– Мне про эту Лизу неинтересно, – перебил дядя Вася, – мне не перед ней отчитываться нужно, а перед ее сестрой. А та – дама серьезная, зря деньги на ветер бросать не станет…

И вот теперь Василий Макарович ждал, когда выйдет из офиса господин Уколов.

Ожидание объекта было привычной для него работой. Если сложить все те часы, которые Василий Макарович провел за этим занятием за долгие годы, что он прослужил в милиции, наверное, получилось бы несколько месяцев непрерывного мучительного ожидания.

Один раз, чтобы арестовать матерого рецидивиста по кличке Бульдозер, Куликову пришлось одиннадцать часов просидеть под видом пожилого бомжа в привокзальном сквере. За эти часы ему три раза предлагали выпить настойку овса или боярышника, пять раз пытались набить морду и один раз новенький милиционер, который был не в курсе операции, попытался выпроводить его из сквера, чтобы не портил привокзальный пейзаж своей колоритной внешностью.

Но все это было давно, когда Василий Макарович был моложе и его нервы были в значительно лучшем состоянии. Сейчас же он скучал, нервничал и злился.

Злиться, собственно, было не на кого, кроме самого себя – он сам, выйдя на пенсию, выбрал профессию частного детектива, прекрасно понимая, какая это трудная и утомительная работа.

Наконец из дверей бизнес-центра показался высокий лысеющий мужчина лет сорока в длинном оливковом плаще, с небрежно повязанным шелковым шарфом на шее. Рядом с ним семенила девушка, чем-то напоминающая грустную лягушку. Большой рот, выпученные глаза и бледная, чуть зеленоватая кожа делали сходство с обитательницей болот просто удивительным. Она то и дело заглядывала в лицо своего спутника и искательно улыбалась. Мужчина посматривал на нее несколько высокомерно, но, спускаясь по ступеням центра, галантно поддержал за локоть.

Василий Макарович взглянул на фотографию Уколова, снова внимательно осмотрел мужчину на ступеньках и окончательно уверился, что это – муж его заказчицы. Достав из бардачка специальный фотоаппарат, замаскированный под пачку сигарет, он сделал несколько снимков Уколова и его спутницы.

«А Василиса говорила, что Уколов очень осторожен, что никто из сотрудников бизнес-центра понятия не имеет о его любовнице… – подумал Куликов. – А он вот – идет себе спокойненько с девушкой под ручку, ничуть не скрывается. Напутала чего-то Василиса, девки эти чего только не наболтают…»

Парочка остановилась, огляделась по сторонам и направилась к стоянке машин. Василий Макарович повернул ключ в замке зажигания. При этом он взмолился, чтобы мотор «Жигулей» не подвел, и молитва помогла – мотор ровно заурчал, готовый к работе.

У Василия Макаровича были сложные отношения с машиной. С одной стороны, он ее любил, проводил с ней много времени, любовно называл «ласточкой». С другой – время от времени ругал последними словами и клялся поменять на иномарку, поскольку коварные «Жигули» имели обыкновение не заводиться в самый важный момент или, что еще хуже, предательски глохнуть посреди сложного перекрестка или во время преследования особо опасного преступника.

Уколов со спутницей сели в серебристый «Опель» и выехали со стоянки. Василий Макарович последовал за ними.

Перед ним стояли две противоположные задачи: не потерять «Опель» Уколова из виду и при этом не раскрыться самому, не выдать слежку. Впрочем, вряд ли Арсений Уколов внимательно следил за всеми машинами, которых в этот час было на улице очень много.

К счастью, ехать пришлось недолго.

Серебристый «Опель» свернул на Одиннадцатую линию и остановился перед рестораном. Над входом виднелась яркая вывеска «Веселый койот». Сбоку от надписи был изображен сам этот койот. На голове у него красовалась широкополая мексиканская шляпа, но в остальном он был очень похож на волка из мультфильма «Ну, погоди!».

Судя по шляпе и названию, ресторан был мексиканский.

Василий Макарович мексиканскую кухню не любил, он считал ее слишком острой, вредной для здоровья и чересчур экзотической. Впрочем, в интересах работы он мог пожертвовать своими вкусами и здоровьем и согласился бы не только на мексиканскую, но даже на новогвинейскую кухню, включающую блюда из червей, личинок, саранчи и соседей по коммунальной квартире.

Уколов помог своей спутнице выбраться из машины, и они скрылись за дверью ресторана.

Василий Макарович успел сфотографировать парочку на входе, затем заглушил мотор своей «ласточки». Прежде чем покинуть машину, он достал из бардачка темные очки и накладные усы. Усы были длинные, подковкой, вполне подходящие к стилю мексиканского ресторана. Изменив при помощи этого нехитрого инвентаря свою внешность, детектив Куликов выбрался из машины и вслед за объектом вошел в ресторан.

Внутри помещение было оформлено в полном соответствии с требованиями жанра. На стенах висели гитары, широкополые шляпы-сомбреро и индейские маски. Официанты щеголяли в таких же шляпах и ярких куртках с бахромой и галунами. Больше того, центр зала был превращен в кусочек самой настоящей мексиканской пустыни с несколькими огромными кактусами, среди которых стояли чучело койота и манекен, изображающий музыканта-марьячо в мексиканском наряде, с пышными усами и гитарой в руках.

Оглядевшись по сторонам, Куликов увидел Уколова. Тот со своей невзрачной спутницей устроился за столиком для двоих в глубине зала. Свободных столов рядом с ними не было, а издалека не получилось бы хороших фотографий.

Василий Макарович на секунду задумался, и тут в его голову пришла замечательная идея.

Воспользовавшись тем, что на него никто не смотрел, он скользнул в середину зала, в тот самый уголок пустыни, по пути прихватив со стены одну из широкополых шляп. Напялив эту шляпу, он стащил с манекена его мексиканскую куртку, с трудом втиснулся в нее и встал в живописной позе рядом с койотом и музыкантом.

В шляпе-сомбреро, с длинными накладными усами и в темных очках он был похож на мелкого мексиканского бандита или наркоторговца из фильма «Однажды в Мексике» и вполне уместно выглядел в этом ресторане. Самое же главное – отсюда ему был очень хорошо виден Арсений Уколов, и можно было сделать прекрасные фотографии.

Впрочем, ничего особенно компрометирующего парочка пока не делала. Правда, Арсений Михайлович время от времени брал свою спутницу за ручку, наклонялся к ней через стол и шептал на ушко что-то интимное, но это вряд ли можно было считать полноценным доказательством супружеской измены.

Тем не менее полученный аванс нужно было отрабатывать.

Куликов достал из кармана свой шпионский фотоаппарат, замаскированный под сигареты, и успел сделать несколько снимков, как вдруг рядом с ним остановился пробегавший по залу официант. Василий Макарович застыл с сигаретной пачкой в руке и глупейшим выражением лица и даже старался не дышать. Официант несколько секунд удивленно разглядывал его, а потом остановил своего коллегу и спросил того вполголоса:

– Толь, слушай, у меня что, глюки? Вроде еще утром этого мужика тут не было!

– Какого еще мужика?

– Да вот этого, в темных очках! Музыкант был, шакал был, а этого не было!

– Да брось! – отмахнулся второй официант. – Ты же знаешь Степаныча – он каждый день что-нибудь новое притаскивает! То чучело какое-нибудь, то гитару новую, то шляпу…

– Но когда же он успел, – не унимался первый. – Еще утром этого мужика не было…

– Коль, ну тебе что – делать нечего? Вон та парочка за третьим столом уже целый час ждет свою «Маргариту», а ты тут на манекены пялишься! Степаныч увидит – покажет тебе глюки!

– И то правда! – Официант вздохнул и поспешил к недовольным клиентам.

Василий Макарович сделал еще несколько довольно удачных фотографий.

В это время в ресторан ввалилась новая компания – несколько шумных парней и развеселых девиц. Они явно где-то уже приняли и теперь требовали продолжения.

Метрдотель устроил новую компанию за двумя сдвинутыми столами в центре зала, совсем рядом с уголком бутафорской пустыни. Новоприбывшие расселись, заказали коктейли и закуски. Одна из девиц, полная блондинка в мини-юбке, тут же выскочила из-за стола с бокалом в руке и подбежала к Василию Макаровичу.