— Это не имеет значения.
— Леха, не дури. Мы еще сможем…
— Ни хера мы уже не сможем. Слушай внимательно. Мне терять нечего, слишком много на мне всего. Никакая явка с повинной не поможет. Дадут лет двадцать, ну — десять… какая, к маме, разница? Из зоны я живой не вернусь.
— Мудила! — перебил Мишка. — Ты не сядешь. У меня есть каналы.
— Молчи. Дай договорю. Сдаваться я не пойду, понял? А Сеню мне достать позарез надо. С Прапором я рассчитался, тут все ясно… — Птица вдавил окурок в землю. — А Семен… Короче, если я его не достану, жить спокойно не смогу. Тем более что Ваня мне перед смертью намекнул, где гражданина Фридмана можно найти…
— Давай так, Леха, поступим: твоего Дуче я сам достану…
— Брось, Мишка. И так я тебя втравил. Учти, у комитетчиков к тебе тоже вопросы будут.
— На вопросы я отвечу. А Семен…
— Семен мой, — резко сказал Птица. — Все, Мишка, езжай. Время.
— Хорошо, — произнес Гурецкий после паузы. — Поступай как знаешь. Но сейчас лучше всего отсидеться. Запомни адрес: Сестрорецк, улица Воскова, 106, квартира номер… Солодов Борис Михайлович. Юлькин брат, хирург, отличный мужик. До Сестрорецка здесь рукой подать. Передашь от меня привет, он спрячет.
— Спасибо, — сказал Птица. — Езжай.
— Не гони коней. Что с этим? — Мишка кивнул головой в сторону Финта. — Надо кончать гада.
— Надо бы, — начал Птица. Финт замычал, задергался. — Но я слово уже дал.
— А я нет, — сказал Мишка. — Я слова не давал.
— Брось, Сохатый. Лучше сдай его в ФСБ.
— Поздно, Леша. Эта гнида уже слышала адрес сестрорецкий. Сдаст.
Финт опять разразился мычанием. Видимо, оно должно было означать: я хороший, я не сдам. Верьте мне, мужики.
Птица промолчал, Сохатый сделал шаг в темноту, растворился в ней. Через несколько секунд раздался резкий хруст и мычание стихло. Птица стоял у машины неподвижно. Он знал, что произошло в темноте у него за спиной.
Мишка вернулся. В руке он нес веревку, которой был привязан Финт.
— Ну, вот и все, — сказал он. — Теперь надо ехать. Адрес запомнил?
— Да, спасибо. Езжай, Сохатый. Прощай.
— Хрен тебе, а не прощай. Рвешь когти в Сестрорецк, к Борису. Я, как только шум поутихнет, начинаю готовить ксивы… Все!
Гурецкий пожал Лехе руку и сел в машину. Птица молча смотрел сквозь стекло на смутно белеющее пятно. Такой он увидел в последний раз любимую женщину.
«Москвич» рыкнул движком, вспыхнули фары. Гурецкий выставил в приспущенное окно руку, взмахнул ею. Птица не ответил.
* * *
— Есть проблема, товарищ подполковник, — негромко сказал капитан, наклонившись к Спиридонову.
Подполковник вылез из машины. Что-то в этом духе он ожидал.
— Слушаю вас, Валентин Сергеевич.
— Убийство… На той самой даче.
— Откуда информация? — спросил Спиридонов спокойно.
— Только что позвонил сторож. Там несколько вилл, и господа новые русские держат вскладчину мордоворота с овчаркой.
— Кто убит?
— Неизвестно.
Подполковник Спиридонов матюгнулся сквозь зубы. Вообще-то, это было ему не свойственно. Но новость была значительно хуже, чем он мог предположить. Похоже, подумал Спиридонов, Терминатор рубит концы. А мы снова опаздываем.
— Валя, — сказал подполковник, — а женщина? На той фазенде, по оперативной информации, держат женщину-заложницу.
— Не знаю. Сторож в истерике, ничего толком объяснить не может.
— Ясно. Ну что, едем?
— Мне бы нужно в прокуратуру сообщить и…
— Валентин Сергеевич, время у нас ограничено. Случай совершенно особый. С прокуратурой мы сами свяжемся.
— Ну, коли так… — Участковый сел на заднее сиденье к двум бойцам «Града». Машина тронулась. Пятеро мужчин в салоне напряженно молчали.
* * *
Гаишник взмахнул жезлом. Патруль ГИБДД, усиленный двумя офицерами ФСБ, перекрыл дорогу в том самом месте, где Гурецкий и Птица свернули с трассы полтора часа назад. Место было удачным: они контролировали и транспортный поток на магистрали М10, и все автомобили, выезжающие с проселка. Зеленый «москвич-2140» как раз и появился из леса. За все время это был первый автомобиль, выезжающий из предполагаемого района Терминаторовой дачки. Перспективный, с точки зрения офицеров ФСБ.
Гаишник взмахнул светящимся жезлом, и «москвич» послушно остановился. «Вот вас-то мне и надо», — подумал Гурецкий. Никогда в жизни он не радовался так инспектору ГАИ. Он легко выскочил из машины.
Офицер ФСБ в штатском оценил координированность движений крепкого, высокого мужика. Он стоял в трех метрах за спиной и чуть сбоку от инспектора, держал под правой рукой АКСУ. Второй комитетчик сидел за рулем оперативного «жигуленка». Готовый к действию автомат лежал у него на коленях. По крайней мере один из четырех разыскиваемых по делу Терминатора прошел специальную — и очень неслабую — боевую подготовку. Вероятно, все преступники вооружены. Воробьев, помимо всего прочего, имел реальный боевой опыт в Юго-Восточной Азии.
Осложняло ситуацию то обстоятельство, что брать их нужно только живыми. Задачка, мягко говоря, не очень…
Офицер ФСБ не видел в темноте лица выпрыгнувшего из салона «москвича» мужчины. Но по росту, комплекции, это вполне мог быть Воробьев или Фиников. Гаишник вскинул ладонь к фуражке. Водитель «москвича» опередил его, начал первым:
— У меня в машине раненая женщина. Это первое. Второе: в двадцать три тридцать в Питере должен произойти теракт. У вас есть связь с ФСБ?
Значит — он! — понял офицер службы по борьбе с терроризмом. Он передвинул предохранитель Калашникова и быстро переместился вперед. Водитель «москвича» заметил его движение, но стоял спокойно, не пытался чего-либо предпринять. Все это ничего не означало…
Ты можешь не думать о смерти, но она помнит о тебе всегда! Раненая женщина в салоне автомобиля вполне уже могла держать всех на мушке. Палец на спусковом крючке АКСУ напрягся. Сотрудник ФСБ сделал еще шаг, и ствол автомата почти уперся в живот неизвестного.
— Представьтесь, пожалуйста, — громко сказал комитетчик.
Фраза была условной, оговоренной заранее. Произносилась она для инспекторов ГИБДД. В напарнике офицер ФСБ был уверен. Даже не оборачиваясь, он уже знал, что тот все понял и приготовился к активным действиям. Лишь бы менты не подвели. Опыта у ребят никакого, степень опасности они вряд ли осознают. В лучшем случае, пьяных вязали, а из пистолета стреляют раз в год. Лишь бы не подвели.
— Представьтесь, пожалуйста, — громко сказал комитетчик.
— Документы в наружном правом кармане, — ответил Гурецкий. Он переложил их туда загодя, специально для контакта с сотрудниками ФСБ.
— Я не тот, за кого вы меня принимаете. Оружия нет. В салоне действительно раненая женщина. В городе готовится теракт.
Офицер ФСБ уже видел, что перед ним стоит не Воробьев и не Фиников. А еще он видел, что мужик не так уж спокоен, как хочет казаться. Однако и мандража в нем нет.
— Лейтенант, — приказал комитетчик, — проверьте документы.
Инспектор приблизился, опустил руку в правый карман неизвестного. Вытащил бумажник. За их спинами раздался негромкий хлопок. Второй сотрудник ФСБ вышел из «жигулей». Инспектор, подсвечивая себе фонариком, раскрыл бумажник:
— Гурецкий Михаил Александрович, — прочитал он вслух.
— Михаил Александрович, — сказал комитетчик, — согласитесь, что ситуация нестандартная. Мы вынуждены принять…
— Понимаю, — сказал Мишка и вытянул вперед руки.
Щелкнули наручники.
— И все же я советую поторопиться. В двадцать три тридцать произойдет взрыв. Взрывное устройство установлено в жилом доме. Адрес…
Офицер ФСБ посмотрел на часы. Матюгнулся.
— Ладно, — подвел он итог, — откройте заднюю дверь машины. Вы понимаете, что…
— Да, понимаю. В четыре ствола вы уработаете любого.
Стволов на самом деле было три, один из гаишников так и не расстегнул кобуру. Напряжение уже несколько отпускало, но опасность все еще нельзя было исключить полностью.
