— Я не расслышал.

— Извини, что?

— Говори громче.

— Ничего особенного в его квартире я не заметил.

Прежде чем продолжить разговор, Луи внимательно посмотрел на своего агента:

— А в его поведении, в обыденной жизни? Люди, с которыми он встречается… Все тип-топ? Я хочу сказать…

— Я отлично понимаю, что ты хочешь сказать. — После минутного замешательства Феннек с явной неохотой выложил свою информацию. — Я почти убежден, что он связан с третьей группой интересов, находящихся вне центра двадцатого округа и его сети перепродажи наркотиков. Он неоднократно совершенно исчезал из поля зрения. На несколько часов. Он позволил мне участвовать в двух продажах, но заплатили только за одну.

— Девица?

— Возможно, но маловероятно. Я видел нескольких цыпочек, с которыми он спит. Он всегда приводит их к себе. Здесь что-то другое. Я потихоньку разведал. Даже среди окружения Туати никто не знает, где он был.

Луи записал несколько слов на неизменно рассыпанных перед ним белых листках.

— Придется найти объяснение его тайным эскападам. В настоящий момент мы имеем на него лишь то, что он финансирует дело своих братьев грязными деньгами. Хорошо, но на это плевать. Необходимо, чтобы ты установил, насколько глубоко он втянут в вооруженную борьбу.

— То есть он становится моим первоочередным объектом?

Мужчины посмотрели друг на друга.

— В каком-то смысле.

— Почему он?

— Я не задумываюсь над вопросами такого рода. Я делаю, что мне говорят.

Карим понял это замечание как напоминание о скрытом приказе. Его глаза тут же скользнули в глубину комнаты.

Луи резко обернулся, чтобы проследить за его взглядом:

— На дальней стене какое-то пятно?

— Он там, не так ли?

— Кто «он»?

— Стабрат. Он ведь наблюдает за нами?

— Нет.

— Лжец.

— Что на тебя нашло, Карим?

— Мне не нравится, когда об меня вытирают ноги.

— Ты уже не в первый раз упрекаешь меня в этом, но и я тоже этого не люблю. Возьми себя в руки!

Прошло несколько напряженных секунд.

— Пойди посмотри, если это тебя успокоит.

Агент заколебался, сделал вид, что встает, передумал.

— Девушка.

— Какая девушка?

— Журналистка.

— Ну и что?

— Я послал тебе две фотографии мужчины, с которым она работает, чтобы вы установили его личность. Они лежат в обычном месте, там же адрес, который я выявил, когда следил за ними. В девятом округе. Я думаю, он там живет.

— Отлично. — Луи ответил слишком безразличным голосом. Осознав свою оплошность, он тут же спохватился: — Мы им займемся.

Неловкость руководителя вызвала у Феннека новую волну беспокойства. Похоже, присутствие обоих журналистов не представляется Луи серьезной проблемой. Он даже не расспросил его о причинах появления этих двоих в двадцатом округе. Они приходили справиться о Хаммуде. Потом от салафистов он узнал, что вскоре после этого, однажды вечером, журналисты отправились к старому Махлуфу.

Все это могло означать только одно: Луи уже в курсе. Следовательно, возможны две гипотезы. Его служба либо напрямую, либо посредством параллельной операции держит ситуацию под контролем. В таком случае двое писак и шагу не могут ступить без их ведома. Вторая возможность: военная разведка создала ситуацию в рамках чужой интриги и речь идет о дезинформации.

Но Карим не видел ни малейшего смысла в подобных вещах, подвергающих огромному риску все задание, а в особенности его самого как основного агента. Если пресса заметит его среди других джихадистов и если ему доведется выбраться живым, к нему будет масса вопросов. Вмешается полиция и в конце концов разберется и раскрутит все. Это вызовет беспрецедентный скандал. К тому же его контора не единственная, занимающаяся этим делом, и то, что творят другие, по крайней мере по подозрениям Карима, еще хуже. Предать дело гласности означало бы дискредитировать французскую разведку и страну в целом.

Если ему доведется выбраться живым.

Глаза Феннека машинально в четвертый раз скользнули к дальней двери.

Стоило бы посмотреть. Все это не имело никакого смысла. Его изолировали все больше и больше, и он не понимал почему. Мозг Карима несколько секунд работал в усиленном режиме. Его изолировали. И за это время устранили подозреваемых террористов, готовящих покушение с использованием химического оружия. Когда удастся изъять химикат, потребуется разработать правдоподобную историю, в случае если кому-то захочется покопаться в этом. Понадобятся убийца — козел отпущения — и люди, которые его видели, — беспристрастные свидетели.

Он.

Журналисты.

Феннек повернулся к своему куратору, и ему не понравилось то, что, как ему показалось, он прочел в его глазах.

Генерал де Стабрат появился в гостиной через некоторое время после ухода агента.

— Я уж подумал, вы его теряете. Мне кажется, он в сильном напряжении.

— Уже давно. Нам следует вытащить его оттуда. — Не вставая, Луи закурил новую сигарету.

— Пока рано. Выведем его из игры, когда будем абсолютно уверены.

— Он нестабилен, генерал. Вы сильно рискуете.

— Не «вы», командир. «Мы». Это ваш питомец, вы его натаскивали, вам и вести его до самого конца. Разумеется, под моим чутким руководством.

— Давай поскорее, у меня мало времени.

Ружар уселся напротив Дюссо. Они только что встретились в неприметном баре поблизости от военного училища.

— Спасибо, что согласился со мной встретиться. Я…

— Я пришел только из дружеских чувств. — Бывший высокопоставленный чиновник казался взволнованным.

— Так о чем тебе говорит присланная мною фотография?

— Она говорит, что тебе следует прислушаться к моему совету и держаться подальше от дел Шарля Стейнера.

— Значит, Жан-Франсуа работает на него, в Обществе оперативной обработки, управления и надзора?

Дюссо отвел взгляд, но в конце концов очень тихо ответил:

— Во всяком случае, я так понял.

— Ты так понял? И все же это официально или нет? Впрочем, существует ли в делах этой конторы что-нибудь официальное?

Новые увертки.

Журналист спохватился, что тон его вопросов слишком настойчив, и продолжал более спокойно:

— По крайней мере, знаешь ли ты его имя?

Бывший высокопоставленный чиновник покачал головой, открыл рот, чтобы заговорить, и, передумав, снова закрыл его.

— Я тебе уже говорил, из-за грядущих событий…

— Время деликатное, я прекрасно тебя понимаю и, уж поверь, очень серьезно отношусь к твоим словам. Означает ли это, что я стал жертвой чьих-то происков?

Нет ответа.

— На кого работает Стейнер?

Дюссо выпрямился.

— Единственное, что я могу сказать, — это что на кого-то работать еще не означает разделять его взгляды.

— И все? Это необходимо придать гласности. Ты не можешь молчать. Мы должны…

— Мы должны? Ты и я? Что еще я должен? Я отошел от всего этого, Бастьен. Ты журналист, тебе и копаться. Я-то легко могу представить, что произойдет: ты сам остановишься или тебя, как обычно, затормозит Клейн.

— Я не хочу, чтобы ты так говорил. Ты прекрасно знаешь, что я никогда не буду, как все эти…

— Я не дурочка, даром служащая тебе на посылках, а заодно и любовницей, когда тебе заблагорассудится! Так что избавь меня от высоких слов. К тому же я очень твердо сознаю две вещи: твоя карьера еще не завершена, а моя пенсия только начинается. Мне пора. — Бывший высокопоставленный чиновник положил на стол деньги и поднялся.

Ружар последовал его примеру, и они молча вышли. На улице они обменялись торопливым рукопожатием и разошлись в разные стороны, не заметив, что с противоположной стороны их сфотографировали двое туристов.

21.11.2001

Уже несколько месяцев скандинавы, как всегда с опережением, экспериментировали с беспроводными сетями в общественных местах, в частности в некоторых аэропортах, например Каструп в Копенгагене. В VIP-салоне терминала отбытия Сервье открыл свой портативный компьютер и подключился. Перед взлетом у него еще было немного времени.