Неудачные эксперименты Гофмана не помешали появлению других работ, поддерживавших авторство Марло, одного или в сотрудничестве с кем-то. Примером может служить изданная в 1968 году работа Д. и Б. Уинчкомбов «Действительный автор или авторы Шекспира». В этой книге делается попытка поставить под сомнение факт убийства Марло, утверждается, что драматург был еще более, чем предполагают, вовлечен во многие сражения тайной войны. При этом отдельные интересные наблюдения соседствуют с чистыми домыслами. Авторы обращают внимание на то, с какой быстротой и категоричностью Тайный совет в своем решении от 9 июня 1587 года вступился за Марло, когда на него ополчились в Кембридже за необъяснимое отсутствие. В решении, принятом Тайным советом, – в его составе находился и лорд Берли, являвшийся одновременно канцлером Кембриджского университета, – говорилось: «Ее Величеству не угодно, чтобы кто-либо, используемый, как он, Марло, в делах, затрагивавших благополучие страны, подвергался опорочиванию со стороны тех, кто не знал, чем он был занят». Обычно считают, что Марло ездил в Реймс для сбора сведений об иезуитах. Но это лишь воспроизведение ходивших тогда слухов, и не исключено, что их сознательно распускали с целью скрыть действительную цель миссии Марло.
Все известное нам о жизни Марло с 1587 по 1593 год говорит о наличии у него приличных средств. Отношение к нему властей оставалось благосклонным. 18 сентября 1589 года Марло должен был драться на дуэли с неким Ульямом Брэдли. Марло пришел на место назначенного поединка со своим другом поэтом Томасом Уотсоном. Брэдли решил сначала скрестить шпаги с Уотсоном, очевидно, считая его более легким противником. Он ошибся – Брэдли, правда, удалось ранить Уотсона, но тот нанес в ответ своему противнику смертельный удар. Через несколько дней власти установили, что Уотсон убил Брэдли в порядке самозащиты. Марло и Уотсона отправили в тюрьму – до очередной сессии суда. Однако Марло выпустили уже через неделю под залог, а Уотсон оставался в тюрьме пять месяцев.
«Поэтический дебют в печати» Кристофера Марло состоялся только в 1598 году, когда через пять лет после его смерти была издана его поэма «Геро и Леандр». Это – первый случай, когда имя Марло вообще появилось в печати (до этого он издавался анонимно). И вот здесь-то, во вступлении, которое писал сам Марло, имеет место потрясающий биографический «прокол» – явно преднамеренная, хорошо продуманная и тонко поданная «утечка информации»: Марло четко дал понять, что эта поэма является продолжением «Венеры и Адониса». Которая вышла под именем Шекспира уже после «официальной» смерти самого Марло. Следовательно, покойник Марло просто не мог быть знаком с текстом поэмы «Шекспира».
Епископская версия
Уинчкомбы не остановились на версии Марло, они выдвинули на роль Шекспира еще двух кандидатов: церковного деятеля, позднее епископа, Джона Уильямса и графиню Пемброк.
Каковы же у епископа права на «шекспировский трон»? Уильямс был близким другом графа Саутгемптона, которому посвящены поэмы Шекспира, участвовал в сочинении кембриджскими студентами пьесы «Возвращение с Парнаса», в которой упоминался Шекспир. Будущий епископ, как и Марло, был знакомым графини Пемброк, портреты Шекспира «возможно» срисованы с портретов Джона Уильямса. Этот почтенный служитель церкви незадолго до опубликования собрания сочинений Шекспира установил дружеские связи с Беном Джонсоном, написавшим, как известно, предисловие к этому изданию. Герб Уильямса имеет «гротесковое подобие» стратфордскому памятнику. Почерк так называемой «Нортумберлендской рукописи», которую бэконианцы считают доказательством, что Шекспир – это Фрэнсис Бэкон, оказывается, напоминает почерк Уильямса. Наконец, известно, что бумаги Уильямса сгорели при пожаре в Вестминстерском аббатстве в 1695 году – это ли не свидетельство, что он передал их на хранение для опубликования, видимо, через полвека после своей смерти (Уильямс умер в 1650 году).
Пемброкская версия
Каким же образом в число претендентов попала графиня Пемброк? Оказывается, с нее рисовались… некоторые портреты Шекспира, так, по крайней мере, утверждают сторонники этой версии. Они же приводят и много других аналогичных предположений и «доказательств». Уже в наши дни некая Валентина Новомирова попыталась доказать, что Шекспир – это не просто графиня Пемброк, это «триединая сущность»: мама Пемброк и ее сыновья Уильям и Филипп. Чтобы нас не обвинили в утрировании стиля автора, процитируем фрагмент из ее «доказательства»: «В Англии в эпоху Ренессанса были необыкновенно популярны различного рода словесные каламбуры, акростихи, высказывания с двойным смыслом и разные другие игры со словами и их смысловым значением […] Если к имени «Вильям» в псевдониме «Вильям, Потрясающий Копьем» подойти с этих позиций, тогда оно будет представлять анаграмму имени «Мэри». Хотите – проверьте сами, правила известны, они те же, что и в хорошо нам знакомой «балде»: из букв выбранного слова необходимо составить другие слова.
Все очень просто. В нашем случае нужно только знать то, что знали современники Шекспира, а именно: что Джон Донн, воздавая почести Филиппу Сидни и его сестре Мэри за блестяще выполненный перевод псалмов Давида, назвал их Моисеем и Мириам. Еврейское имя «Мириам» в английском языке имеет свой аналог – Мэри. В английском же написании Мириам выглядит следующим образом: Miriam, и звучит как «Мириэм». Имя «William» звучит как Вильэм, но во времена Шекспира его произносили как Вилиэм. Вилиэм, Мириэм – не тождественно, но похоже. А теперь играем в игру. Играть будем с именем Вильяма Шекспира – как оно представлено на титульном листе Первого фолио – «Mr. William Shakespeares». Преобразуем Вильяма в Мириам, оперируя только имеющимися в наличии буквами: заменим «w» буквой «m», а удвоенное «ll» буквой «r» – для чего-то же буквы «Mr.» здесь пропечатаны! Впрочем, наше преобразование – это только предположение, пример того, как развлекались во времена Шекспира и в какие интеллектуальные игры играли люди в докомпьютерную эпоху. Что же касается Мэри Сидни, то в Первом фолио имеются и более откровенные указания на нее как одного из «шекспиров» – наряду с ее сыновьями Вильямом и Филиппом. […]
Пока Мэри Сидни была жива, она не допускала никаких разоблачений. Но вскоре после ее смерти, в 1623 году, ее сыновья Вильям и Филипп издали полное однотомное собрание драматических произведений Вильяма Шекспира – Первое фолио. А в нем они привели имена подлинных авторов шекспировского творческого наследия – свои и матери, Мэри Сидни. Но, увы… Опять возникают «если бы». Если бы Вильям Пембрук и Филипп Монтгомери не мудрствовали лукаво, а открыто и прямо назвали вещи своими именами, все встало бы на свои места еще в 1623 году. Но братья, а вмести с ними и известный поэт Бен Джонсон, сообразуясь с духом эпохи и своим изощренным эстетическим вкусом, избрали иной путь. Они отдали предпочтение модной в то время игре смысла и слов. И остались непонятыми».
Оставим на совести автора этого «доказательства» незнание того, что сокращение «Mr.» означает всего лишь «master», то бишь «хозяин», но сам способ превращения белого в черное достоин восхищения. Остается надеяться, что госпожа Новомирова, возможно, писала свой труд 1 апреля.
Кстати, сторонники кандидатуры семейства Пемброк приводят порой и аргументы, звучащие не столь анекдотично, как приведенные выше. Так, один из них, Д. Митчел, ссылается на знаменитую характеристику Джонсоном Шекспира как «нежного лебедя Эйвона». В этом шекспироведы видят прямое отождествление Шекспира-драматурга и Шекспира из Стратфорда-на-Эйвоне. Но может быть Джонсон, чтобы скрыть истину, прибегнул к двусмысленному иносказанию, ведь не исключено, что речь идет о реке Эйвон, протекающей в графстве Уилтшир, мимо Уилтона, резиденции Пемброков? Или, как всем известно, Джонсон упрекал Шекспира, что тот «не вымарывал ни строки», а Джонсон считал правку необходимой. По крайне мере, так всегда было принято понимать это замечание. А вот и нет, утверждают ныне антистратфордианцы, на самом деле это намек на то, что, мол, никто не видел актера Шекспира пишущим или что он попросту снимал копии с чужого текста.
