Она застенчиво ему улыбнулась и через пару ходов вновь выиграла. Эдмунд огорченно вздохнул.

— Кажется, не везет мне. — Он собрал колоду и снова начал ее тасовать. Через минуту он остановился и принялся считать карты. — Здесь всего сорок девять, — произнес он, удивленно посмотрев на соперницу.

— Что вы сказали? — простодушно переспросила она.

— Я говорю: в колоде всего сорок девять карт. То-то я и смотрю — творится что-то странное. Здесь нет… — Он снова пересчитал карты, перебрал их и затем убедительно кивнул. — Так я и думал, — подтвердил Эдмунд. — Здесь всего два короля вместо четырех и не хватает одного туза. Немудрено, что я не мог выиграть. Я ведь учитывал эти карты.

— Вот как? — ответила Виктория с притворным удивлением. — Наверно, старая колода. Мы играли ею несколько недель. Возможно, забыли пару карт в нашем антверпенском номере.

— Скорее всего, — недоверчиво промолвил Эдмунд, радуясь тому, что они не стали играть на деньги.

— Надеюсь, вы не хотите сказать, что я жульничала? — сказала Виктория, схватившись рукой за горло, словно от одной этой мысли у нее перехватило дыхание.

— Разумеется, нет, — ответил Эдмунд, хоть и сомневался. — В конце концов, это же просто игра. Но по-моему, если мы собираемся играть дальше, нужно поменять колоду.

Виктория ждала этого и теперь задумалась: хватит ли у нее наглости довести свой план до конца? Она заранее спрятала три карты и принесла остаток колоды, предвидя подобную возможность. На самом деле она даже немного удивилась, сколько времени понадобилось Эдмунду на то, чтобы обнаружить недостающие карты, и уже начала волноваться: не придется ли им весь день играть на палубе в рамс без двух королей и одного туза? Наконец, она решила, что если не принять меры сейчас, сам он никогда на это не отважится, и, мужественно приготовившись к отказу, сделала бесстыдное предложение.

— В моей каюте есть другая колода, — сказала она, стараясь не смотреть ему в глаза. — Новая. Мы можем пойти и взять ее.

Эдмунд сощурился.

— Если вы не против, я подожду здесь, — ответил он. — Посторожу шезлонги.

— Да здесь же их полно, — сказала она, смеясь, и оглянулась вокруг. — Не могли бы вы сходить со мной? Не хочу, чтобы за мной увязался тот мальчишка.

Эдмунд кивнул.

— Ну если настаиваете… — медленно произнес он. Они встали, и Виктория взяла его за руку: теперь, когда она добилась своего, ее сердце забилось чаще. Быстро пройдя через палубу и даже не взглянув на Тома Дюмарке, она повела Эдмунда к трапу вниз, в свою каюту, взволнованная тем, что ей предстояло.

Капитан Кендалл, наблюдая за ними в высоты рулевой рубки, признал в них пассажиров первого класса. Его взгляд остановило что-то во внешности Эдмунда, который вскоре скрылся из виду, но капитан так и не смог понять, что именно. Однако чувствовалось нечто необычное. Нечто…

— Капитан, — прервал его размышления Билли Картер.

— Что такое? — раздраженно спросил он молодого человека, который удивленно поднял брови. Кендалл на краткий миг закрыл глаза, пытаясь взять себя в руки. — Ну что? — повторил он спокойнее.

— Я просто хотел сказать, что сдаю вахту. Если вам понадоблюсь, я в каюте, — сказал он.

— Хорошо.

— И вон на том столе я оставил список пассажиров, которые будут ужинать за вашим столом сегодня вечером.

— Надеюсь, зануд среди них нет, мистер Картер?

— Если не считать меня, сэр.

— Вас?

— Ведь есть такая традиция, сэр. Во второй вечер плавания за капитанским столом ужинает старший помощник.

Кендалл задумался. Традиция? Если она и существовала, капитан о ней не знал. Во всяком случае, мистер Соренсон ужинал с ним каждый день, но это у него такая привычка. Капитану было неизвестно о правилах, регулирующих данный вопрос. Однако, не желая показаться невеждой, он угрюмо кивнул.

— Разумеется, — сказал он. — А еще кто?

— Мистер Заилль со своим племянником — мастером Дюмарке.

— Из «президентского люкса»?

— Так точно.

Кендалл кивнул.

— Заилль? — переспросил он. — Дюмарке? Что это за фамилии такие?

— Французы, сэр.

— Французы, — в раздражении повторил он. — Спаси нас всех господь.

— Затем — миссис Дрейк и ее дочь Виктория, — продолжил Билли Картер. — Миссис Дрейк очень хотелось присоединиться к нашему обществу.

— Она богата? Назойлива? Подобострастна?

— Уверяю вас, сэр, она очень приятная женщина. Затем я пригласил мистера Робинсона и его сына Эдмунда, а также мисс Хейз, поскольку они, похоже, успели подружиться. По-моему, веселенькая компания, сэр.

— Сгораю от нетерпения, — холодно сказал Кендалл.

— Да, сэр, — через минуту добавил Картер, удивленный этим замечанием. — Если больше не будет никаких поручений, капитан, до ужина я уйду к себе.

— Не будет, мистер Картер. Можете идти.

Он проследил, как старший помощник спустился по ступенькам и скрылся в толпе на палубе третьего класса. Кендалл сверился с часами. Полшестого. До застольной пытки осталось два с половиной часа, затем — один-два часа принужденной беседы и деланого добродушия, и лишь после этого он сможет удалиться к себе. Впервые за всю свою карьеру капитан Кендалл задумался: создан ли он для этой работы?

Хотя ужин подавали в любое время между половиной восьмого и десятью, гостей пригласили к капитанскому столу на восемь — именно в этот час предпочитал ужинать сам капитан Кендалл. Пока он поправлял галстук у зеркала своей каюты, все, кому посчастливилось составить ему компанию, в разной степени волновались перед будущей трапезой, и каждый готовился к ней по-своему.

В каюте А7 миссис Антуанетта Дрейк вплотную приблизилась к зеркалу, настраивая свет: над верхней губой она снова обнаружила тоненькие усики и рассерженно вздохнула. В Антверпене она посещала косметолога, но ее обслуживала глупая девчонка, которая забыла навощить ее верхнюю губу. Миссис Дрейк потянулась за пуховкой и легонько припудрилась. Она выбрала экстравагантное темно-зеленое платье и бюстгальтер, из которого чуть ли не вываливались груди. При каждом вздохе они вздымались, и казалось, будто груди спорят друг с другом о том, какую освободят первой. Глядя на свое отражение, миссис Дрейк сумела убедить себя, что все еще обладает сексуальной привлекательностью восемнадцатилетней дебютантки.

— Виктория, взбодрись, — сказала она, поймав в зеркале дочкин взгляд. — Тебя ведь должен волновать сегодняшний вечер. Немногим девушкам твоего возраста удается поужинать с самим капитаном корабля. — Одетая в роскошное вечернее платье красного цвета, Виктория сидела на краю кровати, уставившись в пустоту: она никак не могла отойти от давешнего унижения. — Что с тобой? У тебя такой вид, будто настал конец света.

— Все со мной нормально, — резко ответила она. — Просто я проголодалась — вот и все. Ты еще не готова?

— Я и так спешу — не подгоняй меня.

— Уже скоро восемь.

— Леди имеют право опаздывать, — пояснила мать. — Тебе пора это знать, дорогая. Пусть джентльмены подождут. Если мы явимся к столу первыми, все придут в замешательство.

Предстоящий ужин приводил Викторию не просто в замешательство: она знала, что за столом будет сидеть Эдмунд Робинсон, и молилась, чтобы стол оказался достаточно широк и можно было сесть подальше от мальчика. Дневное общение с ним внезапно прервалось, когда она привела его в свою каюту, чтобы взять новую колоду. Крепко закрыв за собой дверь, Виктория пригласила юношу присесть, пока она отыщет карты, но вместо этого он подошел к туалетному столику и стал рассматривать фотографии в рамках, расставленные там миссис Дрейк.

— Мой отец. — Виктория подкралась сзади и взглянула через его плечо на портрет худого, стареющего мужчины с темными глазами, который сердито смотрел в камеру, ссутулив плечи. — Он не любит фотографироваться. Просто выходит из себя.

— Заметно, — произнес Эдмунд, сурово глянув на господина.

Прежде чем отойти, Виктория слегка скосила взгляд влево и была тотчас поражена бледной, светлой кожей на шее Эдмунда — столь же безупречной и белоснежной, как снег в саду, по которому еще не ступала ничья нога. Она вдохнула исходивший от мальчика запах и тотчас отступила назад — Эдмунд быстро обернулся, ощутив щекочущее прикосновение к уху.