И я начал.

Я делал с ним такое, чего стыжусь и сейчас, потому что, когда делаешь такое, сам погружаешься в грязь, сам опускаешься до уровня того мерзавца, с которым это делаешь. Я не обращал внимания на его мольбы и крики. Не замечал хлещущей на мою одежду крови. Загонял внутрь отвращение, нараставшее во мне по мере того, как я усиливал давление. Я отгородился от всего, кроме того, что считал своей задачей: заставить его заговорить, развязать ему язык. Я делал это сознательно, понимая, что призраки моего прошлого и призраки его прошлого никогда не забудут и не простят, если я этого не сделаю.

И Тадеуш заговорил. В конце концов он рассказал все, а когда закончил, я взял пистолет, который получил от Николаса Тиндалла, и выстрелил ему в голову — прекратив и его, и свои страдания. Думаю, он даже был рад. Не потому, что мучился от боли — хотя отчасти и поэтому, — а по причинам другим, менее очевидным. Где-то в глубине его черной души еще оставался живой, неиспорченный уголок, задавленный чувством вины — и в особенности тем, что он сделал с Эммой. Наверное, он любил ее, а она любила его. Это была порочная, извращенная любовь, но все равно любовь, и он знал, что предал эту любовь, когда надругался над ней много лет назад.

Понимая это, я не испытывал к нему жалости. Эрик Тадеуш убил Хейди Робс и тем самым обрек ее отца на жизнь за решеткой за преступление, которого не совершал. Сомневаюсь, что в мире нашелся бы кто-то, кто посочувствовал бы ему. Эрик Тадеуш был подонком и заслужил все, что получил. Но Эмма? О ней я старался не думать.

А потому повернулся и вышел, оставив их вместе.

Глава 44

Эрик Тадеуш рассказал, что Джейсон Хан — а вместе с ним и Азиф Малик — погиб из-за одной телевизионной программы.

С нее, по сути дела, все и началось. Джейсон знал, что в детстве его девушка, Энн Тейлор, пострадала от рук своего отца и его так называемых друзей. Суд над ней состоялся еще до их знакомства, но потом, когда они уже стали любовниками и жили вместе, она поведала ему обо всем, что случилось, в том числе и о том, что семь лет назад едва ли не на ее глазах убили незнакомую девочку.

Тадеуш подтвердил, что жертвой была именно Хейди Робс, что убили ее во время сексуальных забав, переросших в разнузданную оргию, участники которой потеряли всякий контроль над собой. Обычно, уверял он, вечеринки никогда не заходили настолько далеко. Мне в это как-то не верилось.

Тадеуш называл свой кружок педофилов «Охотниками», и в голосе его, когда он упомянул это название, прозвучал отголосок извращенной гордости. Одним из «Охотников», участвовавших в той оргии, был Лес Поуп. Ему и поручили избавиться от тела девочки и сделать так, чтобы подозрение пало на ее отца, Джона Робса. По словам Тадеуша, для грязной работы Поуп воспользовался услугами одного из своих бывших клиентов. Судя по тому, какой оборот приняло дело, тот справился с задачей на «отлично».

Им удалось уйти от ответственности, даже когда спустя несколько лет Энн Тейлор выступила со своими показаниями, в результате чего был арестован второй участник той оргии, Ричард Блэклип. Блэклипа освободили под залог, снабдили фальшивым паспортом и билетом до Манилы, а потом Поуп позвонил Томбою и приказал организовать его убийство. Суд над Блэклипом, на котором могла выйти наружу правда об убийстве Хейди Робс, так и не состоялся.

Им казалось, что разоблачения можно не бояться, что все концы спрятаны в воду, но два месяца назад ситуация снова изменилась. Из-за телепередачи.

Не думаю, что Джейсон Хан или Энн Тейлор такие уж поклонники «Вечерних новостей», программы Би-би-си, посвященной текущим событиям и идущей по Второму каналу. Однако так случилось — назовите это, если хотите, судьбой, — что в тот вечер они оба сидели перед телевизором, когда ведущий представил приглашенного для интервью недавно назначенного лорда-главного судью Тристрама Парнэм-Джоунса.

Мне и сейчас трудно представить, какой была реакция Энн Тейлор. Она ни разу не видела лицо человека, носившего черную кожаную маску — самого злобного и жестокого из «друзей» ее отца, — но хорошо помнила его голос. Ровный, сдержанный голос человека, насиловавшего ее, а потом приставившего нож к горлу плачущей, умоляющей о пощаде Хейди Робс. И вот теперь этот самый человек — много лет преследовавший ее в снах — говорил с экрана телевизора. Она узнала его безошибочно.

Но что могла сделать Энн Тейлор? Полиция не нашла никаких доказательств, которые подкрепляли бы ее показания относительно убийства, и обвинения так и не были никому предъявлены. Кто бы поверил ей сейчас, если бы она назвала одного из высших судебных чиновников насильником и убийцей на основании лишь того, что ей знаком его голос? Энн Тейлор сочли бы сумасшедшей, тем более что однажды она уже проходила психиатрическое обследование. Скорее всего ее отправили бы в соответствующее лечебное заведение. Она предпочла промолчать, и я понимал ее опасения.

Не таков был Джейсон. Несмотря на свое скороспелое обращение в ислам, он остался тем, кем был, — уличным хулиганом и жуликом. Джейсон быстро смекнул, что дело пахнет большим скандалом, а значит, есть шанс срубить хорошие деньги. Проблема заключалась в том, как воспользоваться потенциально взрывной информацией. После недолгих раздумий он обратился к своему адвокату и попросил помощи в организации прибыльного для обоих шантажа.

Разумеется, Джейсону и в голову не приходило, что Поуп взялся представлять его интересы в юридических делах только для того, чтобы быть поближе к Энн Тейлор и получать информацию о ее намерениях из первых рук. Похоже, «Охотники», охраняя свою тайну, вели себя очень осторожно и действовали весьма эффективно. Некоторое время Поуп водил Джейсона за нос, одновременно планируя его убийство, но потом до него дошло, что подопечный, кажется, что-то заподозрил и договорился о срочной встрече с полицейским, тоже мусульманином, Азифом Маликом. Весьма вероятно (хотя никто не знает наверняка), что Хан собирался все рассказать детективу.

Его телефон, однако, прослушивали по приказу Тадеуша, и «Охотники» знали все уже через считанные минуты. Поуп предпринял срочные меры и связался с Билли Уэстом. Ловкач мог бы убить одного Хана, когда тот выходил из дома, и тем самым спасти жизнь Малику, но пожадничал и застрелил обоих.

Пять человек участвовали в вечеринке, закончившейся смертью Хейди Робс. Пять «Охотников» — Эрик Тадеуш, Лес Поуп, Ричард Блэклип, некий Уайс, умерший три года назад от рака, и Тристрам Парнэм-Джоунс.

Теперь в живых остался один. Парнэм-Джоунс.

Глава 45

Я покинул дом тем же путем, каким пришел, через оранжерею, и сразу направился к «ягуару», набрав по пути телефон службы спасения и вызвав, как и обещал Биллу, «скорую».

Никаких звуков из багажника не доносилось, так что я сел за руль, вставил ключ, повернул его и поехал, сам еще не зная куда.

Непонятной оставалась роль во всем этом Саймона Баррона. Как удалось ему так близко подобраться к Эмме и Тадеушу, когда все его коллеги были убеждены, что за убийствами стоит Николас Тиндалл? Правды уже не узнать, но кое-какие предположения у меня были. Вероятно, Баррон еще несколько лет назад пришел к выводу, что совершил ужасную ошибку, обвинив Джона Робса в убийстве собственной дочери. Продолжив расследование в одиночку, он на каком-то этапе наткнулся на имя Ричарда Блэклипа и обнаружил, что тот является членом хорошо организованной группы педофилов. Конкретных доказательств Баррон скорее всего не нашел, но, по-видимому, уверился в том, что именно они, а не Джон Робс, убили Хейди. Наверное, ему стало совсем невмоготу, когда Джон Робс покончил с собой в тюрьме. Невозможность поделиться с кем-то своими подозрениями из-за страха подмочить репутацию и тяжелый гнет вины, вероятно, и подтолкнули Баррона к досрочной отставке.

Но полицейский всегда остается полицейским, и когда столичная полиция обратилась к отставникам за помощью в связи с ростом убийств, он откликнулся на призыв. Не думаю, что Баррон с самого начала знал о связи дела Хана и Малика с тем, другим, оставшимся занозой в его душе, но установив подлинную личность Энн Тейлор, он без труда вычислил и остальное. Проблема заключалась в том, что никого в полиции не интересовала ни смерть Энн, ни возможность связи ее давних показаний с последними событиями. И тогда, чтобы открыто высказать свои подозрения, он обратился к репортеру «Эха», Эмме Нилсон. Разумеется, Баррон не догадывался о ее роли в случившемся и надеялся с ее помощью, посредством ее статей заставить полицию переориентировать расследование. Вряд ли Эмме так уж хотелось привлекать внимание к смерти Энн Тейлор, которую все считали самоубийством, но и отказать Баррону она не могла, потому что в ее интересах было держать его рядом и получать от него нужную информацию.