Олег Васильевич Калашников собирался на любовное свидание. Лизавета была уже подготовлена: выкупана с шампунем, спрыснута одеколоном, вкусно накормлена и меланхолично дожидалась своего часа. Любовные утехи с ней Оплачивались по высшим ставкам, хотя она не отличалась особым искусством или темпераментом, скорее наоборот, предельно безразлично относилась к партнеру, позволяя беспрепятственно копошиться в себе – и только. Не отличалась она и привлекательностью: самая замухрышистая проститутка с Центрального рынка рядом с ней казалась бы королевой красоты.

Дело в том, что Лизавета была свиньей, не в переносном, а в самом прямом смысле. Она имела вес почти полтора центнера и до сих пор избегала ножа только потому, что зэки, обслуживающие подсобное хозяйство ИТК-8, приспособили ее для других целей.

Спокойный характер и противоположный обитателям зоны пол обеспечивали ей постоянный успех, а ее покровителям – весьма ощутимый доход. Правда, им тоже приходилось трудиться: тщательно вымыть, поскрести щеткой, наодеколонить. На крестец Лизавете клали порнографические фотографии, которые очередной счастливчик рассматривал во время «сеанса». Ну и, конечно, приходилось быть рядом, чтобы обеспечить ее хорошее поведение.

Визит самого Креста был ответственным испытанием для обслуги, хотя он ничего и не платил. Для пахана зоны могли и бабу привести, но он не хотел тратить на подобные мероприятия общаковые деньги, а самое главное, за двенадцать лет отсидки отвык от баб, приспособившись к зэковским способам интимной жизни: «петухам», посаженным в валенном, чтобы не кусались и не царапались, кошкам да Лизавете.

Но свидание не состоялось.

Прибывший с последним этапом зэк неожиданно объявил себя вором в законе. Поскольку Крест готовился к освобождению, он должен был передать вновь прибывшему общак и верховную власть в зоне. Но пахан не собирался этого делать.

– Я такого вора не знаю, – сказал он своим приближенным. – С ним еще разобраться надо!

Хотя высокий ранг прибывшего подтвердили в поступившей малевке известные урки, решение Креста не изменилось. Он вызвал претендента к себе для разбора.

Тот явился один, хотя уже имел собственную свиту. Но поскольку слово Креста являлось законом, до его одобрения никто не посмел бы поддерживать неизвестного авторитета.

Крест сидел на кровати в королевском углу. Помещение отряда очистили от посторонних, только шесть «торпед» из личной охраны почтительно замерли у входа, следя за каждым движением пахана и вместе с тем не слыша ни одного слова.

Претендент, подойдя, поздоровался и опустился на табурет, подчеркнув тем самым, что занимает равное с Крестом положение. Он был среднего роста, широк в плечах, без татуировок на видимых частях тела.

– Значит, говоришь, вор? Законник?

– Точно, – уголок рта недовольно дернулся.

– И как зовут?

– Калган, – он отвечал с явным принуждением.

Крест никогда не слышал такой клички. И воры не появляются на голом месте. Если бы не подтверждающая малевка, он бы решил, что это просто наглый самозванец. Но такого на его памяти еще не было. Случается, выдумывают себе заслуги, но присвоить высший ранг... Нет, такого действительно не могло быть.

– Где тебя короновали?

– В Москве.

Держался Калган очень уверенно и спокойно, как человек, чувствующий свою правоту и силу.

– Кто?

– Бесо, Гарик, Метла.

Крест задумался. Это были авторитетные воры.

– Сними рубашку.

Чуть помедлив, Калган разделся.

Знаки на теле говорят куда больше, чем слова. Но татуировок, свидетельствующих о длительном зоновском стаже, отражающих продвижение по ступеням иерархии, у незнакомца не было. Лишь сердце, пронзенное двумя кинжалами на левом предплечье. Такое колет себе агрессивная шелупень.

– Где зону топтал? И сколько?

– В молодости год оттянул за хулиганку. ИТК-7 под Ленинградом.

Крест начал закипать. Он уже понял, с кем имеет дело. Один из «новых», баклан, чье место у параши... Или купил корону, или получил в счет совместных дел и взаимных расчетов. Таких называют «скороспелый апельсин».

– Кого из воров знаешь?

– Бесо, Гарика, Метлу.

– Еще?

Калган пожал, плечами.

– Мало, что ли?

Крест сказал длинную фразу на «фене». Собеседник не отреагировал.

– Не понял?

– Нет. Я и иностранного не знаю.

– А как в «хату» входят?

Калган вновь пожал плечами.

– Зачем мне все это? Приняли как положено. На воле я в авторитете. Всех знаю, меня все знают.

– А как ты думал зону на себя брать? Кто тебя в других «домах» послушает? Кто твое имя знает? Кто твои малевки примет?

Собеседник Креста презрительно усмехнулся.

– Через волю что угодно устрою!

Вор долго смотрел на «апельсина» тяжелым, давящим взглядом.

– И голодовку по всему краю объявишь? И зоны на бунт поднимешь? Как же ты это сделаешь через волю-то?

Вместо ответа Калган презрительно сплюнул на пол.

Ни один мускул не дрогнул на лице Креста. Он поднял палец. Шестеро мордоворотов мигом оказались рядом. Они видели, что сделал новичок, и им все было ясно. Плевать в «хате» нельзя. Это плевок на весь уклад жизни «людей», крайняя степень неуважения к их миру. Настоящий вор не позволит себе такого. И не только вор – ни жулик, ни фраер, ни мужик не посмеют плевать в «доме»! Козел последний подобной штуки не выкинет!

Кто же тогда этот фофан, выдающий себя за «законника»? Засланный мент?!

По выражениям лиц «торпед» Калган понял, что упорол серьезный косяк. Спокойствие и уверенность стали его покидать.

– Что за базар? – развязно, с блатной интонацией спросил он. Но никто не обращал на него внимания. «Торпеды» ждали слова хозяина.

– Это не вор, это «апельсин», – вынес приговор Крест. – Его короновали авторитетные люди, но они ошиблись, и зона ошибку поправит. Пусть живет «мужиком», а там видно будет... Мордовороты расслабились.

– «Апельсины» наших понятий не знают, поэтому он здесь плюнул. Дайте ведро и тряпку, он вымоет пол... Калган вскочил.

– Найдите «шестерку» пол мыть!

– Ты и есть «шестерка», – прежним ровным тоном продолжил Крест. – А если откажешься, ночевать будешь в петушином кутке.

«Апельсин» плюхнулся обратно на табурет.

– Чтобы он запомнил свою ошибку, звать мы его отныне будем Плевком.

Через полчаса «апельсин» закончил мыть пол. Работа была нетрудной, но позорной: даже настоящий вор, выполнив ее, утрачивал звание и авторитет. Крест удовлетворенно хмыкнул. В жизни случается всякое: когда нет хозяина зоны, «апельсин» может занять это место. Но теперь «апельсина» Калгана больше не существует, есть «мужик» Плевок. И даже когда Крест уйдет, Плевок уже не сможет подняться, какие бы малевки ни приходили с воли и какие бы авторитеты их ни подписывали.

Вернувшись в свой отряд, Плевок обнаружил, что на занятом им лучшем месте у окна восседает прежний хозяин, а его постель валяется на полу. Он остановился в замешательстве. Что делать? Отряд с интересом ждал. Прикинув шансы, Плевок собрал вещи и направился к двери, где на сквозняке имелось свободное место.

А Крест тем временем объявил сходку авторитетов. Не считая его самого, собрались шесть человек. Пятеро имели ранг «жулика» – самый высокий в криминальной иерархии перед высшим званием «вора в законе». В принципе любого из них могли короновать, но по авторитету и заслугам реально способен на это претендовать только Клешня. Шестой – Ус – был «козырным фраером» – тоже высокая масть, но не дающая права на коронацию. Значит, с биографией что-то не так: в пионеры поступал, в комсомол, может, в армии служил... Раз с молодых лет себя от сотрудничества с властями не уберег, на самый верх путь закрыт! Командуй «мужиками», «честными фраерами», с «жуликами» держись на равных, но «вором в законе» тебе не бывать!

Крест молча рассматривал собравшихся. Ус гораздо сообразительней и хитрей Клешни, авторитет у них примерно равный, и правильней было бы именно Уса назначить Смотрящим зоны. Но для Клешни «держать» зону полезней – это зачтется при коронации. А «закон» требует помогать перспективным ворам... Крест тяжело вздохнул.