Когда-то мы все бываем маленькими. Но это проходит. Хотя что-то остаётся в нас.

Мы наводняемся жаждой познания и становимся философами. И это проходит. Но что-то остаётся.

Борясь с сомнениями, мы становимся естествоиспытателями, бросая вызов механике науки и стали собственных нервов. Но проходит и это. И что-то остаётся.

Мы ищем, ищем, ищем… И находим. Но сомневаемся и не верим. А если верим – не решаемся…

Грош цена такой вере.

Сидя в кресле у приоткрытого окна, я вдыхаю аромат своих любимых цветов с длинными фиолетовыми лепестками, очень похожих на ирисы, и чувствую, что так много всего остаётся во мне, что я не выдерживаю – собираю всё это, как пыльцу, толку́ в тяжёлой бронзовой ступке, что оказывается как раз под рукой, высыпаю на ладонь и бросаю в пылающий зеленоватым пламенем огонь камина…

Я не вижу, как странное дымное облако вырывается из трубы и, скользнув перекати-полем по перламутровой крыше, просочившись сквозь заросшую виноградом каменную террасу, медленно подплывает к окну, за которым я сижу в кресле и, глядя на жаркий огонь, беспричинно печалюсь.

Доносятся глухие раскаты разыгравшейся далеко в море грозы. Такие вечера не перисто-голубые, а скорее пронзительно бирюзовые.

«Зачем я растопила камин так рано? Нужно было дождаться дождя… Наверное, не хватает воздуха», – думаю я.

Не оборачиваясь, я протягиваю руку, открываю окно пошире и глубоко вдыхаю…

Всё просто случается однажды. Или не случается никогда.

Сидишь за столом, покусывая карандаш, ненавидишь все иксы и игреки на свете и вдруг подумаешь: «А что, если ты не ты, а, скажем, кошка…» Или… почему кошка? Пусть любой зверь. Ловкий, сильный, умный. И зверю не сидится на месте. Зверь сидит на месте только когда спит. А так он всё время идёт или бежит. И не потому, что его где-то ждут, а как раз потому, что он не знает этого. И не может не идти.

Перелистнув тетрадь на чистую страницу, ты рисуешь дом или то, что могло бы им быть. Дорогу. Не от дома, а просто – дорогу, приходящую оттуда – возможно даже с предыдущей страницы, где только уравнения и решения, – и уходящую туда. К горизонту. Горизонт рисовать просто – это линия от края до края чистого листа.

По дороге в сторону горизонта идёт зверь. С рюкзаком и в кедах.

Не какой-то там недотёпа: пугливый, через шаг оглядывающийся – далеко ли он отошёл от норы. Нет. Этот зверь уже повидал кое-что. Не то чтобы… Но путешествие ему не в новинку. Он со всем возможным здравомыслием собрался в дорогу: что понадобится раньше – поближе – в кармашках рюкзака, хрупкое – в мягком, мягкое – к спине… Только то, что действительно нужно. Чтобы добыть пищу, утолить жажду, согреться. Никаких цепочек с плюшевыми зайчиками и розовых блокнотиков в сердечках! Только простые и выносливые вещи. Они должны вынести от начала и до конца одно путешествие.

Но путешествие не может быть предпринято просто так. Только потому, что ты этого желаешь и готов. Этого мало. Должна быть идея. Та, что позовёт. Или подтолкнёт. Или настроит… И идея совсем не похожа на то, что принято называть вдохновением.

«Вдохновение» – непутёвое слово. Вдохнул – выдохнул. По дороге, может, ещё успеешь сломать «как обычно последнюю» мамину иглу для чего-то там, прошивая капроновой ниткой подызносившиеся башмаки.

С идеей не так. Если она настоящая, то подчинит себе всё. Заполучив тебя, она превратит вечно скулящего щенка в пехотинца-легионера. В альпийского стрелка. В просоленного всеми морями на свете моряка… Она – как знамя. Гимн. Её нельзя потерять, не заметить или просто не воспользоваться, как вдохновением. Даже заставляя терпеть поражение, идея не оставит тебя. Она выше поражений и больше побед. Она оттуда, где ты, возможно, никогда не будешь. Но… в этом и смысл! Что это за путешествие, которое – бац! – и закончилось. Оно должно длиться и длиться, длиться и длиться…

Путешествие – это как писать письма. Рассказывать вроде бы и не о чем – всё «как обычно». Но только начни писать, и сразу столько всего! И тут – то бумаги не хватает, то чернила в ручке пересохли. Пока бегаешь, ищешь, отвлекаясь по дороге… Сел – опять сказать нечего… Поэтому надо быть всегда готовым!

Кстати, о письмах… Вот если описывать всё и складывать в какую-нибудь коробочку… как в почтовый ящик?.. Тогда потом… совсем-совсем потом, открыть и достать! Та непонятная, далёкая, наверное, очень умная и всё ещё красивая пожилая женщина… Ей должно понравиться! Ведь целую жизнь она ждала эти записки. Чтобы узнать, как же оно всё было в этом далёком-далёком давно!

Странная идея… Честное слово, странная! А забавно могло бы выйти…

«Ну, здравствуй…

Что за глупость, честное слово! Пишу и думаю: «А вдруг не получится?» Или хуже того – всё получится, а я ошиблась. И завертится карусель – не остановить!

Что может выйти, если прожившая уже целую вечность вдруг знакомится с той, что только собирается эту вечность прожить?.. Что почувствует та, у которой всё ещё впереди?.. Будет смеяться? Расстроится? Засомневается или предвосхитит? Каково это – узнать, что оттуда, из вечности длиной в семьдесят семь лет кто-то говорит с тобой. Как будто смотрит…

Я задумала это путешествие для тебя… Или для себя?.. Не знаю, как и сказать… Мы вряд ли уже найдём друг друга. После того, как я сброшу с себя мантию времени, всё изменится… Так и хочется сказать: «навсегда». Но ведь ты – это я. И в то же время… Опять эти обороты! И в то же время это не так. Сложно объяснять. Я постараюсь, конечно, но немного позже. Сначала я хотела бы кое-что рассказать… С чего же начать?.. У всякого путешествия ведь должно быть название, правда? Красивое, простое, как ветер, вода, время или просто…

Помнишь, в том году съехалось много народа?

Как-то они там все сговорились. Родители, их друзья. Только свои. Сняли домики, комнаты, сараи – кому что досталось. Здорово получилось. Как-то помолодели, что ли, сразу. Шашлык, вино в белых пластиковых канистрах, салат из свежих обжаренных мидий с розовыми помидорами и ялтинским луком, дальние походы в Лисью бухту, рыбалка – одна камбала была такой огромной, что даже не верилось, – охота на куропаток с «уазика» кого-то из местных знакомцев, Чейз вслух на английском под вечерний портвейн, преферанс по копеечке за вист под коньячок…

Благодатное лето. Впрочем, там был один мальчик… Вроде ничего. Но младше… Года на два, что ли?.. Ну да. Кажется, ему было одиннадцать.

Ты каждый год бываешь здесь. Но не каждый год так.

Может, поэтому не так хочется на море сегодня?..

Не так – это не значит меньше. Не так – это значит, появляется ещё что-то. Внутри Настоящего Путешествия ничто не хуже и не лучше другого. К примеру, идёшь за черникой в лес – ты так любишь подавить её с молоком и сахаром… А находишь стайку уютных белых. И бабушка варит на обед вкуснейший суп с молодой картошкой, зелёным лучком и сметаной. Или ныряешь в утреннюю прозрачную воду с отцовским подводным ружьём, чтобы гордо принести на завтрак небольшую кефальку или камбалу, а сталкиваешься с огромным чёрным морским котом и следуешь за ним далеко-далеко в море, любуясь парением…