Литмир - Электронная Библиотека
Содержание  
A
A

Одна из переводчиц Толкина, — Мария Каменкович подробно анализирует суть причин этого явления. В интервью газете «Смена» [26]она говорит:

В России проявилась своя специфика восприятия Толкина, не имеющая аналогов на западе. Лучшее, с чем это можно сравнить, — хрестоматийный мальчик у Достоевского, которому вечером дали звездную карту, а утром он вернул ее со своими пометками. И к Толкину отношение не без высокомерия и чувства превосходства. Ну англичанин, что он мог написать? Вот мы знаем, что такое жизнь. При этом у молодых читателей возникает желание «разоблачить» Толкина, низвести его до своего уровня. Общелюбимая ситуация на играх — Галадриэль сидит у костра и сушит мокрые носки. Впрочем, такое отношение идет от переводов, в которых эльфы нередко говорят, как грубые подростки. Это уже советское наследие в чистом виде — неприятие аристократизма. И, как бы мы ни открещивались от того времени, дух его все еще жив. Вот почему в большинстве переводов у Фродо и Сэма отношения запанибратские. А в подлиннике — это отношения слуги и хозяина. Поэтому Толкин просто необходим нам сегодня, если мы действительно желаем излечить приверженность ко всеобщему опрощению. Он — лекарство, которое надо давать по ложечке.

Наталья Семенова, занимающаяся исследованием творчества Толкина, говорит, что в ответ на ее критику перевода М&К нередко слышит: «зато классно написано». По ее словам, иногда из дальнейших объяснений можно понять, что имелось в виду: «гораздо лучше, чем Толкин» [27].

Сочинение стихов, пародий и рассказов на толкиновские темы, несущие несомненный отпечаток специфически русского взгляда на жизнь, чрезвычайно популярно в России. Интервью для журнала «МК-Бульвар» [28]Ника Перумова, одного из самых известных (а, по мнению некоторых русских толкинистов, печально известных) подражателей Толкину, являет собой великолепную иллюстрацию к упоминавшимся выше словам Марии Каменкович: «англичанин, что он мог написать? Вот мы знаем, что такое жизнь…». Перумов известен в России как человек, который дописал Толкина. Его роман «Кольцо Тьмы» начинается через 300 лет после завершения Третьей эпохи [29]. Роман наделал много шума. Перумов писал, что его роман — это реакция на описание Толкином Второй мировой войны.

— За державу обидно. 45-й год. Война в Европе кончается. Русские солдаты штурмуют Берлин, американцы трепыхаются на Рейне, немцы на восточном фронте дерутся насмерть. В тихой, мирной Англии господин Толкиен сидит в Оксфорде и пишет «Властелин Колец». Как ни открещивается Профессор от того, что «Властелин» — это не аналогия, что не имеет никакого отношения к войне, это рвалось, рвалось. Лезло. Для того чтобы после войны изображать Зло, идущее в бой под красным флагом, нужно было очень сильно его ненавидеть. Потому что тогда это было больше, чем просто боевое знамя, чем даже флаг страны, это было Знамя Победы. Эта одна из многих, многих причин… [по которым я решил завершить начатое Толкиеном].

Упоминание красного флага, на котором так акцентирует внимание Перумов, находится в четвертой главе третьего тома («Осада Гондора»), где «шеренги огней превратилась в стремительный поток: бесчисленные ряды орков несли горящие факелы, а дикие южаки под красными знаменами, хрипло крича, мчались вперед, истребляя отступающих» (R.113).

Действительно, красное знамя — слишком заряженный термин в советском контексте. Оно символизировало революцию. Орден Боевого Красного Знаменибыл военной наградой, а соответствующей гражданской — Орден Трудового Красного Знамени. Затем этот символ революции также стал национальным флагом СССР. Советский аналог легендарной фотографии Иводзима [30] — картина «Егоров и Кантария водружают Знамя Победы над Рейхстагом» в Берлине в 1945 году. Несмотря на то, что общепринятой переводческой практикой является стремление не создавать у читателя перевода нежелательных ассоциаций, ни один из переводчиков не уклонился от использования «красного знамени» в этом предложении, хотя многие сделали подобные замены в других местах. «Красная Книга Вестмарча» (см. главу « The Red Book of Westmarch»), например, превращалась в «Алую книгу Западного Края», а Дурин (см. главу « Durin») становился Дьюрином.

Если Перумов и мог обвинять Толкина в использовании красного знамени в главе «Осада Гондора», то ответственность за использование этого слова в шестой главе третьего тома «Битва на полях Пеленнора» он мог бы возложить исключительно на переводчиков. Там предводитель харадрим атаковал, «исполнившись лютой злобы, он с громким криком развернул свой штандарт черного змея на алом поле» (R.I 39). Между штандартом и знаменем, и между алым и красным существуют тонкие смысловые различия, достаточные, чтобы нарушилась связь с советским красным знаменем. Часть переводчиков, однако, намеренно проигнорировали их с целью создать нечто более антисоветское. В сокращенном пересказе Бобырь (Уманского) красное знамя в четвертой главе было опущено (Б.365; У IV.708), но в шестой главе, ее предводитель харадрим «поднял знамя с черным змеем на красном поле» и атаковал (Б.389; У IV. 728). В версии Г&Г эта фраза повторяется дословно (Г&Г ВК.113). У ВАМ и в постсоветском (1994–1995) академическом переводе К&К формулировки поразительно похожи. Их предводитель харадрим разворачивал знамя с Черным змеем на кроваво-красном поле(ВАМ ВК.124; К&К ВК.150). Такая специфическая цветовая комбинация для читателя советских времен немедленно ассоциируется с тем периодом советской истории, который С. П. Мельгунов назвал «Красным террором» [31]: за это время были уничтожены миллионы людей. Новый (2000 г.) перевод Волковского уже целиком избежал этой цветовой ассоциации. М&К упустили возможность еще одной политической декларации и сделали знамя алым, идя вслед за Толкином. В ранних версиях перевода Грузберга, который не предпринимал никаких усилий следовать политической конъюнктуре, знамя также было алым. В издании перевода Грузберга на CD-ROM (2000 г.), его редактор Е. Ю. Александрова сумела даже избежать политически заряженного слова знамя, вернувшись к аполитичному толкиновскому алому штандарту.

Перумов — относительно молодой писатель, родившийся после Второй мировой войны. Его комментарии — типичный образец трюизма советологии: для многих русских, в равной степени молодых и старых, Вторая мировая война закончилась лишь вчера. Сам Перумов, однако, — не типичный представитель молодых русских толкинистов, которые считают себя совершенно аполитичными и избегают любой политической интерпретации оригиналов Толкина. Однако восприятие Толкина русскими читателями находится под сильным влиянием русского менталитета, столь, казалось бы, хорошо знакомого Западу, и, тем не менее, способного постоянно преподносить сюрпризы.

Цвет флага наверняка не был Толкину безразличен. Гимн Британской Лейбористской партии, который традиционно исполняется на каждой ее конференции — «Красный флаг», с припевом [32]:

Наш алый стягподнимем ввысь!
Под ним красна и смерть, и жизнь,
Трус, бойся; скалься, тайный враг
Здесь нами поднят красный флаг [33].

Песня стала неотъемлемой частью культуры британского пролетариата настолько, что британские дети часто с удивлением обнаруживали, что мелодия, на которую она поется, была гораздо известнее за пределами Великобритании как «Oh, Tannenbaum» или «О, Рождественская елка». Стихи были написаны в 1889 году Джимом Коннеллом (1852–1929), видным деятелем британского рабочего движения. Его вдохновила проходившая тогда забастовка лондонских докеров, деятельность Ирландской земельной лиги, Парижской Коммуны, российских нигилистов и чикагских анархистов. Песня быстро стала гимном международного рабочего движения. После «холодной войной» и падения коммунизма, нынешний премьер-министр от Лейбористской партии, Тони Блэр, отказался от этого гимна, который скорее ассоциируется с духом Парижской Коммуны, чем с современной европейской социал-демократией.

вернуться

26

Интервью с переводчицей М. Каменкович. газета «Смена», 01.06.95. <http://fbit.ru/elinor/jrrt/intervi.htm>

вернуться

27

Электронное письмо от 11 дек. 2000 г., 23:18:40 по московскому времени.

вернуться

28

Малинина, Юлия. Я не плясал на трупе Толкиена. — МК-Бульвар, 10 16 июля 2000 г., с. 42–47.

вернуться

29

Ник Перумов. Кольцо тьмы: 1) Эльфийский клинок, 2) Черное копье, 3) Адамант Хенны. — СПб: Терра-Азбука, 1996.

вернуться

30

Фотография, сделанная в 1945 году на японском острове Иводзима (Iwo Jima), где произошел самый кровопролитный и продолжительный бой для армии США за всю Вторую мировую войну. На ней изображены шестеро американских солдат, водружающих флаг на завоеванную морскими пехотинцами вершину Сурибачи. — Прим. перев.

вернуться

31

Sergey Petrovich Melgounov (1879–1956), The Red Terror in Russia: 1918–1923, London, Toronto: Dent, 1925. (http://lib.helios-tv.ru/koi/POLITOL# OG/MELGUNOW/terror.txt)

вернуться

32

Здесь и далее выделено автором. — Прим. перев.

вернуться

33

Перевод Вадима Барановского.

7
{"b":"149576","o":1}