— Ага, — сник Нестор.
Что-то подкатило к его душе, какая-то смрадная волна, некое нехорошее предчувствие от всей этой странной затеи. Он, элитный архитектор для миллиардеров, через несколько дней поплывет в Антарктику на судне, стоимость которого не превышает его месячного гонорара.
Он даже не представлял, как поместится в туалете, был уверен, что раздавит миниатюрную конструкцию, снабженную двумя насосами. Одним — для наполнения унитаза водой, другим — для прокачки фекалий за борт.
Даже капитанская каюта вызвала в Несторе отторжение.
Он громко спросил по-русски:
— Это лодка для карликов?
Друг рассмеялся.
— В таких лодках всегда так! — ответил. — Здесь не о комфорте заботятся, а о живучести лодки. Поверь мне, Давиди один из самых опытных капитанов. Если мой Винченцо об этом говорит — можно верить!.. Кстати, они оба раньше преподавали на курсах выживания в океане. Преподавали военным морякам!..
Нестор злился, не мог с собой справиться.
Давиди что-то пробурчал по-итальянски. Друг перевел:
— Предлагает тебе ночевать на лодке. Чего деньги зря тратить на гостиницу.
— Я так полагаю, — ответил Нестор, — что за три месяца плавания дискомфорта мне хватит?
— В этом не сомневайся! — заверил друг.
— Так что я пока в гостинице!
Друг перевел. Давиди пожал плечами, по-прежнему глядел в пол.
— Ну что, поплыли на мою «Светлану»?.. Паста с тосканским?
Нестор кивнул.
Весь вечер говорили о Боге.
Договорились до того, что Господь и Дьявол — один и тот же субъект, а Нестор высказал идею, что каждый человек — Бог, что и он Бог, и друг.
— Согласен, — запил идею вином друг.
Нестора отвезли на берег, в гостиницу. Он улегся в кровать и, оглядев номер, подумал о том, что эта облезлая, душная, полная москитов комната — президентский номер пятизвездочного отеля по сравнению с лодкой Давиди.
И Нестору снились кошмары про штампованное слово «балласт», как из старинного кинофильма, и снова тошнотворная волна ужаса накатывала на сердце.
— Зачем мне все это, зачем? — шептал он в полусне. — Я же архитектор, а не Магеллан…
Наступило утро, и Нестор с Давиди отправились вглубь острова закупать необходимое снаряжение.
Их вез толстый бритый наголо негр. На все вопросы, где какие магазины находятся, он отвечал через отвисшую губу, давая понять, что их английский доставляет ему огромные моральные мучения. Он, подданный Ее Величества, считал себя белее самого белого, так как говорил по-английски лучше всех туристов, прибывающих на остров. За исключением англичан. Перед ними водитель такси благоговел и живо интересовался здоровьем королевы.
Нестор не верил, точнее, сильно сомневался, что на тропическом острове можно купить экипировку для экстремальных морозов. По дороге им встречались только крохотные магазинчики со всякой ерундой и мелочевкой для отдыха туристов.
Нашли шопинг-мол, где имелся магазин по продаже рыболовных снастей. Выбрали одно троллинговое удилище.
— Почему такое маленькое? — удивился Нестор.
— Потому что нам не нужна большая рыба!
— А какая нам нужна?
— Та, которую мы сможем съесть.
— Лишняя не помешает! — настаивал Нестор.
— Не на рыбалку идем.
Давиди выбирал удилище со всей тщательностью. Подбирал специальную леску, пробуя ее на прочность, растягивал что было сил — мало ли, старая леска, не дай бог, в походе оборвется. Подобрал грузила в запас, отыскал всевозможные наживки в виде маленьких, с ладошку, рыбешек. Щупал материал, из которого они были изготовлены, только что не нюхал снасти.
Нестор неожиданно понял, что капитан ему не нравится. Этот маленький человечек с хипповскими волосами вызывал в нем чувство неприятия, сравнимое с чувством к местному населению. Ему казалось: как от капитана, так и от аборигенов исходит какой-то запах, странный, ни с чем не сравнимый. Он нервничал оттого, что капитан будто несет в себе нечто значимое, чего в нем на самом деле нет. Кривые ноги во вьетнамках, шорты, истертые до первородной белизны хлопка, руки, густо поросшие рыжими волосами… Нищая обезьяна, и только!
Нестор не хотел идти с ним в Антарктику.
Но понимал, что пойдет.
В этот день они успели закупить только то, что было необходимо для ловли рыбы.
Давиди погрузил покупки на резиновую лодочку и повез на свою «Пеперчино». Он даже не попрощался.
Нестор встретился с другом, и опять они полночи просидели на «Светлане», истощая винные запасы. О Боге больше не говорили, все больше о женщинах и детях.
Нестор сетовал на то, что его дочь и сын еще маленькие, что их еще тащить и тащить, что он хотел бы совершить восхождение вниз, но туда, «вниз», детей с собой не возьмешь, а потому свобода светит Нестору не ранее, чем через десять лет.
Он вслух завидовал другу, что у того сыну уже двадцать пять, что он может быть настолько свободным, насколько может быть свободным человек.
К двум часам ночи выпили шесть бутылок. Молчали в удовольствие, разглядывая тропическое небо с драгоценными россыпями галактик. Нестор лениво загадывал желания вслед падающим звездам и просто блаженно улыбался от невероятной роскошной ночи. Хмельной и довольный, он вдруг поймал в себе и крепко удержал чувство уверенности в правильно принятом решении. Да-да! Антарктика — это то, что докажет ему, что он МОЖЕТ! Самое важное — себе! Никому другому!.. Он понимал, что вернется домой и расскажет о путешествии только детям, даже не своей девушке, преподнеся им историю как некую сказку в духе Джека Лондона. Он уже давно не нуждался в признании сторонних людей, в их оценке его действий, творчества, чего-либо. Ему было безразлично даже мнение президента, приехавшего смотреть на дворец, выстроенный Нестором для студенческого друга первого лица.
— Вы очень талантливый человек! — похвалил президент.
Нестор поблагодарил вежливо, но на новосельный обед не остался. Он знал, что сильные мира сего относятся к творцам как к обслуживающему персоналу. А Нестор себя творцом считал. И сам относился к власть имущим как к плебеям. За стол с ними садился крайне редко.
Нестор проводил слипающимися от тропической неги глазами падающую звезду и вслух произнес:
— Сейчас бы юную, нежную!
— Ага, — согласился друг. — Ведь она где-то есть — эта юная, нежная!
Нестор вспомнил девушку Алину со снежными ресницами, оставшуюся в его загородном доме.
— Юная имеется, а нежность только в песне… Проходит жизнь…
— Не проходит, а просто идет.
— Согласен.
— Кстати, завтра ваш третий приезжает!
— Да? — зевнул Нестор. Он попытался оживиться этой новостью, но на сытый и пьяный желудок обрадоваться не получилось. — Как его зовут?
— Кажется, Майкл.
— Хорошее имя. Они замолчали.
Лежа на мягких подушках, Нестор фантазировал себе юную, нежную. Проскочила было мысль посетить какое-нибудь злачное место, чем-то щекотнуло по нутру, но он вспомнил, что находится на Антигуа, острове, на котором уж точно не найти даже подобия своей фантазии, сколько ни пей. Внутри слегка обломилось… Настроение, как и положено по мере отрезвления, стало портиться. Вспомнился капитан с рыжеволосыми руками, какой-то Майкл… Надо было добавлять в кровь алкоголь, чтобы изменить ситуацию с настроением, или немедленно отправляться в постель.
— Может, вискаря? — предложил Нестор.
— Я пас.
— Тогда я в гостиницу.
— Сейчас тебя отвезут…
И опять Нестор плохо спал, несмотря на выпитое. И вновь ему снилось что-то неприятное, причем во сне он понимал, что наутро ничего не вспомнит, лишь атмосфера сна поганая останется до полудня.
Еще до завтрака он позвонил сыну. Ему очень хотелось, чтобы Птичик разделил с ним непонятную маету сердца, он очень на это надеялся. Но надежды рухнули, когда он услышал вой сына, жалующегося на Верку, которая в очередной раз довела его, вытащив диск из игровой приставки и удалив при этом все уровни, которые сын прошел за две недели.
