А жизнь Родриго Хорхеса по-прежнему наполнена в основном делами.

Вот он — высок, строен и грозен — стоит в своем кабинете. Главный редактор журнала «Светская жизнь» и единственный владелец компании «Хорхес Медиа», человек, чье расписание составлено на несколько недель вперед, считает разыгравшуюся только, что дискуссию бесполезной тратой времени.

— Статья никуда не годится. Этот Паркинсон, который ее накропал, похоже, совсем разучился писать.

Начальник отдела кадров Дэвид, стоявший перед ним, неуверенно кашлянул.

— Может если с ним серьезно поговорить, он возьмется за ум?

— «Когда он услышал это, на его лице появилась нотка сомнения», — зачитал главный редактор. — Это же абсурд! Нет, довольно. Это уже не первая его халтурная работа. Пусть с ним серьезно разговаривают на бирже труда. Я не даю вторых попыток.

Нельзя сказать, что интерес к личным проблемам подчиненных присущ характеру Родриго. Он вызывал страх и восхищение как раз тотальным отсутствием каких-либо сантиментов.

Прекрасно осознавая это, Дэвид, тем не менее, сделал последнее усилие, чтобы спасти от увольнения несчастного сотрудника:

— От Паркинсона совсем недавно ушла жена…

— Ах, вот как? Что ж, это в корне меняет дело! — заявил босс. Дэвид уже сожалел о сказанном, но было поздно. — От бедняги Паркинсона ушла жена, а он от расстройства накатал совершенно ужасную по качеству статью. Что же нам делать? Я знаю что. Мы вставим статью в номер, а перед ней напишем предисловие: мол, извините, уважаемые читатели, но от автора нижеследующей лабуды недавно ушла любимая супруга и, чтобы он совсем не раскис, мы решили напечатать его статейку. Что, так?

На Дэвида было жалко смотреть. Родриго протянул ему бланк со своей подписью.

— Немедленно напиши приказ о его увольнении и займись поисками нового обозревателя для этой рубрики. Ясно?

— Ясно! — Кадровик буквально вытянулся по стойке «смирно».

— Вот и хорошо.

Мистер Хорхес вышел из своего кабинета и спустился на лифте в подземный гараж, находящийся под зданием редакции. Он уже садился в свой «ламборджини», а на его устах все еще блуждала ухмылка. Он не мог понять человека, который из-за такого пустяка, как уход жены, мог перестать нормально работать, лишив себя перспективной карьеры. Сразу видно — тщедушный характер, недостойный настоящего, сильного и выносливого мужчины. Мужик, ноющий по поводу своих личных проблем да еще ищущий в этой связи сочувствия, по меркам Родриго недостоин того, чтобы его уважали.

В конце концов, если учесть характер работы мистера Хорхеса и его детство, можно установить, что он никогда не испытывал недостатка в личных проблемах. Его мать ушла из семьи, когда он был еще дошкольником. Все иллюзии по поводу материнской любви и нежности исчезли за один вечер. Его отдали в школу-интернат в возрасте пяти лет. С тех пор он мог приезжать домой только на каникулы, и то тогда, когда набирал для этого достаточно хороший, по мнению его отца, балл. Словом, с раннего детства он был приучен рассчитывать только на себя, какие бы личные проблемы его ни окружали.

Родриго выехал из гаража и еще раз прокрутил в памяти телефонный разговор со своим другом, адвокатом Патриком О'Нилом, состоявшийся полчаса назад. Они вместе учились в Колумбийском университете и продолжали общаться до сих пор.

— Как твой поверенный считаю своим долгом сообщить, что пора прекратить некоторые затянувшиеся связи, — как всегда вкрадчиво начал Патрик.

— Если ты имеешь в виду Паолу, то я сам решу, когда мне прекращать эту связь, — отреагировал Родриго.

В трубке на некоторое время замолчали. Видимо, звонивший тщательно обдумывал полученный ответ. Наконец все тем же вкрадчивым голосом он произнес:

— Что касается Паолы, я бы действительно советовал тебе поскорее расстаться с этой… дамой, — нашел, наконец, подходящее слово Патрик. Родриго недовольно хмыкнул, но не успел ничего сказать, потому что адвокат продолжил: — Но это твои дела, и я не имею права вмешиваться.

Только тут Родриго сообразил, что неправильно понял слова друга.

— Я думал над этим некоторое время и ждал, что, может быть, ты заговоришь об этом первым. Но… — Патрик выдержал паузу. — Прошло почти четыре года с тех пор, как ты заключил фиктивный брак. Не пора ли нам начать процедуру развода?

Теперь уже настал черед Родриго замолчать. Он совершенно забыл, что официально является женатым человеком. Правда, он практически не видел свою жену с того момента, как они расписались.

— Было бы неплохо нам с тобой встретиться и обсудить все это более детально, — предложил Патрик. — Причем, желательно, на этой неделе, потому что с понедельника я ухожу в отпуск и меня не будет в Сан-Франциско.

— Нет, на этой неделе исключено. У меня сдача номера. Самая напряженная неделя в месяце.

— Ну что ж, тогда поговорим позже. В конце концов, если ты жил так четыре года, то можешь потерпеть еще пару недель.

— Потерпеть? Да я напрочь забыл, что у меня есть жена. Ты застал меня врасплох, — со смехом проговорил Родриго. Думать о себе как о женатом человеке ему было непривычно и забавно.

— Не думал, что когда-нибудь смогу позволить себе такую роскошь, как застать великого Хорхеса врасплох, — не замедлил отреагировать Патрик.

— Я позвоню тебе в конце недели, и мы обсудим точную дату встречи. Мне надо ехать по делам, — быстро проговорил его собеседник, глядя на часы и мысленно ужасаясь. На этом разговор был закончен.

Интересно, как бывает в жизни, думал Родриго, выжимая педаль газа своего «ламборджини». До того как он заключил с Эшли фиктивный брак, они виделись несколько раз в месяц. А теперь он даже почти не помнит, как она выглядит.

Весь этот сыр-бор с женитьбой произошел по прихоти его покойного деда Бартоломео.

Бартоломео Хорхес, как и большинство мужчин в их роду, был весьма одаренным в литературном плане человеком. Довольно известный писатель, он даже получил несколько премий по литературе. Лет до шестидесяти жил почти аскетом, воспитывая единственного сына, который появился на свет, когда Бартоломео не было еще и двадцати. С его матерью они прожили ровно пять месяцев после того, как она родила. Затем сеньор Хорхес объявил, что семейная жизнь для него невыносима, развелся с женой, которой, как выяснилось, ребенок был не очень-то нужен, и стал жить жизнью затворника. Понятно, что сына он воспитал так, что тот стал законченным консерватором. Однако в возрасте, когда по всем законам здравого смысла такой человек, как Бартоломео Хорхес, должен идти на пенсию и почивать на лаврах славы, он, этот эксцентричный дед Родриго, неожиданно влюбился.

Его новая возлюбленная была втрое младше его. Запоздавшее чувство изменило жизнь писателя так же стремительно, как в свое время это сделало разочарование в первой любви. Он тратил огромные деньги на ухаживание и предпринимал все, чтобы поразить девушку широтой размаха. В конце концов, он добился того, что она согласилась выйти за него замуж.

Его сын считал поведение отца чуть ли не моральным преступлением и прекратил с ним всяческое общение. Ему было стыдно, что старик-отец ведет себя как тринадцатилетний мальчишка. Все это ничуть не омрачило семейного счастья новобрачных. Более того, в многочисленных интервью Бартоломео говорил журналистам, что если он уже не сможет перевоспитать своего сына, то, по крайней мере, сделает все, чтобы убедить своего внука в необходимости семейного счастья. И действительно сдержал слово.

Четыре года назад, не успев насладиться семейным счастьем во всей полноте, эксцентричные писатель умер. Когда Родриго узнал условия завещания от адвоката, то просто ему не поверил и убедился, что все так и есть, только тогда, когда самолично прочитал подлинник, в этом исполненном сарказма документе говорилось о том, что, если Родриго не женится к определенному возрасту, родовое поместье Каса дель Хорхес, находящееся на берегу океана неподалеку от города Валенсия, перейдет во владение государства.