Эллен снова кивнула.

– Ты не поможешь мне нарезать салат?

Третий кивок.

– Вот и хорошо. – Анника поставила девочку на пол и пододвинула стул к рабочему столу. – Ты помыла руки?

Девочка вприпрыжку побежала в ванную и сполоснула руки под краном. У Анники слегка закружилась голова.

Она достала из шкафчика маленький передник, а из ящика стола фруктовый нож, надела передник на Эллен и показала ей, как держать нож. Предоставив дочке нарезать огурец, сама она живо нарубила гору салата и помидоров. Анника полила горку овощей оливковым маслом, уксусом, посыпала итальянской приправой, а Эллен перемешала салат.

– Здорово получилось, правда? – спросила Анника, ставя на стол тарелки. – Положишь столовые приборы? Знаешь, как надо их класть?

– Ты пропустишь «Бьёрне», – крикнул из комнаты Калле.

Девочка побросала ножи, вилки и ложки назад в ящик и опрометью бросилась вон из кухни. Анника машинально отметила, что у нее грязные колготки.

Раздался стук входной двери. Анника услышала радостные вопли детей и стук – Томас поставил портфель на скамейку в прихожей.

– Привет, – сказал он, войдя на кухню и поцеловав жену в лоб. – С кем это ты так долго болтала?

Она приподнялась на цыпочки, поцеловала в губы и прижалась к нему всем телом. На миг она представила себе на месте Томаса белокурого Форсберга из криминальной полиции.

– Я ни с кем не разговаривала, – сказала она, уткнувшись мужу в шею.

– Телефон занят уже полчаса.

Анника отпрянула от Томаса.

– Черт! – воскликнула она. – Я же не переключилась.

Она побежала к компьютеру, выдернула из него кабель и снова подсоединила его к телефону.

– Сейчас мы будем есть, – сказала она.

– Я, пожалуй, не буду, – ответил Томас. – Мы встречаемся отделом, так что, наверное, чего-нибудь пожуем.

Анника разочарованно застыла на месте со сковородкой в руках.

– Я думала, что сегодня ты играешь в теннис, – удивленно сказала она.

Ручка сковороды сильно жгла даже сквозь рукавицы, и Анника быстренько поставила ее на подставку.

– Парни из Министерства юстиции хотят как можно скорее оценить наш проект, а заодно немного поесть.

– Но ты же можешь просто посидеть с нами и немного закусить, – сказала Анника и придвинула к столу стульчик Эллен.

Она украдкой посмотрела на мужа, который громко втянул ноздрями запах риса.

– Калле! – крикнула она в гостиную. – Обедать!

– Но я хочу досмотреть! – прокричал в ответ сын.

Анника положила дочке рис и рыбу, поставила рядом с ее тарелкой миску с салатом.

– Салат, между прочим, сделала Эллен, – объявила Анника. – Неужели не хочешь попробовать?

Она решительно вошла в гостиную и выключила телевизор. Сын в голос заревел.

– Все, – сказала Анника. – Еда важнее телевизора, ты это знаешь. Иди и садись за стол.

– А что у нас на обед?

– Рыба, рис и креветки.

Мальчик скорчил недовольную гримасу:

– Фу, опять эти креветки.

– Можешь их не есть. Поторопись, пока все не остыло.

Когда она вернулась на кухню, Томас с аппетитом ел.

– Ну как, вкусно? – спросила она и села за стол напротив мужа.

– Креветки жестковаты, – ответил он. – Ты их всегда перевариваешь.

Она ничего не ответила, положила еду себе в тарелку, с горечью осознавая, что последнее слово никогда не остается за ней.

Томас вышел из подъезда, надвинул шапку на уши и всей грудью вдохнул холодный вечерний воздух. Он наелся до отвала, и ощущение сытости было ему очень приятно.

Как повезло ему в жизни, рассеянно подумал он. Жизнь полна удовольствий и любви – во всех отношениях.

Он с наслаждением потянулся.

Хорошо, что вернулась Анника. Дома сразу стало тепло и уютно, и как она любит детей.

Вернее, как они любят детей.

Он стоял с портфелем у подъезда, размышляя, стоит ли ехать на встречу на машине. Они встречаются в Сёдермальме, в каком-то кабаке на Хорнгатан. В этом ресторанчике есть отдельные кабинеты. Наверное, они выпьют бутылку вина, и тогда одно из двух: либо ему придется остаться трезвым, либо положиться на случай и сесть за руль слегка пьяным. Но сегодня четверг, ночь уборки города, так что передвигаться придется в пробках.

Он шагнул от подъезда, свернул направо, потом еще направо и вышел на Агнегатан.

Будем надеяться, что эта старая рухлядь заведется, подумал он, и рывком распахнул дверь своей «тойоты».

Эта машина осточертела ему до смерти. Она уже была старой, когда он познакомился с Анникой, но она отказалась для покупки новой машины взять кредит под залог квартиры.

– Я езжу на общественном транспорте, – сказала она, – и то же самое будешь делать ты. В нашем городе только идиоты ездят на собственных машинах.

В этом она была на сто процентов права, но автомобиль был еще вопросом политики.

Томас поехал по Хартверкаргатан. Вообще-то улица была закрыта для движения транспорта, но он махнул на это рукой. Конечно, на уборку закрыты и все улицы вокруг Цинкенсдамм. С упавшим сердцем и участившимся пульсом он стал колесить по району, стараясь отыскать разрешенную для движения дорогу. Дороги не было.

В конце концов он остановил машину у дверей кабака и заплатил за стоянку. Анника сошла бы с ума, если бы увидела этот расход на их совместной банковской карточке, поэтому Томас расплатился наличными.

Он остановился и стал рассматривать место встречи.

Второсортная забегаловка, решил он. Грязная пивнушка.

Вздохнув, снял шапку, сунул ее в карман штормовки, поднял портфель и вошел в заведение.

В кабаке было накурено и очень шумно, из плохих колонок несся грохот непонятного рока, на стенах висели мишени для игры в дартс. Там же виднелись старые безвкусные плакаты с рекламой разных сортов пива. В углу молчаливо стоял старый заброшенный музыкальный автомат.

– Томас! Сюда!

Он увидел Софию Гренборг. Она сидела справа от входа, недалеко от стойки бара. Благодарно улыбаясь, он подошел к Софии. Он сердечно поздоровался с коллегой из областного совета, хотя к этой сердечности примешивалось и известное чувство вины. Три года назад они оба искали работу в Союзе общин. Место досталось ему, хотя по квалификации и заслугам оно должно было достаться Софии. С тех пор, когда они сталкивались по работе, он каждый раз испытывал угрызение совести и старался сгладить вину сердечной приветливостью.

– Где Крамне? – спросил он, снимая штормовку.

– Еще не приехал, – ответила коллега и подвинулась, освобождая место на диване. – Я только сейчас удивлялась: о чем он думал, когда назначал встречу в этом притоне?

Он от души рассмеялся, так как сам подумал о том же. Сел рядом с Софией и вдруг с удивлением заметил, что она потягивает пиво. Перехватив его взгляд, она пожала плечами и улыбнулась.

– Решила действовать по обстоятельствам – здесь и сейчас, – сказала она.

Он поднял руку, остановил молодого официанта и заказал большую кружку темного пива.

– Что ты скажешь о брошюре? – спросила она.

Томас поставил портфель на колени, раскрыл его и выложил на стол тонкую пачку бумаг, положив сверху брошюру.

– В общем и целом все хорошо, – сказал он и поставил портфель на пол. – Кое-что, конечно, надо причесать и отредактировать. Надо более четко сформулировать, что должны делать политики в случае угрозы – не пугаться, а осмыслить положение. Возможно, надо привести статистику реакций разных политиков на угрозы. Цифры по преступлениям можно взять в Главном полицейском управлении.

Собственно, это были непосредственные комментарии Анники после того, как она перелистала брошюру перед уходом Томаса. София Гренборг заморгала – замечания Томаса произвели на нее впечатление. Он потянулся.

– Очень интересные соображения, – сказала она. – Можно я запишу?.. Я тут подумала еще об одной вещи, – сказала София, записывая услышанное в небольшой блокнот. – Как ты думаешь, не надо ли исследовать ценность такого подхода? Рассмотреть, как общество смотрит на угрозы в адрес политиков и избранных чиновников?