой Юань. Пошевелиться та, собственноручно пристегнутая капитаном, не могла, но глаза скосила.

— Сейчас, сейчас, подождите немного, ваше величество…

— Я уже говорила вам, госпожа Гамильтон, что это не мой титул. — Серебряные колокольчики слегка дребезжат, но это ничего, это от жажды…

— Прошу простить меня, ваше величество, но теперь этот титул принадлежит вам. Никто, кроме нас, до маяка не дошел. Связь с флагманом и кораблями ваших сестер утрачена. Флагман успел подать сигнал бедствия, остальные не смогли даже этого. Если к вдовствующей императрице, императрице-матери, следует обращаться как-то по-другому, научите меня. Я всего лишь бельтайнский капитан, у нас нет императоров.

Госпожа Юань медленно села на койке. Начала было заваливаться вбок, по Мэри была начеку, подхватила, поддержала, помогла спустить ноги на пол, подставила плечо под неожиданно сильную руку.