— Я в жизни не выбросила ни одной игрушки, — заявила Брайони, — и постоянно покупаю новые. — И в ответ на изумленный взгляд Джека добавила: — Разве они не смотрят на вас, мистер Морган? Разве, когда вы проходите мимо витрины игрушечного магазина и видите этих мохнатых малышей, они не просят вас купить их?
— Но ведь я…
— Ну а со мной именно так и бывает! — перебила его Брайони. — И могу вам даже сказать, во сколько мне обошлась перевозка сюда из Нью-Йорка всех моих друзей. Должно быть, я предвидела, что здесь есть Мадди, которой они очень нужны.
Мадди, слушая Брайони с открытым ртом, восхищенно огляделась вокруг. Комнату наполняли ярко-красные гориллы в шляпах, большой шерстяной осел, потрепанный лев и много других зверушек. Верные друзья на время сна. Гарри сосредоточенно грыз ухо льва.
— Он пугает зверя и сам пугается своей смелости, — объяснила Брайони.
Над их головами поблескивала люстра, еще не зажженная. Она давала совершенно особенный свет, специально для спальни. Чтобы полюбоваться на зажженную люстру, пришлось временно повесить и шторы.
— Их нужно снять, когда вы будете красить стены второй раз. Но, черт возьми, я хочу сейчас видеть, как все выглядит.
Она задернула шторы, комната погрузилась в сумрак. Люстра медленно крутилась. Брайони нажала на клавишу выключателя. Из тени выплыла луна, звезды засверкали вверху на бледно-золотистом потолке.
Потрясающе!
Дайана так не думала. Она замерла на пороге, и брови у нее поднялись, чуть ли не до макушки. Она оделась для обеда — просто, но в то же время элегантно. Конечно, в черное. Дверная рама еще не высохла. Дайана коснулась ее пальцами и в отвращении отдернула руку.
— Краска еще влажная, — сообщила она, глядя на свои пальцы.
Брайони не нравилась эта женщина. Но, может быть, в этом вина не Дайаны? Может быть, причина в том, что Джек и Дайана слишком подходящая пара?
Брайони выпрямилась и протянула тряпку, намоченную в скипидаре.
— Привет! Вам нравится спальня Мадди?
— Нет. Совершенно не нравится. — Дайана не обратила внимания на протянутую тряпку и сердито прошла к кровати. — Джек, ради Бога, что это такое?
— Это кровать. — Он вскинул брови. Потом посмотрел на Мадди, которая с Гарри на коленях подпрыгивала на постели. — Это очень пружинистая кровать.
— Ты что, сошел, с ума? — Она потрогала шторы и покачала головой. — Джек, это же шелк!
— Конечно, шелк.
В голосе прозвучало еле заметное неодобрение. Но Дайана не услышала упрека.
— Истратить такие деньги на шелк в спальню ребенка! Это абсурд… Она же все сломает или порвет… А что, если ее мать передумает и заберет девочку назад в Штаты? Ты напрасно…
Мадди побледнела.
— Мне надо в туалет, — громко объявила она и, схватив Гарри за загривок, стащила его с постели.
Через секунду Мадди и Гарри исчезли, скрылись от глаз Дайаны.
Бегство! Прекрасный выход из положения. Дайана выглядела как женщина, которая собирается остаться здесь на ночь. И роль третьей лишней вовсе не улыбалась Брайони.
— Мне пора домой, — заявила она Джеку, не обращая внимания на гневные взгляды, которые тот метал в Дайану. — Я соберу вещи, а краску оставлю. Кисти вернете, когда все сделаете. Или включишь их в счет?
— Брайони…
Джек перевел на нее взгляд. Что он выражал? Мольбу о помощи?
Прости, приятель, печально подумала Брайони. В этом она ему не помощник.
— До свидания, — проговорила она и подняла свою стремянку.
— Я помогу вам донести до машины.
— Нет. — Брайони покачала головой. — К вам приехала гостья, очевидно, у вас на сегодняшний вечер планы. Я и так вас задержала. Счет будет прислан по почте, — с несчастным видом закончила она, выходя из дома в сгущавшуюся темноту.
Однако она не могла уехать без Гарри. Брайони вернулась в дом, чтобы забрать собаку. Но ни Мадди, ни Гарри не нашла.
Джек с Дайаной были в кухне. Проходя мимо кухонной двери, она услышала их смех. И этот звук камнем лег на сердце. Надо забрать собаку и побыстрей уезжать. Сердце переполняли рыдания.
— Мадди? — поднявшись по лестнице, окликнула она малышку. Никто не ответил. — Гарри?
Тишина.
Брайони заглянула в туалет, он оказался пустым. Ладно. Наверно, они ушли из дома. И она вышла в сад. Смеркалось.
— Гарри!
Никакого Гарри. Но зато она увидела маленькую фигурку, медленно идущую к ней из-под навеса для сена.
— Мадди?
Девочка, сгорбившись, приближалась. Брайони заметила, что она плакала, и подождала, пока Мадди подойдет. Та сделала еще несколько шагов и остановилась.
— Она говорит, что моя мать может приехать и забрать меня.
Мадди стоило больших усилий произнести эти слова.
Брайони подошла и обняла девочку, потом плюхнулась прямо на землю и притянула Мадди к себе.
— Чепуха! Если ты думаешь, что Джек позволит тебе уехать, то ты просто огрызок сандвича после пикника. Чушь и ерунда! Мне неприятно это говорить, Мадди, солнышко, но, по-моему, Джек любит тебя гораздо больше, чем мама. И теперь, когда ты с ним, он никогда не отпустит тебя. — Она улыбнулась. — Джек потратил целое состояние на твою спальню. Думаешь, он стал бы это делать, если бы собирался позволить тебе уехать в Штаты?
Мадди задумалась, и взгляд ее потеплел, зажегся надеждой.
— Он и правда много потратил…
— Без сомнения, много!
Брайони благословляла шелковые шторы и балдахин.
Мадди вздохнула.
— Дайана говорит, что моя спальня глупая. Она думает, я глупая…
— Все правильно. Мы глупые.
— Мы?..
— Двое близнецов. Ты и я. Такие уж мы есть! Нам бы надо создать общество друзей кроватей, на которых можно прыгать, золотых носов и пурпурных пещер…
Мадди тихонько засмеялась.
— И вам это тоже нравится?
— Конечно. — Брайони крепче прижала к себе девочку. — Ты же знаешь, что именно мне нравится. Если ты глупая, тогда я тоже глупая. Бывает, что глупость — это хорошо. Бывает, что глупость — это разумно. Твой папа не позволит Дайане поменять все в твоей спальне. Так что не беспокойся. А сейчас посмотри вверх.
— Вверх?..
— Тогда я смогу видеть твой нос.
Мадди выглядела озадаченной.
— У тебя очень симпатичный золотой нос, — серьезно сообщила ей Брайони. — Знаешь, как эскимосы целуются?
— К-как?
— Они трутся носами. Золото к золоту. Правда. Об этом мне сообщил Гарри, а собаки о носах знают все. — Брайони наклонилась вперед и торжественно потерлась носом об нос Мадди. Девочка засмеялась. — Так-то лучше. Я тебе вот что скажу, — предложила Брайони. — Если Дайана будет здесь часто бывать, тебе надо научиться подбадривающей технике. Для тех моментов, когда она или миссис Льюис скажут тебе что-нибудь разумное.
— Какой технике?..
— Прижмись к Джессике или обними папу — лучший способ.
— Дайана — папина подруга.
— Да, но папа внутри такой же глупый, как и мы, — продолжала Брайони. — Ты даже можешь сделать его благородным близнецом. Ему поневоле приходится быть разумным среди разумных людей, делающих разумные вещи.
— Но сейчас они с Дайаной разумные, — проворчала Мадди. — Джессика заперта, а вы уезжаете домой.
— Знаешь что? — Брайони поднялась и взяла девочку за руку. — Я покажу тебе, какой у меня в шесть лет был любимый способ взбодриться.
— А что вы делали?
— Я влезала на дерево.
— На дерево?
— Да, но непростое дерево. Оно должно быть самое большое, самое замечательное! Абсолютный король всех деревьев в округе, на которые можно залезть. Есть здесь где-нибудь такое?
— Не знаю…
— А как ты смотришь на это?
— На это…
Мадди повернулась туда, куда показывала Брайони, и у нее перехватило дыхание.
Она увидела огромный красный эвкалипт. Нижние ветви тянулись близко к земле, на них можно поставить ногу и лезть дальше. А верхние росли так высоко, что приходилось закидывать назад голову, чтобы разглядеть их.
— Я знаю, что можно увидеть с вершины дерева, — задумчиво протянула Брайони. — Держу пари, ты сможешь увидеть оттуда Америку. Или небеса. Держу пари, ты сможешь поговорить с бабушкой, если сядешь вон на ту ветку.