— Встречался с организаторами музыкального фестиваля. Я — один из спонсоров. Мы позавтракали в ресторане. Моя жена уже дома?

— Естественно, нет. Они уехали полтора часа назад. Я думаю, они пообедают в какой-нибудь таверне.

— Понятно, — с грустью произнес Риккардо. — Я не одобряю ее общение с такими, как Рональд Хофстеттен. Мне он не нравится.

— Почему? Он кажется милым человеком. Джеми тоже очень забавный, он рассказывает такие смешные истории!

— Я слышал много нелестного о Роне и его дружках, — задумчиво произнес Риккардо. — Мне не нравится, что моя жена осталась наедине с ним.

— Это не так, — сухо заметила Констанца. — С ними Джеми.

— Куда они поехали?

— Не знаю… Почему ты так беспокоишься? Пусть Габриэла развеется!

— Не в этом дело.

— Ради всего святого! Ты ведешь себя как Отелло!

— Нет, — возразил Риккардо. — Я просто беспокоюсь, что она находится неизвестно где в такую погоду с этими сумасшедшими парнями.

— Господи, ты говоришь так, будто ты ей отец, а не муж. — В глубине души Констанца была довольна собой: возможно, теперь Риккардо поймет, что его юная супруга значит для него гораздо больше, чем он думал. Если это произойдет, он сделает ее счастливой. Чем ближе Констанца узнавала Габриэлу, тем больше она ей нравилась. Констанца надеялась, что эти двое наконец поймут, насколько сильно они любят друг друга.

В четыре часа пополудни к замку подъехала полицейская машина. Дворецкий Ганс отворил тяжелую входную дверь двум солидным офицерам в зеленой форме. Спустя несколько минут он постучал в дверь гостиной, где Констанца, Вильгельм и Риккардо смотрели по телевизору теннисный матч.

— Ваше Высочество, вас ожидают в холле, — обратился дворецкий к Риккардо.

— Что? Кому это ты здесь понадобился?! — удивленно воскликнула Констанца.

— Боюсь, они принесли недобрую весть, — сказал Ганс, качая седой головой.

— Габриэла? — Риккардо вскочил с кресла и выбежал в холл. — Что случилось? — властно спросил он у полицейских.

— Ваша жена, Ваше Высочество…

— Что с ней?

— Несчастный случай.

— Несчастный случай? — Риккардо побледнел и сжал кулаки.

— Боже мой! — вскричала Констанца, вошедшая в холл вслед за братом.

— Где она? — спросил ее муж, Вильгельм.

— Ее доставили на вертолете в Зальцбург. Больше нам ничего не известно.

— Что с мотоциклистами?

— Там был только один мотоциклист, сэр. Он не сильно пострадал. Его отвезли в ближайшую больницу. Большее опасение вызывает состояние Ее Высочества.

— Мы должны сейчас же ехать туда, — отрывисто бросил Риккардо. — Вильгельм, закажи вертолет.

— В такую-то погоду? — возразил Вильгельм. — Забудь об этом. Я отвезу тебя на машине. Так будет быстрее.

— Подождите меня, — попросила Констанца. Она схватила куртку, лежавшую на одном из стульев в холле, и последовала за мужчинами.

— Где я? — прошептала Габриэла, открывая глаза. У нее сильно кружилась голова.

— В госпитале Зальцбурга. Вы попали в аварию. У вас сотрясение мозга и перелом руки.

Эпизоды вчерашнего дня замелькали перед мысленным взором Габриэлы, и из ее глаз хлынули обжигающие слезы. Молодая женщина зажмурилась.

Если бы я послушала Риккардо и не позволила гордости руководить мною!..

Но уже ничего нельзя изменить. Принц будет в ярости, когда узнает, что произошло. Вероятно, теперь отношения между ними станут еще хуже.

— Все в порядке, дитя мое? — спросил у Габриэлы мягкий голос. Молодая женщина открыла глаза и увидела склонившееся над ней улыбающееся лицо. — Я — монахиня, сестра Перпетуа, — сказала женщина. Ее голова была покрыта платком. — Ничего не бойся. Все хорошо, скоро ты поправишься.

— Кто-нибудь знает, что я здесь? — тихо спросила Габриэла.

— Да, принц Риккардо и твоя золовка, графиня Констанца. Очевидно, молодой человек, с которым ты ехала, сообщил полицейским, где их найти. Думаю, твоя семья скоро будет здесь.

Габриэла кивнула и благодарно улыбнулась.

— Есть еще хорошие новости, — нежно проговорила монахиня, — с вашим ребенком все хорошо.

— С ребенком? — Габриэла удивленно смотрела на женщину.

— Да, дорогая. С твоим ребенком. Разве ты не знала, что беременна?

— Нет! Понятия не имела! Как это могло случиться? — шептала Габриэла, пытаясь подняться с кровати. Ей казалось, что она сходит с ума.

— Ты замужняя женщина, и этого следовало ожидать, — ответила монахиня.

— Я думала, что у меня просто задержка… — пробормотала Габриэла. — О боже! Прошу вас, не говорите никому, — Габриэла умоляюще смотрела на монахиню.

— Почему?

— Не хочу, чтобы муж узнал о ребенке от вас или от врача. Есть много причин, по которым я сама должна сообщить ему эту новость, — сказала Габриэла. Ее лицо залилось краской.

— Хорошо, дитя мое. Так и быть. Я попрошу доктора Шварца не упоминать о ребенке.

— Да, пожалуйста! Пусть для мужа это будет сюрпризом… как и для меня, — добавила она быстро.

— Надеюсь, он обрадуется? — монахиня внимательно посмотрела в глаза Габриэлы и увидела в них растерянность.

— Да… то есть нет… Даже не знаю, — у Габриэлы словно комок в горле застрял.

— Ты счастлива в браке?

— Да… нет. Это… Я кажусь глупой, но правда, я еще не знаю. Все так запутано…

В дверь постучали.

— Наверное, это твоя золовка, — сказала монахиня и поднялась со стула. — Ладно, поговорим позже. Не переживай, — добавила она и открыла дверь.

На пороге больничной палаты стоял Риккардо. Стремительно подойдя к кровати жены, он взял ее за руку. Габриэла удивленно посмотрела на мужа:

— Что ты здесь делаешь?

— Я хотел спросить тебя о том же, — сурово произнес Риккардо.

— Прости, прости… Ты был прав, мне не нужно было ехать, — Габриэла заплакала. Она пыталась взять себя в руки, но не могла.

Риккардо изменился в лице. Он ласково посмотрел на жену, погладил ее по волосам и поцеловал в лоб.

— Габриэла, дорогая, ты думала, я буду злиться? — сказал он, улыбаясь. — Я был так счастлив, когда узнал, что с тобой все в порядке и ничего страшного не произошло. Я разберусь с этим негодяем Хофстеттеном. Полиция утверждает, что он ехал слишком быстро и вина за все лежит на нем.

Габриэла чувствовала, как муж все сильнее сжимает ее руку.

Как хорошо, что Риккардо рядом!

По телу Габриэлы пробежала дрожь. Только одному Богу известно, как бы он поступил, если бы узнал о том, что произошло в отеле.

— Тебе нужно остаться здесь на несколько дней, окрепнуть, — ласково сказал Риккардо.

— А я не могу прямо сейчас вернуться в замок?

— Через пару дней я тебя обязательно заберу.

— Пожалуйста, Риккардо! Я не хочу оставаться здесь одна. Спроси, могу ли я уехать!

Габриэла старалась не думать о ребенке. Она хотела сперва прийти в себя, набраться сил и только после этого принять решение, что следует делать дальше. Ощущение, что внутри нее зарождается жизнь, было необыкновенно приятным. Но молодая женщина понимала: если Риккардо узнает, что у них скоро появится ребенок, он ни за что с ней не разведется.

Все так сложно и запутано… Вот если бы Риккардо любил меня по-настоящему… Сейчас он рядом со мной только из-за несчастного случая. Скоро он снова окажется в объятиях Эмброуз или какой-нибудь другой опытной женщины.

— Дорогая моя! — размышления Габриэлы прервал возглас вбежавшей в палату Констанцы. В руках она держала цветы и несколько коробок конфет «Моцарт». — Мне очень жаль, милая! Я так зла на Рона! Риккардо был прав насчет него.

— А что ты говорил о нем? — взволнованно спросила мужа Габриэла.

— Я сказал, что у него дурная репутация, — принц внимательно посмотрел на жену, она была очень бледна. Наверное, недомогание, подумал мужчина, а может, есть и другая причина…

На следующий день врачи разрешили Габриэле покинуть больницу, посоветовав не перетруждать себя в ближайшие дни и прописав постельный режим. Риккардо отвез жену в замок.