- Послушай, - сказала она, улыбаясь, - а ведь если упадет такая махина, мало не покажется.

Владимир посмотрел на нее внимательно.

- Что ты хочешь этим сказать?

- Я просто подумала, что если одна из этих люстр упадет, тогда и ремонт будет просто необходим, и возможно договор пересмотрят. Ведь возникнет реальная угроза для человеческой жизни.

Владимир слушал очень внимательно.

– Может быть, даже очень важной для общества жизни, например, какого-нибудь известного адвоката… - продолжила она и улыбнулась многозначительно.

Владимир посмотрел ей в глаза, усмехнулся.

И вот тут случилось непредвиденное. Алене показалось, что кто-то прошел в конце коридора, потом она услышала, как хлопнула дверь. Владимир, обдумывавший то, что она ему сказала, ничего не заметил. Она подошла к окну и увидела, как от ресторана удаляется темная мужская фигура. Вдруг этот человек все слышал? Алена занервничала…

Но Владимира было уже не остановить. Он нашел каких-то умельцев, которые под видом электриков поместили в люстру крошечное взрывное устройство, все остальное было делом техники. Так говорил Владимир, посмеиваясь, потирая руки от предвкушения. Алене поручалось только позвонить в нужный момент, вызвать Максима к телефону, само собой Владимир не хотел никого убивать. «Его только на мелкие пакости хватает!» - усмехнулась Алена. Конечно, она испытвала соблазн - не звонить, она говорила мне, что с удовольствием представляла себе одного из тех, кто убил отца, раздавленным чудовищной огромной люстрой. Но потом она все-таки решила, что сейчас нельзя этого делать, иначе сразу возникнут подозрения у Владимира, милиция начнет копать, и может сорваться все, что она планировала. «Не сейчас… - сказала она задумчиво. - Но зато попугать его удастся, пусть боится, пусть нервничает…»

Но я до последнего момента боялась, что она может не позвонить. Я стояла у окна, и тоже представляла его распростертым на полу, окровавленным, и мне почему-то было страшно.

Алена пряталась в парке, в темной аллее, с которой отлично видела все происходящее в ресторане. Она внимательно наблюдала за Максимом. Ведь нужно позвонить именно в ту секунду, когда произойдет взрыв и ни мгновеньем позже. И тут она увидела, как надолго задерживается у столика Макса старый официант Кох Иван Иванович. У нее екнуло сердце. Неужели тем вечером в ресторане Кох все слышал? Она помнила, Владимир говорил, что этот официант в хороших отношениях с Максимом, и что много лет только он обслуживает столик Градова.

- В первую очередь, - говорил Владимир, усмехаясь, - уволю старика! Пусть этот сноб попереживает!

Неужели Кох все слышал? Успел ли он рассказать о том разговоре Максиму? Градов умен, у него сразу возникнут подозрения насчет нее, и вскоре, она в этом не сомневалась, ему станет известно, кто она такая и чего хочет. Даже если сейчас все отменить… возможно он уже знает, что это была именно ее инициатива. Что же делать? Что же делать? Неужели все сорвется? Неужели конец ее планам? Но она решила: пусть все идет так, как было задумано. А там - будь что будет.

И снова все получилось. И все произошло так, как она запланировала.

Она позвонила в ресторан, попросила к телефону Максима Олеговича Градова. И как только он встал, люстра рухнула.

Все получилось. Но оставался еще старый официант. Вероятно, по каким-то причинам он не успел рассказать Максиму о том, что слышал в тот вечер. Не успел или испугался. Нужно действовать быстро и решительно, думала она, без промедления…

Она осталась в парке, и когда старик вышел, подошла к нему сзади. Он обернулся, и она увидела близко его глаза – такие же испуганные, какие были у той девушки в тайге, и так же как тогда, она опустила руку с камнем быстро, чуть с выпадом, как учил Георгий Иванович.

И это был еще один человек, который не имел отношения к тому, что произошло с папой, но который встал на ее пути, который мог помешать в достижении цели, поставленной ею, и, не задумываясь, она устранила это препятствие.

Позже она рассказала мне, что не в первый раз ей пришлось устранить человека, который стал преградой на ее пути. Правда, в тот первый раз ей просто помог случай. Она в очередной раз получала перевод от Арсеньева, и заметила, что за ней следят. Она узнала в молодом мужчине, прячущим глаза под темными очками, шофера Виктора Борисовича. Весь день он преследовал ее. Поздно вечером она вышла из кафе, в котором просидела за столиком, покрытом клетчатой скатеркой, больше часа, потягивая остывший кофе, и чувствуя спиной внимательный сверлящий взгляд, села в машину и погнала по ночному шоссе с огромной скоростью. Он преследовал ее – долго, неотступно… Шел сильный дождь, и несколько раз Алене казалось, что машина просто не выдержит этой бешенной скорости, этого скользкого как лед, сверкающего от воды, льющейся с неба потоком, асфальта. Несколько раз ей казалось, что все кончено, что она сейчас разобьется. И вдруг она услышала за спиной страшный скрежет, визг тормозов, глухой удар… Она остановила машину, вышла, и, не замечая того, что дождь струйками стекает по ее лицу и одежде, смотрела издали, как загорелась, и тут же погасла, занимаясь клубами сизого дыма, быстро тающего в мокром воздухе, груда искореженного железа. Может быть, он был еще жив? Но это уже не тревожило ее, она знала - больше он не помешает ей.

А в тот вечер, когда упала люстра, я, снедаемая беспокойством за нее и, как бы я не хотела скрыть это от самой себя, за Максима, пошла в парк. Долго ходила в сумерках, ждала… Он обернулся на мой голос, и снова за его напускным равнодушием и холодностью, я увидела, что он рад мне, что взволнован нашей встречей. Я привела его домой, Алена давно говорила мне об этом: «Это сделает его более ручным».

Мне даже удалось вывести его на разговор о прошлом, так велела Алена. Она говорила, что ей важно знать, чувствуют ли они свою вину. Не знаю только, как могло повлиять это на ее решение уничтожить их. Он начал говорить о прошлом, но потом замолчал. Помрачнел, замкнулся в себе. Неужели он все-таки вспоминает, мучается угрызениями совести? Может быть, Алена не совсем права, когда говорит, что они обо всем забыли и живут, как ни в чем не бывало?

Я была настолько лицемерной, что Алена, если бы могла видеть меня, очень удивилась бы. Я делал все так, как она говорила. Я пыталась соблазнить его - смотрела ему в глаза, приоткрывала при этом губы, словно хотела, чтобы он поцеловал меня, расстегнула верхнюю пуговицу на платье. Притворилась пьяной. Чтобы ему захотелось воспользоваться. Но он не захотел. Или просто ему хватило силы воли. Ведь я чувствовала, как он весь дрожал, когда нес меня в спальню. Но в самый последний момент он отступил. Но я видела - он хочет остаться. И мне было жаль, что он ушел. Хотя я все равно бы не допустила того, чего он, может быть, хотел от меня. Алена строго запретила. «Смотри, - говорила она, - этого делать не нужно, ни в коем случае, во-первых, ты сама можешь почувствовать к нему что-то, ведь он будет твоим первым мужчиной, такое не забывается, а во-вторых, он потеряет к тебе интерес, и ты не сможешь больше манипулировать им». После того, как он ушел, я долго лежала, уткнувшись в руку, которая еще хранила его прикосновенье.

После этого вечера, он не звонил мне, не отвечал на мои звонки, а когда мне все-таки удавалось поговорить с ним по телефону, отказывался от встреч со мной. Алена удивлялась этому, спрашивала: «Может быть, ты сделала что-нибудь не так?» Но я знала, он не хочет встречаться со мной потому, что боится своих чувств, боится того, что появилось в нем по отношению ко мне.

Глава шестая

1

Подозрения Алены насчет Полины вскоре оправдались. Я заметила, что эта женщина следит за мной. Я чувствовала ее взгляд, она всегда незримо существовала где-то рядом, за моей спиной…

Что ей нужно от меня? Руководила ли ею обычная женская ревность? Могла ли она, каким-либо образом узнать о нас с Аленой? Это предположение особенно беспокоило Алену.