– Не может быть, – в голосе Татьяны Борисовой отчетливо отразилось удивление. – Мне ли не знать своего мужа. Еще тот негодяй.

– Считайте его кем хотите. Это ваше личное. Но я прошу вас… Понимаете, моя сестра пропала. А Игорь Николаевич должен знать где она. Пусть скажет. Пожалуйста… – попросила Олеся. Ее просьба прозвучала вполне искренне и правдоподобно, и Татьяна Борисова замолчала, как видно о чем-то подумав. Но тут же в трубке послышалась злорадная насмешка.

– Я вам не верю. Какие же у него могут быть отношения с вашей сестрой, если он ее не трахал? – настойчиво спросила Татьяна, сомневаясь в правдивости такого заверения.

– Никаких, – заявила Олеся.

Ее ответ так подействовал на Татьяну, что она опять замолчала. Но питая к любовнице ненависть, с нескрываемым злорадством тут же произнесла:

– Думаю, милочка, он вам уже ничего не сможет сказать. Ничего… – повторила она, и в голосе ее звучало что-то такое, напоминавшее радость.

– Ну почему? – воскликнула Олеся. – Ведь он… – докончить она не успела.

– Он убит, – сказала Татьяна все с тем же злорадством.

Сожаления, или огорчения в голосе жены Борисова, Олеся не заметила. И решила, что неправильно поняла. Состояние ее сейчас было такое, что в голову лезет всякая чушь. И потому спросила:

– Простите, что вы сказали? Я не поняла. Игорь Николаевич… – договорить ей было страшно, и она замолчала, предоставив возможность докончить жене Борисова. И та сказала:

– Перестаньте. Все вы прекрасно поняли. Игоря больше нет.

– Но как это?.. – Олеся чувствовала себя нехорошо. Переживания за Ирину подействовали на ее психику, и Олеся стала не сдержанной, закричала: – Алло!

Но в трубке слышались частые гудки.

Олеся не помнила как положила трубку на аппарат. Не знала верить ей Татьяне или нет. Но с другой стороны, даже по злобе вряд ли та станет такими вещами шутить. Ведь это касается ее мужа, и шутка подобного рода – слишком жестокая.

Олеся заплакала, совершенно не зная, что ей теперь делать. Мысли путались.

– Что же это получается? – спрашивала она себя. – Игорь убит. А где в таком случаи Ирина? – Сердце подсказывало, с сестрой случилась беда, и Олеся причастна к ней. Ведь это она попросила Борисова устроить весь этот спектакль с ограблением Ирины. Хотя и сомневалась, правильно ли поступает. Потому и примчалась на вокзал. Посмотреть, как и что там будет. Но поезд как назло опоздал.

В кухне из буфета достала бутылку коньяка. На прошлой неделе приехав к ней, Борисов привез бутылку настоящего французского коньяка. Олеся открыла ее и налила себе рюмку. Выпила.

После третьей рюмки и выкуренной сигареты, она немного смогла успокоиться. Даже в голове наступило некоторое прояснение, и она мало-мальски смогла нормально рассуждать, говоря себе:

– Так. Борисов погиб. Но помнится, он мне говорил, что сам встречать Ирину на вокзал не поедет, а пошлет кого-нибудь из своих ребят. Выходит, теперь мне надо выяснить, кого послал Борисов. И тот человек уж наверняка должен знать, где сейчас Ирка. Может быть он даже держит ее у себя. Девка она симпатичная. Такие всегда нравятся ребятам. – Она схватила телефонную трубку с твердым намерением во что бы то ни стало дозвониться до офиса. Может там у секретарши Борисова удастся хоть что-то выяснить. Со стервой женой разговаривать бесполезно. Она только злорадствует тому, что у Олеси пропала сестра.

Олеся держала трубку в дрожащей от волнения руке, а палец прыгал по клавишам с цифрами, набирая номер.

– Алло?! – нетерпеливо повторяла она, хотя из трубки, точно протяжные вздохи, до нее доходили длинные гудки. И вот наконец-то трубку сняли.

Женский голос торопливо и озабоченно произнес:

– Говорите, вас слушают?

Олеся спохватилась, заговорила от волнения довольно сбивчиво:

– Извините, пожалуйста… – очень хотелось казаться вежливой. – Прошу вас…

– Девушка, говорите, что вам нужно? У меня мало времени для разговора с вами, – ответили на том конце с нескрываемым недовольством.

И Олеся не нашла ничего лучшего, как спросить то, о чем наверное спрашивать не следовало бы.

– Скажите, пожалуйста, что случилось с Игорем Николаевичем?..

К своему сожалению Олеся слишком поздно поняла, что этим своим нелепым вопросом очень озадачила разговаривавшую с ней женщину, и та едва ли добрую четверть минуты молчала, видно обдумывая, стоит ли ей давать этой незнакомой девушке какие-либо объяснения. Решила уточнить.

– А вы кто? – спросила секретарша, кажется, не очень-то желая откровенничать.

Олеся замялась. Ну в самом деле, не скажешь же, что она любовница ее шефа. Это будет уже слишком. Поэтому ответила несколько расплывчато:

– Я хорошая знакомая Игоря Николаевича…

Кажется, это оказался тот случай, когда вранье не проходит и воспринимается отталкивающе. И в ответ она услышала сердитое:

– Девушка, мы никакой информации не даем. Если вы хорошая знакомая, позвоните Борисовым домой. И поговорите с супругой Игоря Николаевича.

И тут же в трубке послышались короткие гудки.

– Сука! – крикнула Олеся в трубку, жалея, что секретарша ее не услышала. Пусть знает, кто она есть. Еще ей было жаль потраченного времени. Брала досада, что так ничего она и не добилась, не выяснила. Вот невезуха.

Олеся готова была поручиться, что она патологическая неудачница. А как еще можно назвать себя, если невезуха прет по черному. Жена Борисова ничего путного не объяснила. В офисе, куда позвонила Олеся, и вовсе получился облом. Что в таком случаи остается делать?

Нет, в милицию она решила не обращаться. Во всяком случаи, пока. Вдруг ее саму обвинят в исчезновении Ирины. И это будет справедливо. Ведь это она предложила Борисову план ограбления сестры, да чтоб ее дуреху напугали как следует.

Олеся попыталась в очередной раз все хорошенько обдумать.

– Ну хорошо. А если допустить, что тот человек перестарался, соблазнился на Ирку и решил ее трахнуть. А трахнув, испугался мести Борисова. Но теперь, когда он узнал, что Борисов мертв, ему ведь ничего не грозит. Он должен отпустить Ирку, – рассуждала она в слух, расхаживая из угла в угол по комнате. Всегда считала, что при любой ситуации нельзя опускать руки. Только как их не опускать, когда в голове полнейшая неразбериха. Хоть бы одна дельная мыслишка пришла.

И потому Олеся несказанно обрадовалась, когда к ней приехала давняя подруга Жанка. Раньше они были с ней, что называется, не разлей вода, но в последний год так получалось, что виделись они не часто, как хотелось бы.

Сейчас ее приезд оказался весьма кстати. Пару дельных советов от подруги не помешают. Ведь Жанка – девка умная.

Года три назад Жанка была высокооплачиваемой элитной проституткой. Случайно познакомилась с одним очень крупным банкиром и тот помог ей стать менеджером известной туристической фирмы. Шмотки, загрантуры – все теперь было у нее. А самое главное – большая зарплата. Деньги принесли Жанке независимость, и не надо ей теперь подставлять передок. Разве что своему банкиру в благодарность.

Олеся ей немного завидовала. Продвинутая она, эта Жанка. Себя унижать не дает и вовремя кусок пирога ухватить успевает. Олеся рассказала ей обо всем: и про Ирину, и про Борисова. Хотелось, по-настоящему, выговориться.

Подруга выслушала молча, а потом сказала:

– Ну ты и дура.

Олеся нисколечко не обиделась, потому что считала: Жанка права. Она дура.

– Еще какая, – согласилась Олеся на справедливое замечание подруги. Да и чему тут обижаться-то, когда эту негативную ситуацию вокруг сестры она создала сама. А что касаемо любовника Борисова, то тут Олеся была готова поспорить. Ведь к смерти Игоря Николаевича она не имеет ни малейшего отношения.

– Я уже слышала, что твоего Барсика грохнули, – со знанием дела, произнесла Жанка, как о чем-то пустяковом. Хотя для нее, наверное, так и было. Ведь это же не ее любовник, а Олесин. И какая ей забота, где теперь Олеся добудет денег на свое существование.