"Круто, я бы так не смог, я б всё залпом освоил…"

Постепенно зрение адаптировалось к ослепительному свету и Витька приоткрыл один глаз. "Птица" плавно скользила вдоль берега, а рядом с ней, по белому дну озера бежала её тень. Рассмотреть, что ж там происходит на берегу, у Егорова пока никак не получалось — над соляной пустыней стояло сплошное марево.

"Это мираж? Или нет? Или мираж?"

Виктор остро пожалел об отсутствии у них бинокля. Майор сообщил, что посадил свою "Аннушку" довольно далеко от воды, как минимум, в полукилометре — это была проблема, которую срочно нужно было решать.

— Лак! Иди сюда, переводить будешь.

— Кхап, — Витька с тоской смотрел на раскалённый берег, — высади меня здесь. Я пешком пойду.

"Вот же ж! Ёлы-палы, вовремя я…"

Егоров даже не успел вспотеть. Он благополучно перебрался на берег по сброшенным с борта "Птицы" сходням и отмахал вглубь саванны полкилометра. Уже через десять минут неспешной прогулки под зонтиком по редкой сухой траве Витька буквально наткнулся на стоящий посреди пустоты самолёт. Причём "проявилась" эта многотонная махина всего-навсего за две сотни шагов — настолько плотным было марево. Сначала Егоров не поверил своим глазам — над голой землёй, в дрожащих потоках горячего воздуха, висел маленький серо-зелёный хвост. Вот просто так. Сам по себе. Фюзеляжа, крыльев и прочих пропеллеров и близко не наблюдалось. Решив, что перед ним очередной мираж, на которые он уже и так вдоволь насмотрелся, Виктор, внимательно глядя себе под ноги, почапал дальше. Соляной автобан пляжа давно остался позади и под ногами у мужчины похрустывали засохшие корки такыра. Кроме лёгкого налёта соли, на них кое-где встречались низкие корявые колючки, запнуться о которые было пара пустяков.

"Хватит, наверное"

Витька обернулся и обомлел — ни огромного озера, ни корабля не было видно! Всё — соль, вода и степь, растворялось в белом мареве, а на тёмно-синем, ультрамариновом небе серебряной чертой висел очередной мираж, обещая путнику водоём с прохладной водичкой.

— Тьфу!

Егоров снова повернулся, чтобы продолжить свой путь и едва не заорал от неожиданности — прямо перед ним, всего в полусотне метров, стоял Ан-26.

Глава 13

— Ввввааай!

Маленький моряк, прикативший во временный лагерь возле самолёта последнюю бочку с водой, упал на колени и благоговейно завывая, пополз к самолёту.

"Этот хоть шевелится"

Витя покосился на остальных моряков. Тайцы сидели каменными истуканами, не реагируя на жару, жажду и попытки землян их расшевелить. Один Лак иногда шевелил губами и поднимал ко лбу сложенные ладони. Сам Егоров расположился с полным комфортом в тени крыла и предавался безделью. Ковыряться на разборе самолёта у него не было ни малейшего желания — металл нагрелся так, что на нём можно смело жарить яичницу.

"Мда. Яичницу…"

Жрать захотелось в два раза сильнее. Все запасы продовольствия, которые у них были, Витя велел оставить на острове. С собой, в поход за металлом, моряки взяли лишь самый минимум продуктов, которые они съели ещё вчера утром, перед входом в канал.

— Лак, подъём!

Егорову надоело ждать, когда тайцы "отвиснут" и он принялся их тормошить. Старпом икнул, ожил и… поклонился Вите.

— Господин! Я не верю…

— Э… — Витька выпучил глаза, — Лак, как ты меня назвал?!

— Господин Вит, — Кхап тоже поднялся на ноги и тоже очень низко поклонился, — я не верю своим глазам.

Лактаматиммурам переводил торжественную речь своего капитана медленно, часто кланяясь и поднимая ладони в приветственном жесте. Капитан выражал господину Виту своё крайнее почтение и благодарность за возможность увидеть воочию настоящего железного дракона. Мифического существа из того мира, откуда пришёл его народ и в которого он, как здравомыслящий человек, до сих пор не верил. Голос у обычно невозмутимого Кхапа, срывался и дрожал. Старый моряк кланялся, как заведённый и задушено вещал о том, что размер железной птицы его приводит в трепет и что металла, который они смогут здесь добыть, хватит чтобы купить целую провинцию со всеми потрохами и что, он, бывший бедный моряк Кхап, просто счастлив от того, что лично знаком с БОГАТЕЙШИМ человеком этого мира. Господином Витом.

Моряки дружно растянулись тощими животами на раскалённой земле и замерли. Витька хотел досадливо сплюнуть, рассмеяться и поднять друзей с колен, но… передумал. Он царственно задрал подбородок и согласился с тем, что он, пожалуй, самый богатый человек. Данные о добыче железа на севере были строго засекречены, но Лак утверждал, что по имеющимся у него косвенным данным за последний год было добыто не более двадцати пикулей чистого железа. Егоров, показывая вещи и предметы морякам, сумел выяснить, что один пикуль равен где-то пятидесяти-шестидесяти килограммам, то есть на всё полуторамиллионное государство пришлось чуть больше тонны металла за год! Одни, в общем, слёзы. А ведь майор как-то обмолвился, что двадцать шестой, даже в "сухом" виде весит больше пятнадцати тонн.

Клондайк, одним словом!

Витька повелел морякам забраться в тень под крыло самолёта и только сейчас обратил внимание на то, что из люка на весь этот спектакль с отвисшей челюстью смотрит Шевченко.

— Так было нужно, Петя. — Егоров перевёл дух, всё же, даже в тени было очень жарко, — ты понимаешь меня?

Пётр Александрович вытер ладони промасленной ветошью и понятливо кивнул. Что тут было не понять — только что, на его глазах, произошло ФОРМАЛЬНОЕ принесение присяги на верность. Судя по его светящемуся от счастья лицу, свой самолёт он нашёл в полном порядке.

— Да, понимаю.

Самолёт, размерами и очертаниями здорово смахивающий на обычный Ан-24, Егорова тоже удивил — всё жаркое, душное и вонючее железное нутро самолёта было вдоль и поперёк напичкано какими-то выпотрошенными железными шкафами, полками и стеллажами. Видок у разбомбленного салона АНа был как после ядерной войны. Решив, что пора бы уже заняться делом Витька снова сунулся в раскалённое пекло, ухнул, покрылся потом и пулёй вылетел наружу — в ПРОХЛАДУ соляной пустыни.

— А чего это было?

— Метеооборудование. Списали всё уж давно. Частью — к делу пристроили, частью — в цветмет сдали. А… такой самолёт был…

Пилот безнадёжно махнул рукой. Егоров ободряюще похлопал украинца по плечу и снова полез внутрь.

Хомячьи замашки хозяйственного пилота сделали самолёт настоящим сокровищем. Майор, кряхтя, протиснулся между железными шкафами, погремел там с минуту и, также кряхтя, выволок на свободный пятачок возле переднего люка небольшой железный ящик.

— Нструмент. Миша покойный, царство ему небесное, — Шевченко перекрестился, — золотые руки имел. Он здесь каждый винтик знал.

В прежней жизни Витя не очень-то любил работать руками, предпочитая вызывать мастеров, но общее представление с какой стороны нужно держаться за "нструмент", имел. Позабыв о дикой духоте, Егоров полез изучать содержимое ящика. Внутри оказался походный набор "сделай сам" из которого он узнал только отвёртки, пассатижи и молоток.

— На вот, — майор приволок из недр своего судна кувалду, — там много чего ещё есть.

С разбором самолёта решили не затягивать. Опасливо озирающихся по сторонам тайцев загнали внутрь и, вручив плоскогубцы и отвёртки, велели разбирать стеллажи и шкафы. Сначала у бывших крестьян дело не ладилось, но Витя, твёрдо решив сам лично ничего руками не делать, проявил упорство и терпение и работа у моряков пошла. Во всяком случае выкручивать болты и свинчивать гайки у них получалось лихо. На разбор первого шкафа ушло два часа, но дальше дело пошло гораздо веселей — гребцы снимали дверцу или полочку и звали Кхапа, который немедленно уносил добычу на "Птицу". Даже временно бросить такое богатство в соляной пустыне у него не поднималась рука.