На высоте сто футов он снова выровнял самолет, снял правую руку с гашетки и взял с колен холщовый пакет. Проходя над центром немецкой линии, он высунулся из кокпита и бросил пакет за борт. Лента, которую он прикрепил, в потоке воздуха за машиной развернулась. Пакет полетел на край поля.

Наращивая скорость и поднимаясь к облачному слою, Майкл смотрел в зеркало заднего обзора у себя над головой; он успел увидеть, как один из немецких летчиков подобрал пакет. SE5a подскочил и закачался: это немецкие зенитки снова открыли огонь. Через несколько секунд Майкл исчез в облаках; его пулеметы оставались холодными, а в крыльях и брюхе самолета появилось несколько пробоин от шрапнели.

Он лег на курс к Морт-Омму. И в полете думал о пакете, который только что бросил.

Ночью он оторвал от старой рубашки длинную ленту и утяжелил ее, привязав к концу горсть патронов .303. В другой конец он зашил свое рукописное послание.

Вначале он думал написать по-немецки, но потом признался себе, что его немецкий никуда не годится. В эскадрилье фон Рихтгофена почти наверняка найдется офицер, достаточно знающий английский, чтобы перевести его письмо.

Когда Майкл вернулся на базу, эскадрилья уже села.

– Мак, у меня, похоже, дыры от шрапнели.

– Я заметил, сэр. Не волнуйтесь, починю быстро.

– Я не стрелял, но на всякий случай еще раз проверьте прицелы.

– Пятьдесят футов?

Мак спрашивал, на каком расстоянии должны сходиться очереди из «виккерса» и «льюиса».

– Пусть будет тридцать, Мак.

– Близко, – присвистнул Мак сквозь зубы.

– Надеюсь, Мак. И кстати, машина чуть тяжела в хвосте. Поправьте вручную.

– Я этим сам займусь, сэр.

– Спасибо, Мак.

– Всыпьте этим ублюдкам за мистера Эндрю, сэр.

Адъютант ждал его.

– Мы снова в полном составе, Майкл. Двенадцать в расписании.

– Хорошо. Хэнк поведет полуденный патруль, а я вылечу в 15:30 один.

– Один?

Адъютант удивленно вынул изо рта трубку.

– Один, – подтвердил Майкл. – Потом, как обычно, вечернее патрулирование всем составом.

Адъютант сделал пометку.

– Кстати, сообщение от генерала Кортни. Он постарается сегодня вечером присутствовать на церемонии. Он полагает, что будет обязательно.

Майкл впервые за день улыбнулся. Ему очень хотелось, чтобы Шон Кортни присутствовал на свадьбе.

– Надеюсь, вы тоже сможете прийти, Боб.

– Можете на это рассчитывать. Вся эскадрилья там будет. Ждем с нетерпением.

Майклу ужасно хотелось выпить. Он двинулся в сторону кают-компании.

«Боже, уже восемь утра», – подумал он и остановился. Изнутри он весь высох и чувствовал себя хрупким. Виски согреет его, добавит соков в организм. Майкл почувствовал, как от желания выпить задрожали руки. Потребовалась вся его решительность, чтобы отвернуть от кают-компании и направиться в палатку. Он вспомнил, что всю прошлую ночь не спал.

У палатки, сидя на упаковочном ящике, Биггз чистил сапоги Майкла. Но, увидев Майкла, вскочил и с бесстрастным лицом вытянулся по стойке смирно.

– Перестаньте! – улыбнулся ему Майкл. – Простите за вчерашнюю ночь, Биггз. Я вел себя как свинья. Я не хотел.

– Знаю, сэр. – Биггз расслабился. – Я чувствую из-за майора то же самое.

– Биггз, разбуди меня в три. Мне нужно поспать.

Но разбудил его не Биггз, а крики наземных команд, топот бегущих людей, басистые залпы противовоздушных орудий, стоящих вдоль края сада, и поверх всего этого – рев самолетного двигателя «мерседес».

Майкл, не вполне проснувшись, с всклокоченными волосами и налитыми кровью глазами, выскочил из палатки.

– Какого дьявола, Биггз?

– Гунн, сэр! Ублюдок напал на базу.

Среди деревьев кричали другие пилоты и члены наземных команд, бежавшие к краю поля.

– Ни разу не выстрелил!

– Ты его видел?

– «Альбатрос», синий, с черно-белыми крыльями.

– Дьявол едва не снес крышу кают-компании.

– Он что-то сбросил. Боб подобрал.

Майкл вернулся в палатку и надел куртку и теннисные туфли. Он услышал, как заработали моторы двух или трех самолетов, и снова выбежал из палатки.

Кто-то из его пилотов надумал преследовать немца.

– Отставить взлет! – крикнул Майкл и, прежде чем добрался до канцелярии адъютанта, услышал, что по его приказу двигатели выключили.

У двери собралась кучка любопытствующих; Майкл протиснулся между ними, как раз когда адъютант смотал шнурок, который стягивал брезентовый пакет, сброшенный немцем. Хор вопросов, замечаний и предположений смолк: все поняли, что в пакете.

Адъютант осторожно пропустил через пальцы полоску зеленого шелка с прожженными в ней дырами; шелк был выпачкан запекшейся черной кровью.

– Шарф Эндрю, – без всякой необходимости пояснил адъютант, – и его серебряная фляжка.

Фляжка с большой вмятиной, но пробка с кристаллом кварца сверкнула желтым и золотом, когда он повернул фляжку в руке; ее содержимое негромко булькнуло. Адъютант отложил флягу в сторону и одну за другой стал извлекать остальные вещи: наградные ленточки Эндрю, янтарный портсигар, кошелек для соверенов, с пружиной, в котором еще было три монеты, бумажник свиной кожи. Когда он поворачивал бумажник, оттуда выпала фотография родителей Эндрю на лужайке у замка.

– А это что?

Адъютант взял коричневый конверт из толстой бумаги, запечатанный восковой печатью.

– Он с адресом. – И адъютант прочел на конверте: – «Пилоту желтого SE5a».

Он удивленно посмотрел на Майкла.

– Это вам, Майкл. Какого дьявола!

Майкл взял у него конверт и ногтем подцепил печать.

В конверте оказался единственный листок такой же первоклассной бумаги.

Написано от руки – почерк явно континентальный, потому что буквы готические – но на прекрасном английском:

Все выжидательно смотрели, как Майкл сворачивает и прячет в карман письмо.

– Они нашли тело Эндрю и с воинскими почестями похоронили сегодня утром в Дуэ.

– Чертовски порядочно с их стороны, – сказал один из пилотов.

– Да, для гуннов, – Майкл направился к выходу.

– Майкл, – остановил его адъютант. – Думаю, Эндрю хотел бы, чтобы это было у вас.

Он протянул Майклу серебряную фляжку. Майкл медленно поворачивал ее в руках. «Вмятина, очевидно, от пули», – подумал он и вздрогнул.

– Да, – кивнул он. – Я сохраню ее.

Он повернулся к двери и прошел сквозь толпу молчащих офицеров.

Биггз помог ему одеться, еще более внимательный к мелочам, чем обычно.

– Я смазал их доброй порцией жира, сэр, – сказал он, помогая Майклу натянуть сапоги из мягкой шкуры куду.

Майкл словно не слышал.

Хотя после суматохи, вызванной пролетом немца, он снова лег, уснуть больше не удалось.

Но он был спокоен, даже безмятежен.

– В чем дело, Биггз? – рассеянно спросил он.

– Я сказал, сэр, что приготовлю к вашему возвращению парадный мундир. И договорюсь с поваром, чтоб были пять галлонов горячей воды для мытья.

– Спасибо, Биггз.

– Такое не каждый день бывает, мистер Майкл.

– Это верно, Биггз. Одного раза в жизни вполне достаточно.