Председатель Сунь дважды щелкнул пальцами. Лин-Юань опять попыталась вырваться, но Билл ее не отпускал. Сунь что-то орал Шейну на мандаринском диалекте, мама-сан тявкала на кантонском. Лин-Юань хныкала, словно избалованная девочка-подросток, которую не пускают развлекаться.
— Мы уходим, — заявил ей Билл и повернулся к Шейну. — Я не собираюсь спорить. Эта девушка — младшая сестра Цзинь-Цзинь. И он не будет ее трахать. — Он оглянулся на маму-сан. — Никто сегодня не будет трахать эту девушку. Она уходит от вас. А вы, — крикнул он председателю Суню, — найдите себе другую!
— Но она не может просто так уйти, — сказал Биллу побледневший Шейн. — Здесь другие правила.
— Тогда заплати ее увольнительные. Мне плевать на их правила. Но она сейчас пойдет со мной. Шейн, я не шучу. Она переоденется, и мы сразу же уйдем.
У двери появилось двое рослых вышибал. Шейн попытался успокоить председателя Суня, одновременно торгуясь с мамой-сан. Однако ни того ни другую его слова не убеждали. Сунь яростно тряс головой, ни на секунду не отводя глаз от грудей Лин-Юань. Мама-сан встала между двумя вышибалами. Приклеенной улыбки как не бывало.
— Что ты здесь делаешь? — вновь спросил у девушки Билл, как будто кроме них в комнатенке никого не было.
— Работаю, — огрызнулась она, искренне удивляясь его тупости.
Билл ждал встречного вопроса: «А что тыздесь делаешь?» Но Лин-Юань не спросила. Больше она вообще не произнесла ни слова. Наверное, ей и так все было ясно.
Шейн еще раз переговорил с мама-сан. Похоже, они нашли компромиссное решение.
— Ты можешь заплатить ее увольнительные, — сказал ему Шейн. — Но правила здесь общие для всех девушек.
Билл попытался возразить, однако австралиец предупреждающе махнул рукой.
— Прости, дружище. Это все, чего мне удалось добиться. Мы платим маме-сан деньги. Мы сообщаем ей название отеля, номер комнаты и время. И тогда девчонка постучится тебе в дверь.
— Но это…
Шейну тоже начинало надоедать упрямство Билла.
— Ты либо платишь маме-сан увольнительные и соглашаешься на эти условия, либо тебя просто выставят отсюда. Выбирай.
Билл разжал пальцы, высвободив запястье Лин-Юань. Она сердито посмотрела на него. Непослушный ребенок, в жизнь которого вечно суются взрослые.
Шейн обнял Билла за плечи. Чувствовалось, что ему было больно и обидно за друга.
— Теперь здесь многое по-другому, — тихо сказал Шейн. — Мы либо играем по их правилам, либо… выбываем из игры.
Из окна его номера был виден Китай. Вернее, небольшой кусочек Китая — прибрежная дорога, ведущая в ближайший континентальный город Чжухай. В отдалении маячили беспорядочно разбросанные домики с белеными стенами. Большинство из них стояло пустыми. Вдоль дороги вилась двойная цепь желтых огней, они освещали раскачиваемые ветром стволы пальм. Несколько раз ландшафт озаряли яркие молнии. Вместе с раскатами грома хлынул дождь.
Билл подумал, не позвонить ли ему Цзинь-Цзинь. Потом он решил позвонить Бекке. Кончилось тем, что он не стал никому звонить, а просто стоял и ждал прихода Лин-Юань. Он смотрел на поздние машины, несущиеся в направлении Чжухая, то и дело поглядывая на часы.
Возможно, Лин-Юань вообще не придет. Чем больше Билл думал об этом, тем убедительнее казался ему такой вариант. А с какой стати ей приходить? Мама-сан ее не выгонит; та свои денежки получила. В самом деле, зачем ей сюда являться? Чтобы слушать, как на нее будет орать бойфренд старшей сестры? Нечего и ждать. Она не придет.
Когда Билл уже собрался ложиться спать, раздался стук в дверь.
Лин-Юань преобразилась. Наряд шлюхи из караоке-бара и аляповатая косметика исчезли. На ней была черная футболка, джинсы и кроссовки. На заднем кармане джинсов красовалось надпись «Джуси». [85]Лин-Юань одевалась, как старшая сестра. Быть может, даже эти джинсы ей достались от Цзинь-Цзинь. Впрочем, нет, в джинсы сестры она бы не влезла. Теперь Лин-Юань сама покупает себе одежду. Хватит с нее сестринских нарядов, которые вечно надо расставлять и укорачивать, переделывая под себя. У нее есть собственные деньги.
Лин-Юань вошла в номер. Билл заметил, что футболка у нее, как и требовала мода, укороченная, а на полоске тела между футболкой и джинсами кокетливо завязан кушак. Девушка остановилась, глядя прямо ему в глаза. Билл покачал головой.
— Я тебя не понимаю, — сказал он. — Что бы сказала твоя мать, узнав, где ты? Что бы сказала Цзинь-Цзинь?
Однако Лин-Юань была готова к подобным вопросам. Билл понял, зачем она к нему пришла. Оправдаться.
— У моей сестры кто-то есть, — сердито бросила ему Лин-Юань.
Как и многие китайцы, она мгновенно взрывалась. Секунда — и китаянка была уже охвачена праведным гневом.
— У моей сестры всегда кто-то есть. О ней всегда кто-то заботится. Сначала тот человек из Шанхая. Потом ты, богатый иностранец. А у меня нет никого.
Билл снова покачал головой. Это не причина. Сколько ни ищи, не найдешь причин, оправдывающих бордельное ремесло.
— Послушай, Лин-Юань. Если тебе требовались деньги, я бы тебе их дал. И сестра дала бы. — Он старался говорить мягко, совсем не так, как в караоке-баре. Он все еще думал спасти ее. — Но ты избрала не лучший способ заработка, Лин-Юань. Это не тот способ.
Лин-Юань сердито оскалила белые зубки.
— А фабрика — тот способ? — с вызовом спросила она. — Фабрика, куда вы меня привезли… совсем плохо. Деньги — только поесть. Босс — совсем плохой человек. Он делал с девушками… как в караоке-баре, но без денег. Не хватало денег послать домой. Понимаешь? Моя мать больна. Это ты понимаешь?
— Я знаю о болезни твой матери.
Лин-Юань растопырила пальцы.
— Деньги от караоке в четыре раза лучше… в пять раз лучше, чем та фабрика. В десять раз лучше, когда хорошая ночь.
— Торговать собой? Ты этого хочешь? Не могу поверить, что тебе хочется торговать собой.
— Фабрика — плохое место. Очень плохое.
Лин-Юань подошла к окну. Как и Билл, она смотрела на огни шоссе, на гнущиеся стволы пальм. Дождь почти превратился в ливень. Рядом с дорогой что-то двигалось. Поначалу Билл решил, что это тяжелый грузовик, у которого испортились тормоза. Нет, это был большой рекламный плакат, сорванный ветром с растяжек. С плаката беззаботно улыбалась девушка, держа в руке красный мобильный телефон. Биллу почудилась, что она подмигнула ему, прежде чем ветер смял и унес плакат в темноту. Потом он снова увидел сорванную рекламу. Ее несло в сторону Чжухая. Современный воздушный змей.
— Начинается время тайфунов, — сказала Лин-Юань так, будто она читала телевизионный прогноз погоды. — В июне всегда так. В июне приходят тайфуны. В июле тоже. И в августе. Этот год очень плохой. Может быть много тайфунов.
Билл встал рядом с ней, не зная, о чем говорить. Опять тайфуны. Значит, жди новых разрушений. Новых жертв.
— Эта дорога ведет в Чжухай, — проговорил он. — Днем отсюда виден материковый Китай.
— Я знаю. Я уже была в этом отеле. — Ей определенно нравилось удивлять и даже шокировать Билла своими словами. — Может, даже в этом номере. — Видя ужас на его лице, Лин-Юань довольно улыбнулась. — Я в Макао только месяц — и уже знаю каждый отель.
Она принялась перечислять их названия, по-детски загибая пальцы:
— Отель «Лиссабон», «Вилла Тинь-Тинь», «Фортуна», «Мандарин Ориентл»…
От списка отелей Биллу стало дурно.
— И везде тебя щедро вознаграждали? — спросил он.
Лин-Юань с гордостью кивнула.
— Очень… популярная девушка. Мама-сан говорит: «Ты хорошая девушка, Черри. Ты лучшая девушка в баре».
— Пожалуйста, прошу, не называй себя Черри. У тебя ведь другое имя! — Билл схватил ее за руку.
Лин-Юань снова вспыхнула.
— Черри — красивое имя. Американское имя.
— Дурацкое имя! — Билл тоже вспыхнул. — На Западе такого имени нет. В настоящем мире так женщин не зовут. Ни в Америке, ни в Англии, нигде. Ни одни родители не назовут свою новорожденную дочь Черри. Это имя для глупой азиатской девушки из бара. Мама-сан прилепила тебе это имя, а ты и радуешься. Ты слышишь, что я говорю?
