— Я тут вот что подумал, — сказал он. — Если у Юханнеса Лёвгрена ребенок от этой женщины и мы исходим из того, что родился он тоже здесь, он должен быть зарегистрирован. Наверняка Юханнес указан там как отец ребенка.

Курт Валландер кивнул.

— Верно, — сказал он. — И мы примерно знаем, когда он родился. Можем остановиться на периоде с 1947-го по 1957 год, если, конечно, Ларс Хердин ничего не перепутал. А я думаю, он не перепутал.

— Как, по-твоему, сколько детей родилось в Кристианстаде за десять лет? — спросил Йоран Буман. — Такой поиск может занять уйму времени. Тогда же не было компьютеров.

— К тому же не исключена возможность, что в книгах стоит «отец неизвестен», — сказал Курт Валландер. — Тогда нам придется перебрать всех детей с неизвестными отцами.

— Почему бы не объявить, что мы разыскиваем эту женщину? — спросил Йоран Буман. — И не попросить ее откликнуться?

— Потому что я почти уверен, что она не откликнется, — ответил Валландер. — Это, конечно, просто ощущение, я понимаю, звучит не особенно профессионально. Но я бы охотнее попробовал первый путь.

— Мы ее найдем, — сказал Йоран. — Мы живем в такое время и в таком обществе, где исчезнуть почти невозможно. Если, конечно, кто-то не совершит самоубийство таким хитрым образом, что тело исчезнет. У нас был такой случай прошлым летом. Один парень устал от жизни. Жена заявила о его исчезновении. Его лодка пропала. Мы так его и не нашли. Я думаю, он вышел в море и утопился с лодкой вместе. Но если эта женщина и ее сын существуют, мы их найдем. Сейчас же распоряжусь.

В горле саднило. Все тело стало влажным от пота.

Хорошо бы посидеть и спокойно обсудить с Буманом обстоятельства убийства в Ленарпе. Буман явно толковый полицейский, и его мнение могло бы оказаться полезным. Но Валландер чувствовал себя совершенно разбитым.

Йоран Буман проводил их до машины.

— Мы ее найдем, — повторил он.

— А потом встретимся как-нибудь вечерком, — сказал Валландер. — И выпьем виски.

Буман кивнул:

— Может, будет еще какой-нибудь идиотский семинар.

Продолжал идти мокрый снег, на тротуарах была слякоть, и Курт Валландер чувствовал, как вода просачивается в ботинки. Он опять забрался на заднее сиденье, устроился поудобнее и заснул.

Он открыл глаза, когда Неслунд затормозил у полицейского управления в Истаде. Валландер чувствовал себя вдрызг простуженным и несчастным. С неба сыпалась все та же мокрая дрянь. Он попросил у Эббы таблетку от головной боли. Ясно, конечно, что надо пойти домой и лечь, но не терпелось выяснить, что произошло за день. Кроме того, надо узнать, какие меры предлагает Рюдберг по охране беженцев.

Стол покрывали стикеры с телефонными номерами. Его разыскивала, в частности, Аннет Бролин. И отец. Он перебрал остальные листочки и отложил в сторону. Ни Линда, ни Стен Виден не звонили.

Валландер набрал номер Мартинссона.

— Повезло нам! — сказал Мартинссон. — Похоже, мы нашли машину. По описанию все сходится. Машину взяли напрокат в гётеборгском отделении фирмы «Авис», но не вернули, хотя и должны были. Только одно странно…

— Что?

— Машину взяла женщина.

— А что в этом странного?

— Мне трудно себе представить, чтобы женщина совершила двойное убийство…

— А вот тут ты неправ. Надо найти машину и водителя. Женщину или нет. Посмотрим, имеют ли они вообще какое-то отношение к делу. Исключить след не менее важно, чем подтвердить. На всякий случай назови номер водителю грузовика, может, он припомнит цифры.

Он повесил трубку и пошел к Рюдбергу.

— Как дела?

— Веселого мало, — мрачно отозвался Рюдберг.

— А кто сказал, что в полиции работать весело?

Но Рюдберг, как и рассчитывал Валландер, поработал основательно. Он собрал сведения обо всех лагерях в округе и о каждом написал докладную записку. А в качестве первоочередной меры предложил хитроумный график регулярного патрулирования лагерей по ночам.

— Отлично, — сказал Валландер. — Только надо вдолбить патрульным, насколько это серьезно.

Он вкратце рассказал Рюдбергу о поездке в Кристианстад и поднялся:

— Я поехал домой.

— Что, расклеился?

— Заболеваю. Похоже, никакой спешки не предвидится, так что надо попробовать прийти в себя.

Он отправился домой кратчайшим путем, заварил чай и забрался в постель. Когда через несколько часов он проснулся, остывший чай стоял на полу рядом с кроватью. Было без четверти семь. Вроде стало полегче. Он вылил чай и сварил себе кофе. Потом позвонил отцу.

И сразу понял, что отец не слышал и не читал о ночном пожаре.

— Мы, кажется, собирались сыграть в покер? — сердито поинтересовался отец.

— Заболел я.

— Ты же никогда не болеешь!

— Простудился.

— Простуда — это не болезнь.

— Не у всех же такое железное здоровье, как у тебя.

— Что ты этим хочешь сказать?

Курт Валландер вздохнул.

Если он сейчас же что-нибудь не придумает, разговор станет невыносимым.

— Заеду завтра с утра, — сказал он. — Сразу после восьми, если ты уже встанешь к этому времени.

— Я всегда встаю в полпятого.

— А я — нет.

Он попрощался и положил трубку.

И тут же пожалел о своем обещании. Если он с утра поедет к отцу, день будет испорчен. Все оставшееся время его будет мучить тоска и чувство вины.

Он огляделся. Повсюду в квартире лежал слой пыли. Несмотря на то что он часто проветривал квартиру, воздух был затхлый. И пахло одиночеством.

Вдруг он вспомнил о шоколадной красавице, снившейся ему чуть не каждую ночь. Откуда она взялась? Где он ее видел? Мелькнула на телеэкране? Или это была фотография в газете? Или «Аида» навеяла?

Интересно, почему его эротические сны совершенно не похожи на то, что было у них с Моной?

Он почувствовал возбуждение. И опять подумал, не позвонить ли ему Аннет Бролин. Но не мог решиться. Злясь на самого себя, он плюхнулся в кресло и включил телевизор. Было без одной минуты семь, и он переключился на датский канал, где вот-вот должны были начаться новости.

Диктор начал с краткой сводки. Голод в очередной африканской стране. Террор в Румынии усиливается. В Оденсе захвачена партия наркотиков.

Валландер выключил телевизор. Вдруг расхотелось слушать какие бы то ни было новости вообще.

Мона. Он уже не был так уверен, что хочет, чтобы она вернулась. Почему он вообразил, что тогда все наладится?

Самообман, подумал он.

Он поплелся в кухню и налил стакан сока. Потом сел за стол и записал все, что касалось следствия. Разложив бумажки по столу, он долго смотрел на них, точно на кусочки пазла. Было чувство, что разгадка не так уж и далеко. Хотя многие нити пока никуда не ведут, но некоторые детали словно бы сходятся.

Пока ни единой личности не установлено. Не было даже подозреваемых. Но все равно Валландера не покидало предчувствие близкого успеха. Это и радовало его, и беспокоило. Слишком много у него бывало случаев, когда начало казалось многообещающим, но потом следствие заходило в тупик и там застревало. Многие дела так и были закрыты.

Терпение, подумал он. Только терпение.

Было уже почти девять. Он еще раз подумал, не позвонить ли Аннет Бролин, но опять отказался от этой мысли. Он просто не знал, как начать разговор. А если трубку возьмет муж?

Он еще раз включил телевизор и, к своему удивлению, увидел собственную физиономию. Женский голос за кадром вещал о непростительном отсутствии интереса к обеспечению безопасности лагерей для беженцев у Валландера и всей истадской полиции.

Потом вместо него появилась женщина на фоне огромного офисного здания. Когда на экране появилось ее имя, он понял, что это и есть глава Иммиграционного управления, с которой он сегодня говорил по телефону.

— Мы не можем исключить расистские настроения у полиции в Истаде, — заявила она.

Он был взбешен.

Ну и ведьма! То, что она говорит, — чистейшая ложь. И почему они не поговорили со мной? Я бы им показал план Рюдберга по охране лагерей.