— Что это такое?

— Я получила хороший урок. — Она прижалась щекой к его груди и перевела дыхание.

— Как? Когда? Господи, Эллис! Ты поранилась?

— Ничего страшного. — Она погладила его щеку, расслабляя стиснутые челюсти. — Давай сядем, и я все расскажу.

Он опустился на диван и посадил ее к себе на колени.

— Так это ты поранилась после моего отъезда, — повторил он, наморщив лоб.

Эллис рассказала о грозе, пожаре и спасительнице Флосси.

— Я не должен был оставлять тебя одну, — нахмурился он.

— Грегори, я могла бы нанять работника в тот же день, если бы не моя гордыня. В итоге все и получилось. Теперь-то я понимаю, что не могу всецело полагаться на себя одну.

Он подставил свое плечо под ее голову и нежно гладил волосы.

— Ты могла погибнуть.

— Судьба уберегла меня.

— Я должен был спасти тебя. Если бы я остался, мы бы завели лошадей в стойла вместе. И к дому пошли бы вместе. И в постели вместе были бы в полной безопасности.

Она кивнула:

— Вместе.

— Эллис, я тоже дурака свалял. Я начал влюбляться в тебя, но…

— Ты начал влюбляться? — Она подняла голову.

— Начал и продолжаю. Это что-то бесконечное. Дружеский секс перерос в нечто, с чем я уже не могу справиться.

Эллис провела кончиком пальца по его подбородку.

— Я тоже влюбилась в тебя, ковбой.

Притянув его голову к себе, она поцеловала его нежно, любяще, долго, предлагая ему свое сердце и откуда-то взявшуюся нежность. В этом поцелуе она отдавала ему все, чего не давала раньше ни одному мужчине, — силу и красоту своей любви. Один ее поцелуй был щедрым залогом их будущего.

Он делал Грегори другим человеком. Многие годы он возводил стену на пути любви. Сейчас она рухнула от ее мягкого прикосновения. Эллис такая теплая, такая податливая и такая настойчивая в своей любви! Она была его женщиной, единственной и необходимой. И она должна принадлежать ему безраздельно. Он берет ту надежду, которую она дает ему, открывает перед ним и в нем самом.

— Возьми меня, Грегори, — прошептала она, оторвавшись от его губ.

— Сейчас, — хрипло отозвался он.

Пуговицы расстегивались сами, одежды соскальзывали. Он касался пальцами и языком ее грудей. В ответ она ласкала и целовала его соски, и от нежного шепота зашевелились волосы на его обнаженной груди.

Но в этот момент в дверь постучали.

— Грегори? — послышался голос Патрика. — Тут пришел Фрэнк.

Застонав, Грегори с трудом оторвался от Эллис, провожая жадным взглядом полные груди, которые она поспешно прятала в лифчик.

— Пусть подождет меня в гостиной, — крикнул он Патрику, поспешно приводя себя в порядок.

13

Кресло в кабинете Нелли такое удобное… Эллис сидела в нем, откинув голову на высокую мягкую спинку, и неторопливо и обстоятельно прокручивала в памяти все, что произошло здесь только что. И все, что было сказано…

Ей послышалось, или Грегори и вправду сказал, что влюблен в нее? Впрочем, разве его действия не говорят ей об этом уже давно? Его стремление помочь ей во всем, его страсть, его постоянная готовность любить ее…

В его объятиях она чувствовала себя уверенной, желанной, женственной. И красивой. Впервые в жизни. Как если бы он действительно любил ее. Ее сердце парило и не желало опускаться на землю.

В кабинет заглянули ее маленькие племянники. Майклу шесть, а Люси три. Оба в отца, кареглазые и белокурые, как Эрни.

— Тетя Эллис, можно посмотреть мультики? — спросил Майкл.

— Конечно. — Она передала ему дистанционное управление. — Вам тут не скучновато?

— Ну да… Очень много взрослых и мало детей, — пожаловался малыш, включая телевизор.

Он уселся на ковре, а Люси вдруг потеряла интерес к телевизору, залезла на колени Эллис и стала ласкаться.

— Люси, ты стала такой большой.

— Да, я уже большая, как Майкл.

— Вот уж нет, — пробормотал мальчик, не спуская глаз с экрана телевизора.

В двери появился Грегори.

— Эллис, выйди-ка на задний двор. Фрэнк хочет познакомиться с моей девушкой. Майкл и Люси, если хотят, тоже могут пойти с нами.

— Выйду через минутку, — еле вымолвила она.

Дети поднялись и ушли с Грегори.

Страшная мыль вдруг парализовала Эллис, мгновенно опустив ее на землю. Что увидит в ней Грегори, когда пройдет ее сексуальная привлекательность? Что видели в ней другие, не ослепленные сексом? Тупо глядя на экран телевизора сквозь слезы, Эллис подумала: не лучше ли выскользнуть в парадную дверь и вернуться на ранчо? Лошади, коровы и куры уж точно не обидят ее.

Ее место там, там ей и надлежит быть, с Грегори или без него. Не глядя, она нажала кнопку на дистанционном управлении.

Но экран не погас. Она нажала не ту кнопку. На нем появились кадры из таверны. Она могла даже не смотреть их, она знала, что там — там была Эллис, разделывающаяся с Ником, побеждающая собственное унижение, побеждающая в себе ту женщину, какой она была.

И там был Грегори — рядом с ней. Грегори, делающий шаг вперед, Грегори, помогающий ей победить.

Этот миг был решающим — она увидела, как победить свою непривлекательность…

— Так у тебя есть девушка или нет? — спрашивал Фрэнк Грегори во дворе, заполненном шумной толпой родственников.

— Ага, — ответил Грегори, поудобней усаживаясь в шезлонге и бросая взгляд на часы. — Сейчас она придет.

— Ты говорил это десять минут назад. — Фрэнк огляделся. — А сестренка ее ничего бабец. Твоя такая же?

— Женщина или леди, — сурово поправил Грегори, — а не «бабец».

— Так говорят.

— Последи за своим языком, а то состаришься к тому моменту, когда доставят пиццу «монстр». Больше того, если ты не будешь вести себя с Эллис как джентльмен, тебе придется иметь дело с представителем закона.

— С ней я буду любезен, парень. Если она вообще появится. — Фрэнк поднял воротник своей черной кожаной куртки. — Из-за чего она задерживается?

Грегори и сам хотел бы знать это. Может, она прихорашивается или ждет очереди в туалет? Все гости уже во дворе. Его отец сидит в одном углу, его мать — в другом, в центре — Маршаллы. Майкл и Люси играют у забора в мяч.

Фрэнк показал на заднюю дверь.

— Это не она?

— Да. — Грегори улыбнулся и помахал рукой.

Эллис огляделась: где Грегори? А, вот он где, и с ним парень в кожаной куртке.

О господи! — воскликнула она про себя, разглядев Фрэнка.

У него были каштановые волосы, серые глаза и большое, почти на все лицо, родимое пятно цвета портвейна.

Она почувствовала, как краснеет ее собственное лицо, когда подошла к ним и села на свободный шезлонг, который приберег для нее Грегори. Она пожала руку Фрэнка, когда Грегори представил ее.

— Так Грегори не предупредил вас, а? — спросил Фрэнк, приподнимая одну бровь.

— Нет, — призналась она. — Извини меня.

— В первый раз все таращат глаза. Я уже к этому почти привык, — пожал он плечами.

— Я просто удивилась.

— Грегори говорит, что я отмечен судьбой для особых дел, а я говорю, что у него в голове котяхи. — Он вызывающе посмотрел на него. — Видишь, полицейский Маршалл? Я не употребляю матерных слов. Сайрус гордился бы мной. Как он поживает?

— Спроси у Эллис. Она последняя видела его.

— С Сайрусом все хорошо, — ответила Эллис. — Он быстро подружился с моей кобылой Маргариткой.

— Маргаритка, — задумчиво повторил Фрэнк. — Она что, такая красивая лошадь?

— Да. Из-за этого я и дала ей такое имя. К тому же у нее на морде отметина в форме цветка, так что имя ей подходит.

— Грегори говорит, у вас потрясное ранчо, а ты здорово скачешь верхом. Поэзия в движении, так ты говорил, Грегори?

У дома загудела машина.

— Должно быть, привезли пиццу. Пойду помогу. Эллис, побереги Фрэнка от неприятностей несколько минут.

Эллис заметила, с каким восхищением Фрэнк проводил взглядом Грегори.

— Ты давно знаешь Грегори, Фрэнк?