— Две штуки.
— Согласен. Но у меня к вам есть ещё предложение.
— Хоп, понял. Мы это завсегда пожалуйста. Были бы бабки, верно? Чей труп вы хотите организавать на этот раз, шеф?
— Это не телефонный разговор. Надо бы встретиться.
— Нет проблем, шеф. Называй место.
— У универсама в два.
— Хоп, понял. Токо ты это... «Бабки» захвати.
— Захвачу, не сомневайся.
— Тогда покедова, — Беркутов нажал на рычаг. Затем вновь набрал тот же номер.
— Замятин слушает, — услышал. Теперь голос однокашника вибрировал от возбуждения.
— Привет, Веня! Беркутов беспокоит. Как поживаешь?
— Здорово, Дима! Ничего, живем, хлеб жуем. Ты по делу или так?
— По делу, Веня. Так — для нас с тобой слишком большая роскошь. Верно?
— Верно, — согласился Вениамин.
— Я слышал, что ты сегодня решил брать банду матерых киллеров?
Возникла долгая многозначительная пауза — Замятин переваривал полученную информацию. Наконец раздался его вялый, бесцветный и где-то даже усталый голос:
— Слушай, Дима, когда ты прекратишь свои дурацкие приколы?
— Какие приколы?! — нарисовал удивление в голосе Беркутов. — Ты это о чем?
— Да пошел бы ты куда подальше! — в сердцах проговорил Замятин. — Клоун тоже мне выискался! Юрий Никулин!
— Ты, наверное, имееешь в виду этого ханыгу Печкина? Так то ж, Веня, шутка. Ты раньше никогда на шутки не обижался. Стареешь, что ли?
— А вот ты, похоже, не менняешься. Каким был пацаном, таким, блин, и остался. Как тебя, такого идиота, только начальство терпит?
— С трудом, Веня. С большим трудом.
— Ты для этого мне и звонил, чтобы поиздеваться? — обиженно проговорил Замятин.
— Ни только поэтому, Веня. Вообще-то я хотел поинтересоваться: раскрыли вы или нет убийство актрисы Звонаревой?
— Какое там. Сплошной темняк. Глухо, как в танке. А у тебя что, есть какие предложения?
— У Звонаревой был любовник?
— Я у её кровати не дежурил, — опасливо ответил Замятин, считая, что Дмитрий вновь его разыгрывает. Это понял и Беркутов.
— Я совершенно серьезно. Есть основания полагать, что в ту ночь у потерпевшей было амурное свидание, и что её избранник имеет самое непосредственное отношение к преступлению.
— Правда что ли?
— Ну, ты, Веня, даешь! Ты почему такой недоверчивый?
— Будешь тут. Слишком много в последнее время шутников развелось, — проворчал Замятин. После некоторой паузы продолжил: — Вообще-то, потерпевшая праведностью не отличалась. Это точно. Много около неё мужичков крутилось. Так-что вполне возможно, что ты прав. Говорят, что её мужинек ни на что не способен, в смысле, как мужик. Вот она и подрабатывала на стороне. Якобы он все знал, но закрывал на это глаза. Что ж, спасибо за идею. Поработаем в этом направлении.
— Нет, так не пойдет. Мне этого охотника до пышнотелых замужних баб нужно уже сегодня вычислить. В крайнем случае — завтра.
— У тебя и темпы! — удивился Замятин. — Отчего такая спешка?
— Есть причина. И весьма веская, — не стал обяснять Дмитрий. — Скажи, у Звонаревой была подруга в Поселке?
— Была. Живет в трех дома от нее.
— Кто такая?
— Люсева Людмила. Та ли ещё профура!
— Попрошу не выражаться, господин майор. Тем более, когда говоришь о лучшей половине человечества.
— А я о лучшей и не говорю.
— Слушай, Веня, ты почему стал таким женоненавистником? У тебя что, проблемы с женой?
— Хватит меня подкалывать, — очень серьезно проговорил Замятин. — С женой у меня как раз все в порядке. Понял?
— Понял, Веня. Понял. Понял, что Людмила Люсева, мягко выражаясь, женщина не совсем достойного поведения. Но именно эта черта меня сейчас больше всего в ней привлекает. Так чем же она заслужила твоего столь сурового приговора?
— У неё два года назад при очередной мафиозной разборки пришили муженька. Тот ли ещё был жук. Он ей оставил коттедж, машины, недвижимость в городе и ни меряно денег. Вот она с тех пор и гужует, с жиру бесится. Организовала в Поселке женский клуб «Ностальгия». Чувствуешь название? Ностальгия по ушедшей молодости, да? Звонарева как раз являлась членом её клуба.
— Чем же они там занимались?
— А этим самым и занимались. Бабам всем под сорок, в самром соку. А их мужья все силы отдали любимой работе. Вот они и наверстывают упущенное.
— Постой-постой, уж не хочешь ли ты сказать, что Люсева содержит что-то вроде публичного дома?
— Ну, не совсем так. Внешне все выглядит очень даже благопристойно. На заседание клуба приглашаются известные артисты, художники, музыканты, даже известные политики. Организуются выставки, устраиваются концерты. После них, как водится, много и вкусно кушают и пьют, да ведут умные разговоры.
— А мужчин туда приглашают?
— Разумеется. Мужчины являются главной конечной целью этих... этих... — Замятин все никак не мог подыскать нужного слова.
— Понятно. Этих не совсем достойных женщин. — выручил его Беркутов.
— Вот именно.
— И что же, туда может прийти каждый желающий?
— Как же, разбежался. Только исключительно по рекомендации членов клуба и после тщательной проверки.
— Какой ещё проверки?! — удивился Дмитрий. — Ты шутишь?
— Нисколько. Кандидат должен представить характеристику с места работы, справки от психиатра, винеролога, сексопатолога, пройти беседу с психологом, заполнить анкету.
— Цирк да и только. Определенно. А откуда ты все это знаешь?
— В прошлом году мы привлекали одного такого за изнасилование несовершеннолетней. Он нам все и рассказал.
— И Звонарева была подругой Люсевой?
— Я бы даже сказал — лучшей подругой.
— По каким дням заседает этот клуб?
— Сегодня у нас что, среда?
— Нет, четверг.
— Так сегодня и заседает.
— Что ж, спасибо за весьма ценную информацию, Веня.
— Уж не собрался ли ты туда попасть?
— Есть такая мыслишка. А что, по твоему, рылом не вышел?
— Рылом ты может быть и вышел. Но только бесполезно. Кое-кто из моих парней пробовал. Дохлый номер.
— Что, хотели сменить милицейский мундир на фрак сутинера?
— Скажешь тоже. Просто хотели посмотреть кто там и чем занимаются. Нет ли среди их клиентов наших клиентов.
— Ясно. Ну, будь здоров, Веня, и не кашляй. Если надыбаешь что интересного немедленно сообщи. Понял?
— Обязательно. До свидания, Дима. Будешь в наших краях, заскакивай.
— Непременно. — Дмитрий положил трубку. Уже во время разговора с Замятиным у него появилась идея, каким образом проникнуть в этот клуб. Теперь её необходимо было воплотить в жизнь. Давно, лет десять тому, Беркутов привлекал за ряд мелких кражонок некую жалкую личность по имени Артур, а по фамилии Прилепский. Взял он его с поличным с парой банок тушенки и бутылкой водки в карманах прямо при выходе из магазина самообслуживания. Прилепских тогда горько плакал, мотал сопли на кулак и божился, что этого с ним никогда не повторится. Беркутов отказал в возбуждении уголовного дела с передачей материалов в товарищеский суд. А через пару месяцев вновь прихватил Прилепского с тремя банками шпрот и бутылкой коньяка. Вот таким был мелким пакостником этот самый Артур Прилепский. А тут как-то намедни шел Дмитрий по улице. А навстречу ему катил на коротких ножках круглый господин с благополучным лицом. Одет был тот господин в добротный дорогой костюм. Увидел Беркутова и засиял улыбкой, воскликнул:
— Дмитрий Константинович! Вот так встреча! Здравствуете! Не узнаете?!
Честно признаться Беркутов об этом Прилепском и думать забыл. И чтобы хоть что-то сказать, сказал:
— Ну как же, я вас прекрасно помню. Вы ведь были шафером на свадьбе преподобной Ангелины.
— Да нет, — огорчился благополучный господин. — Прилепский я. Артур Прилепский. Неужели не помните?
Пошарил Дмитрий в свой памяти, с трудом вытащил из потайного закоулка эту фамилию. Точно, был такой любитель стибануть что-нибудь по мелочи. Ну уж очень не вязался образ прошлого Прилепского с настоящим. Поэтому решил уточнить:
