Глядя на лицо китаянки, он вспомнил музейные вазы из алебастра.

— Я все равно не понимаю этих технических тонкостей, — сказала женщина. — Мой муж разберется, в чем тут дело.

Билла ошеломил ее правильный и даже рафинированный английский. Но еще больше его поразило, что эта женщина, одетая в духе Сюзи Вонг, ^[12]говорила, как член правления «Женского института». ^[13]

— Как вам будет угодно, — сказал Билл, поворачиваясь к Джорджу. — Эти машины имеют защиту от случайного запуска двигателя. Леди поставила регулятор в положение «стоянка», и система безопасности заблокировала ключ. Пожалуйста, объясните ей, что нужно передвинуть регулятор в положение «езда». Только тогда она сможет завести двигатель и освободить выезд.

Билл специально говорил медленно, чтобы китаец понял все английские слова. Судя по круглому лицу Джорджа, его усилия не пропали даром.

— A-а, — восторженно протянул Джордж. — Очень умное изобретение.

— Муж разберется, — повторила китаянка, продолжая отчаянно дергать намертво застрявший ключ.

Билл посмотрел на нее и молча пошел обратно к лимузину. Тигр почти безостановочно гудел. Официальный правительственный запрет на подачу звуковых сигналов нарушался сплошь и рядом. Подойдя ближе, Билл покачал головой. Тигр нехотя убрал палец с клаксонного «блюдца».

Билл вернулся на заднее сиденье. Джордж, просунув голову в окошко «мини-купера», вежливо и подробно объяснял китаянке, как освободить упрямый ключ. Женщина мотала головой, пришпиленная к волосам белая орхидея порхала наподобие бабочки.

— Что-нибудь серьезное? — спросила Бекка.

— Упрямство. Как только она сообразит, что систему безопасности эмоциями не возьмешь, и прислушается к объяснениям Джорджа, все будет в порядке.

Через час происшествие во дворе уже казалось забавным. Взявшись за руки, Билл и Бекка стояли на балконе частного клуба. Внизу расстилался вечерний город. Богатый. Таинственный. Ни на что не похожий. Оба они были взбудоражены, словно подростки. Зрелище действительно отличалось от всего, что Билл и Бекка видели до сих пор.

Крыши многих зданий Бунда буквально купались в огнях. А дальше, жадно ловя отблески света, катила темные воды река. Баржи и буксиры гудели на разные голоса, ухитряясь лавировать в вечернем тумане. На другом берегу, словно вершины сказочных гор, сияли пудунские небоскребы.

Днем Шанхай был совсем другим: знойным, жестким, переполненным нескончаемыми людскими толпами. Зато с наступлением темноты город преображался, становясь невообразимо прекрасным. Таким, каким он открылся Биллу в первый раз, когда они ехали из аэропорта через мост, а голову кружило после утомительного перелета.

Билл сжал руку жены. Бекка молча улыбнулась ему.

На балкон вышел Девлин. В руках у него был недопитый бокал. Он кивнул в сторону буйства огней.

— Второго такого города нет и не будет, — тихо произнес Девлин.

Бекке подумалось, что он говорит не столько с ними, сколько с самим собой. Девлин вдруг показался ей одним из тех, кто некогда строил Британскую империю. Наверное, они все были такими — неистовыми и одержимыми. Она легко представляла себе Девлина в образе владельца фермы в предгорьях Нгонго, ^[14]колониального офицера в знойном и пыльном индийском Сатипуре ^[15]или богатого путешественника, которого несут в паланкине на вершину пика Виктория. ^[16]Увы, когда Девлин родился, Империя уже не существовала.

— Да, второго такого города не было и не будет, сколько ни копайся в истории человечества. — Девлин улыбнулся Бекке. Этот человек обладал потрясающим обаянием, заставлявшим верить в его слова. Он с наслаждением втянул в себя воздух шанхайского вечера и добавил: — Жить здесь в нынешние времена… Поверьте, когда-нибудь нам будут завидовать.

Бекка тоже улыбнулась. Больше всего ей нравилось в Девлине неподдельное восхищение, с каким он говорил о китайцах. Ей было с чем сравнивать свои впечатления. До тринадцати лет она вместе с отцом — корреспондентом агентства «Рейтер» — часто переезжала с места на место. Ко времени их возвращения в Англию Бекка успела повидать и Йоханнесбург, и Франкфурт, и Мельбурн. Ей встречалось немало англичан, изгнанных из утраченных владений Британской империи. Периодически наезжая туда, бывшие граждане почти всегда смотрели на знакомые места с презрительным любопытством, убежденные, что нынешняя жизнь — жалкие потуги по сравнению с прежней. Однако Девлин был не таким. Он искренне любил китайцев и сейчас, стоя на балконе, заговорил о китайской экономике, которая уже превзошла британскую. Вскоре она превзойдет немецкую, а к 2020 году — и американскую. В словах Девлина не было ни капли зависти, одно благоговейное восхищение. Слушая его, верилось, что китайцы действительно заслуживают того, чтобы ими восхищались. Бекке казалось: нужно только держаться поближе к Хью Девлину, и жизнь ее семьи будет все больше и больше превращаться в сказку наяву. Как все-таки здорово, что они снялись с места и переехали в Шанхай. Впервые из души Бекки ушло беспокойство о будущем. Грядущие годы принесут им все, о чем можно только мечтать.

У Бекки имелась и еще одна причина симпатизировать Девлину. Он не держался с ней так, как лондонское начальство мужа. Для них она всегда оставалась женой Билла Холдена и матерью семейства. Их не интересовало, кем она была прежде и кем рассчитывала стать впоследствии. Жена их подчиненного Билла Холдена и мать его ребенка. Только и всего. Ей говорили комплименты вроде: «Быть хранительницей очага — самое тяжелое занятие в нашем неустойчивом мире». Но за красивыми словами Бекка всегда улавливала скрытую насмешку.

Девлин, казалось, всегда помнил, что домохозяйкой она стала лишь волею обстоятельств. Более того, он верил, что она еще проявит себя. Наконец, Девлин знал одну очень существенную вещь: только напористость Бекки сдвинула Билла с места.

Слегка пошатываясь, на балкон вышла худенькая блондинка лет сорока. В одной руке она держала бокал с выпивкой, в другой — сигарету. Похоже, что ей еще час назад стоило переключиться на минеральную воду. Впервые эту женщину Бекка увидела еще в Лондоне, на фотографии, которую показал ей Девлин. Его жену звали Тесса.

Бросив сигарету, Тесса протянула правую руку Бекке. Та ответила на рукопожатие.

— Хочу, чтобы ваш муж подарил мне ребеночка, пока еще не поздно, — заявила Тесса.

— Замечательная идея, — улыбнулась Бекка, хотя ей не понравилась шутка блондинки. — Можно, только он сначала допьет свой коктейль?

— Идемте внутрь, голубочки мои, — сказала миссис Девлин.

Она вдруг поцеловала Билла в обе щеки, после чего взяла супругов за руки.

— Хватит торчать тут в духоте, — бросила она мужу.

Потом миссис Девлин все же великодушно позволила Биллу отстать и продолжить разговор с Хью, зато Бекку она не выпускала до тех пор, пока не привела за стол и не усадила рядом с собой. За столом, рассчитанным на двенадцать персон, сидели юристы фирмы и трое или четверо жен, хотя, насколько знала Бекка, холостяков в фирме можно было пересчитать по пальцам, а женатые редко ходили в клуб одни.

За годы совместной жизни с Биллом Бекка научилась понимать профессиональный жаргон юристов. По словечкам, которые она слышала от мужа, Бекка составила для себя представление о некоторых его коллегах. Теперь она впервые увидела их воочию. Китаянка, отдававшая распоряжения официантам, должно быть, и есть та самая Нэнси Ден. Одинокий уставший англичанин, грустно вперивший взгляд в пространство, — скорее всего, Малахольный Митч. Билл не преувеличивал: по всему чувствовалось, что карьера у этого человека не удалась. Кроме Девлина в лицо Бекка знала только Шейна. Едва заметив ее, австралиец широко улыбнулся и приветствовал ее по имени, взмахнув зажатым в огромной ладони бокалом китайского вина. Бекку очень тронуло, что Шейн не забыл, как ее зовут.

Официанты подали суп из акульих плавников. Его аромат гармонировал с разноязыким говором в зале.