Владимир закрыл глаза и глубоко вдохнул, тело его непроизвольно подалось вперед и обмякло.

Он пробрался в ее комнату через щелку под дверью, остановился у кровати. «Милая моя, любимая, родная…» Сколько сил она положила на то, чтоб излечить от боли неведомое ей существо… Она плакала каждый раз, после того, как он показывал отрывки воспоминаний из детства. Он закрывался, не собираясь причинять ей и дальше боль, но не мог не приходить. Леся чувствовала его и тянулась к его боли вновь и вновь, подчиняя своей воле. Понимает ли она, насколько сильна, даже не обученная? Понимает ли она, что интуитивно помогая другим, может убить себя? Вряд ли…

Девушка заворочалась, скидывая с себя одеяло. Она тяжело дышала, на щеках алыми маками расцвел румянец, а на лбу выступил пот. Владимир просканировал ее организм, но чужого вмешательства не нашел. Значит, ее окончательно доконала простуда. Он скользнул по воздуху к двери и, сделав пас призрачными руками тени, вытащил засов из паза. Тот бесшумно опустился на деревянный пол. Тень скользнула в открывшуюся дверь, возвращаясь в тело.

Тяжело разлепив веки, Саймойлов поднялся на ноги, осторожно прикрыл двери в Лесину комнату и направился к себе за лекарствами. Леську срочно нужно поставить на ноги. А что будет дальше? Главное, что она будет жить.

Владимир осторожно, чтоб не скрипела, открыл дверь. На цыпочках прокрался к кровати, где на скомканных простынях металась Леся, и аккуратно расставил бутыли с мазями, растирками и настоями на прикроватной тумбочке.

Самойлов приложил руку ко лбу девушки. Дело плохо — вся горит. Аккуратно, чтоб не потревожить, хотя еще немного и девушка начнет бредить, Владимир растер ее тело прогревающей мазью. После получаса уговоров — у Леси начался бред — Владимир напоил ее настойкой для скорого выздоровления. Разделся и лег рядом, крепко ее обняв и укрывшись теплым одеялом.

— Все хорошо, моя хорошая. Все будет хорошо, — в голове Самойлова сам собой сложился вполне приемлемый план.

К утру жар отступил. Дыхание выровнялось, и девушка привычно сопела, развернувшись к Самойлову лицом. За ночь ему пришлось еще пару раз поить ее горькой настойкой и все время накрывать одеялом, потому что Леся так и норовила выползти из-под него. В конце концов Владимир сгреб ее в охапку, для того чтоб вовремя предотвратить любую попытку к бегству. Посопротивлявшись с полчаса Лесандрин угомонилась. Владимир молил всех известных ему богов, включая Всевидящего, чтобы девушка не пришла в себя до того, как он уйдет. Он не хотел, чтоб она застала его в своей постели, без приглашения.

Ночь выдалась трудной. Впечатление, что он стал участником изощренной пытки, крепло с каждой минутой, которую он проводил рядом с ней. Он не мог лежать рядом и бездействовать. Но совесть, которую он с удивлением обнаружил в недрах своего существа, не позволяла воспользоваться ситуацией. Не так. Не здесь. Только по ее желанию. И пусть он будет мучиться потом целый день, сейчас он не позволит себе пойти на поводу у желаний тела.

Владимир постарался отвлечься от тела девушки, которую сжимал в объятиях. После того, как Владимир подрос и смог контролировать силу, которой был наделен от рождения, он поступал только так, как надо ему, не оглядываясь ни на кого. Лишенный любви с детства (родители были в ужасе, когда года в три обнаружили, что ребенок обладает магическим даром и маленький Ладик все детство провел запертый в подвале), Владимир решил, что любовь — абсолютно ненужное для жизни чувство. Главное в жизни — получать то, чего хочется и доставляет удовольствие. Единственный раз, когда он отступил от своих принципов — влюбился в Анну — остался шрамом на его сердце. Леська же вошла в его жизнь легкой поступью. Не требуя от него ничего, отдавая всю себя взамен, а он испугался, не оценил, не понял, потерял. Потом злился, хотел отомстить, использовать для достижения мечты всей своей жизни… Потом неожиданно понял, что ему без нее не жить, хотел помириться, привязать, не отпускать… Теперь же главная его задача, сохранить ей жизнь.

Лесандрин отвлекла Самойлова от мыслей, закинув ногу на бедро. Владимир крепче стиснул зубы, осторожно прикоснулся ко лбу губами, проверяя температуру. Удостоверившись, что беспокоиться не о чем, Владимир выскользнул из ее кровати, оделся, прихватил скляночки с лекарствами с тумбочки и, стараясь не шуметь, вышел из комнаты. Остановившись у ее двери, он сделал пас рукой, возвращая засов на место.

Земля, словно выжженная сотней пожаров, без единого намека на растительность зияла черными трещинами разломов шириною в человеческий рост. Сухие стволы деревьев. Серое небо, затянутое тучами. Тела людей с застывшими в немом крике лицами. Путникам пришлось спешиться и вести лошадей за собой, взяв под уздцы. Городские ворота открыты настежь. Привалившийся к стене стражник с остановившимся взглядом пропускал всех желающих, коих было немного. Над воротами болталась серая лента с буквами, которые когда-то были белыми: «Добро пожаловать в Хайт». Страшное зрелище.

Девушка, идущая след в след за мужчиной, нервно передернула плечами, словно от холода.

— Здесь вообще кто-нибудь живой остался?

— Похоже, их осталось очень мало. Нужно осмотреть.

— Как ты себе это представляешь? — взвилась она. — Атан! Нас всего двое! Что ты предлагаешь нам делать?

— По-моему из нас двоих маг — это ты, поэтому предложений я жду от тебя. Я сразу говорил, что здесь происходит. И рискну напомнить, что Леся и Самойлов направлялись сюда. И найти нам их нужно прежде, чем до этих двух, — Атан сдержал нецензурное определение, — доберется кто-то еще.

— А ты уверен, что они здесь? — Атан красноречиво посмотрел на черноволосую девушку, и та поняла, что сморозила глупость. — Ну ты же знаешь, что я всегда говорю глупости, когда нервничаю.

За два часа осмотра ничего нового путники не увидели. Черная земля, ни намека на растительность и трупы, трупы, трупы. Запаха разложения не было — благо солнце пряталось за тучами, но стойкое амбрэ смерти наполняло город, словно вода кувшин.

— Слушай, — не выдержала Милада, — я могу ошибаться, но мне кажется, что Лесёнка здесь не было.

— С чего ты взяла? — поинтересовался Атан, с трудом открывая дубовые двери, ведущие в дом губернатора.

— Она бы не допустила этого. Либо я засекла бы ее по поисковому маячку. Но ее след оборвался перед въездом в губернию… Может, ее здесь и не было? Может, Самойлов в последний момент изменил маршрут?

— Он не мог этого сделать. Владимир не проигнорирует приказ императора.

— А ты не думал, что он может послать кого-то из отряда сюда, а сам и носа не совать?

— Все возможно. Но ведь твой поисковик молчит. Если бы они свернули, то маячок указал бы тебе верное направление, — возразил странник, пропуская девушку вперед.

Милада сморщила аккуратненький носик и прошла мимо странника. Дом выглядел так, словно ничего и не произошло, а тела людей, лежащих на полу… так это просто спать всем сразу захотелось.

— Это что-то новое, — произнесла Милада, присаживаясь на корточки рядом с телом одного из слуг, — оно пришло моментально, застав всех врасплох. Это не «Черный мор» и не другое проклятие…

— А что это тогда? — Атан привалился к дверному косяку, сложив руки на груди.

— Определенно проклятие, но такой силы… Я затрудняюсь даже предположить, кто способен на такое.

— Дор? — Атан вопросительно изогнул бровь и пожал плечами.

— Нет. Я сомневаюсь, что обладая такой силой, он прятался бы столько лет. Нет. Такая мощь подвластна только смерти… — пробормотала девушка, поднимаясь.

— Что ты имеешь ввиду?

Милада приложила пальчик к губам и на цыпочках пробралась на второй этаж. Половица под ногой Атан протяжно заскрипела, огласив весь дом.

— Тише ты! — шикнула черноволосая ведьмочка на него, продолжая путь наверх. Она сосредоточенно прислушивалась к чему-то недоступному слуху странника, напряженно всматривалась… Атан смотрел на спину Милады, не отрываясь.