У него в запасе было полным-полно волшебных проделок. Он мог превратиться в любое животное или даже в неодушевленный предмет. Сабрина и считать перестала, сколько раз он притворялся стулом, а потом, когда она собиралась сесть на него, исчезал. Почему бабушка Рельда опекала Пака, было уму непостижимо, особенно если вспомнить всё, что он натворил (что, кстати, было описано и запротоколировано, так сказать). Все — от Уильяма Шекспира до Редьярда Киплинга — рассказывали о его безобразных проделках, а бабушка почему-то относилась к нему как к члену семьи, даже пригласила его пожить у них. Но на этот раз Сабрина уж точно покажет этому королю всех пакостников где раки зимуют, чтобы пожалел, что согласился жить в их доме.

Она, демонстративно топая, направилась к его комнате. Ее совсем недавно пристроили, и никто из них в ней еще ни разу не был. Добрая волшебница Глинда и три поросенка соорудили ее с помощью гвоздей, молотков и волшебных заклинаний, поэтому грубияну и в голову не пришло пригласить кого-нибудь на новоселье. Поэтому, распахнув дверь и шагнув внутрь, Сабрина остолбенела. Комната у Пака была совершенно невероятной!

Там, в траве между деревьев, вилась каменистая тропинка, а с утеса в голубую лагуну низвергался водопад. В настоящем небе, с облаками, парили воздушные змеи, а в центре, на полянке, был боксерский ринг, где в углу в спортивных трусах и боксерских перчатках сидел живой кенгуру. Он лениво развалился на стуле в ожидании соперника. Прямо над Сабриной по рельсам «американских горок» пронесся поезд, а в сторонке она увидела фургон с мороженым. Посреди всего этого великолепия на гигантском троне восседал Пак собственной персоной. На его голове красовалась дурацкая корона. Он уплетал мороженое из рожка, в который поместилась целая дюжина разных на вкус шариков, и мороженое, разумеется, капало ему на руку.

Бедная Сабрина была так поражена увиденным, что не заметила, как наступила на какую-то металлическую крышку. Встав на нее, она, видимо, включила неведомый механизм — из желоба вдруг выкатилось яйцо и, упав с небольшой высоты на ржавый гвоздь, раскололось пополам. Содержимое яйца шмякнулось на сковородку, под которой тут же вспыхнула газовая горелка. Вскоре на сковородке вкусно зашкварчало, от жаркого пламени зашипело, и от сковородки стал подниматься пар, наполняя, в свою очередь, воздушный шарик. И он взлетел! А шарик был привязан к маленькому рычагу, рычаг наклонил ведро с водой, вода вылилась в стакан, стоявший на детских качелях. Сиденье качнулось, из-под него высвободилась веревка, что удерживала тяжелый мешок с песком. А мешок упал на землю, прямо на большую ярко-красную кнопку. И всё стихло.

К сожалению, Сабрина только сейчас заметила эту хитроумную конструкцию.

— Какого… — громко начала она, но договорить не успела.

Ее слова заглушила сирена, и Сабрина взмыла, будто ее катапультировали, высоко вверх, всё выше и выше, а потом полетела вниз… И шлепнулась в огромный чан с какой-то липкой, вязкой гадостью.

— А что, у вас в доме стучать не принято? — поинтересовался Пак, когда Сабрина наконец вынырнула из этой липкой массы.

— Что это? — крикнула она, пытаясь выбраться из густого белесого киселя, в котором плавало что-то темное; воняло же от этого варева так, что Сабрину чуть не стошнило.

— Всего-то клей да пахта, — заявил Пак как о чем-то само собой разумеющемся. — Правда, лохань не маленькая. А маринованные огурчики — для аромата. Вонь — первый сорт, правда?

— Ну, ты у меня за это поплатишься. Пак! — завопила Сабрина, вылезая из чана.

Она, как смогла, вытерла лицо, пыхтя от негодования. Ноздри ее гневно расширились.

— О! Мисс Америка явилась! — насмешливо пропел проказник.

Он кинул свой огромный рожок с мороженым в сторону ринга, кенгуру мигом подхватил рожок и тут же радостно проглотил его. Затем мальчишка подпрыгнул, и на спине у него выросли два больших крыла с розовыми прожилками, как у насекомых, и он взмыл высоко над Сабриной.

— Все вы, вечножители, такие! — крикнула ему девочка. — Любой магией не брезгуете, лишь бы не драться. Давай спускайся, урод вонючий! — добавила она. — Или боишься?

— Драться на кулаках?! — возмутился Пак. — Не королевское это дело — руки марать. Во мне течет благородная кровь. Принц должен сражаться, как ему подобает.

Громко хлопая крыльями, он пересек свою лесную комнату и подлетел к ближайшему столу. Схватив два меча, он завис над Сабриной, швырнул один к ее ногам и грациозно приземлился.

Девочка крепко взялась за рукоять. Меч у нее был деревянный, как и у Пака, но, если им как следует залепить, будет больно.

Они стали медленно сходиться. Сабрина сделала первый выпад, но мальчишка, ловко увернувшись от удара, вдруг подпрыгнул, и Сабрина едва не потеряла равновесие. Пак спикировал на нее, пытаясь ударить по руке, но Сабрине удалось перенести вес тела на другую ногу, и, взмахнув мечом, она треснула его по макушке.

— Ах ты соплячка! — взвыл Пак, потирая голову. — Брала уроки фехтования, что ли?!

— А ну сунься еще разок, сразу поймешь, чему я еще научилась, вонючка противный! — пригрозила Сабрина.

Пак снова налетел на нее, размахивая деревянным мечом и пытаясь ударить по плечу, но Сабрина легко отразила его удар и сама сделала новый резкий выпад, целясь мечом ему в живот, но чуть-чуть промахнулась.

— Ты, похоже, самый главный урок-то и не усвоила, — расхохотался Пак. — Что всегда защищать надо задницу.

Он изловчился и стукнул Сабрину мечом по заду. Было так больно, словно дюжина пчел впилась ей в мягкое место. Но нет, Сабрина не доставит ему такого удовольствия — не станет кричать от боли.

— Да ты не только уродина, — продолжал издеваться мальчишка, — ты еще и тормоз.

— А ты — гадкая, мерзкая свинья! — взвизгнула Сабрина и с остервенением обрушилась на обидчика.

Он же, подпрыгивая и отлетая, с легкостью отражал любые ее удары и даже покружил у нее над головой, а приземлившись, ткнул ей мечом в спину и радостно захихикал:

— Плохи твои дела! Ты убита! И вообще учись сдерживать свой пыл. Он каждый раз тебя подводит.

Сабрина сердито отшвырнула меч и бросилась на Пака с кулаками. Видя, что теперь ему точно несдобровать, Пак сделал то, что при виде разъяренной Сабрины на его месте сделал бы каждый: помчался куда глаза глядят. Она гоняла его и вокруг лагуны, и по густым зарослям, а когда они наконец выскочили из них, то столкнулись прямо с бабушкой Рельдой.

Выражение ее лица — во всяком случае, то, что можно было разглядеть сквозь косметическую маску, — ничего доброго не предвещало.

По-видимому, Пака эта маска совершенно сбила с толку.

— О мадам! — воскликнул он (так он обычно обращался к бабушке). — Что это у вас с лицом? Домовой заколдовал?

—  Lieblings,немедленно прекратите это безобразие! — приказала бабушка, и грязнуля Пак тут же спрятался у нее за спиной.

— Прежде всего, пару слов в свое оправдание, — затараторил он. — К двери была приставлена бензопила, но только в целях самозащиты, просто чтобы напугать девчонку. Если кто-то пострадал, я тут ни при чем!

— Пак, я про паука, — сказала бабушка Рельда.

— А-а… об этом… Ну что, получилось? Здорово они перепугались? А кто из них со страху описался?

— Знаю, знаю: ты никому не желаешь зла, Пак. Но сегодня девочки первый раз идут в школу, и было бы так приятно хоть одно утро провести спокойно, без светопреставления.

Пак недоуменно посмотрел на бабушку, как будто она говорила на неведомом ему языке:

— А что хорошего? Разве тогда весело?

— Ну-ка, ну-ка, — встряла потрясенная Сабрина, — какая еще бензопила?

Бабушка, не отвечая на ее вопрос, взяла руку мальчика и, улыбнувшись, посадила ему на ладонь тарантула.

— Спрячь-ка куда-нибудь, только в безопасное место.

Пак нежно погладил мохнатую спинку паука.

— Всё хорошо, малыш, — сказал он. — Бедненький, как тебя напугала эта огромная, страшная девчонка! Я знаю, она ужасная, но всё уже позади.