Поднимаясь на крыльцо своего дома, Ник проклинал себя за беспечность. Ему ли не знать, что бывает, когда пытаешься натянуть колючую проволоку голыми руками. Сегодня утром Ник приехал на северное пастбище, чтобы поправить изгородь, но оказалось, что в машине лежит только одна кожаная рукавица. Как следует поискав в салоне и кузове, он так и не нашел вторую, но, как последний дурак, все же взялся за работу. В результате теперь на его левой руке кровоточил глубокий порез, а изгородь все так же требовала ремонта.

— Грета, принеси, пожалуйста, аптечку, — произнес Ник, входя в дом.

— Что случилось? — Шайенн вышла из кабинета и остановилась как вкопанная. Побледнев, она воскликнула: — Боже мой! Что произошло?

Ник посмотрел на свою окровавленную рубашку и поднял руку.

— Оцарапался о колючую проволоку.

— Дай я посмотрю… — Шайенн осторожно взяла Ника за руку и медленно сняла носовой платок, пропитанный кровью, который он обмотал вокруг раны. Она взглянула мужчине в глаза и покачала головой. — Это больше чем царапина, Ник. Почему ты не надел рукавицы?

Тепло ее нежных рук успокаивало боль.

— Я нашел только одну, а возвращаться за новыми не хотелось.

— Придется наложить несколько швов, — разглядывая рану, произнесла Шайенн.

Ник попытался высвободиться.

— Да я просто обработаю рану антисептиком и забинтую.

— Даже не думай! Ты поедешь к врачу.

— Не поеду!

— Нет, поедешь!

Их взгляды встретились. Шайенн была прекрасна, и Ник внезапно понял, как не хватало ему этой красоты. Всю неделю он старался не встречаться с Шайенн, чтобы она могла спокойно подумать обо всем случившемся. Ник даже решил сам продать оставшихся животных на аукционе в эти выходные, а не переносить все на следующие, чтобы дать ей отдохнуть.

Но сейчас, глядя на Шайенн, Ник мечтал заключить ее в свои объятия и не отпускать больше ни на минуту.

— Вот аптечка, — в холл вбежала Грета. Она остановилась рядом с Шайенн, посмотрела на руку Ника и произнесла: — С этим нам так просто не справиться…

— Ему надо к врачу, — продолжила настаивать Шайенн.

— Не могу не согласиться! — Грета нахмурилась и спросила Ника: — А ты давно делал прививку от столбняка?

Мужчина кивнул.

— Около пятнадцати лет назад.

— Ты едешь в больницу, — произнесла Шайенн, в упор взглянув на него.

Ник поежился, когда подумал про обезболивающий укол. Совершенно очевидно: неприязнь к иголкам была одной из характерных черт его семьи.

— Не люблю я врачей…

— Переживешь. Давай ключи от машины.

— Если я еду, то могу и сам вести, — мужчина продолжал упорствовать. Ему очень нравилось, что Шайенн так о нем беспокоится.

— Ник! — строго произнесла девушка и бросила на него такой укоризненный взгляд, что он понял: ей не до шуток.

Неохотно положив ключи в ладонь Шайенн, Ник покачал головой.

— И зачем так беспокоиться? Это все ерунда.

— Пойдем, ковбой, — Шайенн потянула его за рукав. — Больно не будет.

Через несколько часов, когда Шайенн везла Ника обратно из клиники в Элк Блафф, он наконец-то расслабился. К счастью, сухожилия оказались не задеты, и он даже смог сдержать вопль ужаса, когда врач, чтобы сделать укол обезболивающего, достал самую большую иглу, которую Ник когда-либо в жизни видел.

— Очень больно? — спросила Шайенн, выезжая на трассу.

Ее беспокойство было приятно Нику.

— Не-а. Я даже руку не чувствую.

Шайенн улыбнулась.

— Подожди, вот анестезия пройдет…. Могу поспорить, будет больно.

— Ну разве ты не милашка? — произнес Ник и ухмыльнулся.

Шайенн засмеялась.

— Если серьезно, то тебе надо отдохнуть пару дней. И нельзя напрягать руку, а то швы разойдутся.

— Да, я как раз думал о том, чтобы съездить в Колорадо в эти выходные, посмотреть, как обстоят дела с нашим новым поголовьем. А затем мне надо в Альбукерке.

— А… — Помолчав, Шайенн произнесла: — Надеюсь, ты хорошо проведешь время.

— Да. Я тоже так думаю. — Ник был уверен, что Шайенн очень интересно, зачем он туда едет и с кем собирается встречаться. Но она явно не собиралась ни о чем его спрашивать. — Я еду к родственнику на день рождения.

— Не знала, что у тебя есть родственники… — Нику показалось, что Шайенн произнесла это с облегчением.

Он улыбнулся.

— Я сам узнал о них не так давно.

— Наверное, хорошо иметь большую семью, — задумчиво сказала Шайенн.

— Разве у твоей мамы нет сестры в Ларами? — спросил Ник. Он помнил, что когда-то Шайенн рассказывала о своей матери и ее родственниках.

Девушка кивнула. Свернув на дорогу, ведущую к дому Ника, она ответила:

— Есть, но мы уже давно не общались. Даже не знаю, живет ли она сейчас там.

Шайенн припарковала машину рядом с входом, и они вместе поднялись на крыльцо. Шайенн зашла в холл следом за Ником, и он кивком головы позвал ее за собой в кабинет. Там на столе лежал конверт, присланный позавчера из офиса компании «Эмеральд Инкорпорейтед». Ник взял конверт и достал из него банковский чек.

— Полагаю, это и есть ответ на вопрос, на кого ты работаешь, — он протянул бумагу Шайенн и добавил: — Поскольку я уезжаю, да и животных, за которыми надо ухаживать, больше не осталось, даю тебе недельный отпуск.

Когда Шайенн брала бумагу, их руки соприкоснулись, и Ник почувствовал, как электрический разряд пронизал все его тело. Не колеблясь ни секунды, он подошел к Шайенн и обнял ее за талию.

— Ник, я…

— Тсс. Я не заставляю тебя делать то, чего ты не можешь или не желаешь делать… — он слегка прикоснулся губами к губам девушки. — Я просто хочу дать тебе пищу для размышлений на время моего отсутствия… — Ник с наслаждением поцеловал Шайенн долгим и чувственным поцелуем, на который та ответила с не меньшей страстью. Пожар желания выжигал Ника изнутри, но он не смел нарушить свое слово. Он хотел доказать любимой, что ему можно верить.

После размолвки с отцом Шайенн и их разговора по дороге с аукциона Ник решил, что ему тоже нужно время, чтобы обдумать сложившуюся ситуацию. Всю неделю он много размышлял и наконец понял, что отчаянно боролся с собой, чтобы снова не влюбиться в Шайенн. Теперь же мужчина точно знал: он проиграл эту битву.

Шайенн стала его наваждением, болезнью, от которой не существует лекарства. Тринадцать лет назад Ник поклялся Шайенн в любви и, оставшись верным клятве, так и не смог завязать серьезных отношений с другими женщинами. Его сердце принадлежало и всегда будет принадлежать Шайенн. Но главное: она чувствовала по отношению к Нику то же самое.

Прервав поцелуй, мужчина посмотрел Шайенн в глаза и улыбнулся.

— Я хочу, чтобы за время моего отсутствия ты кое-что сделала для меня.

— Ч-что?

Ник погладил ее по щеке.

— Я хочу, чтобы ты подумала о нас, хочу, чтобы ты подумала обо мне и о том, что ты чувствуешь. А когда я вернусь, мы поговорим об этом, милая.

Шайенн лежала на постели, разглядывая потолок. За окном едва забрезжило утро, и серый утренний свет постепенно растворял густую ночную тьму в спальне. Всю ночь девушка размышляла о том, что сказал ей Ник.

Разве Ник не понимает, что она мечтает о нем с тех пор, когда они снова увиделись три недели назад? Неужели не догадывается, что она хочет быть только с ним?

Шайенн зажмурилась, чтобы остановить жгучие слезы. Она любила Ника и никогда не переставала любить. Но он сам дал ей понять, что не нуждается в проявлении ее чувств. Даже если Ник и любил ее, Шайенн сомневалась, что сможет ему доверять.

Девушка до сих нор до конца не верила в то, что Ник рассказал ей о Бертраме… и при всем желании не могла забыть об этом. Отец любил Шайенн и хорошо относился к ней, но она отлично знала, что с другими он совсем не так мил. Бертрам Холбрук снискал себе репутацию предельно жесткого и нетерпимого человека. Однако он наверняка не стал бы использовать свою власть для того, чтобы разрушить Нику жизнь просто потому, что тот захотел жениться на Шайенн.