Безумный Йенссен замирает с закрытыми глазами. Тактик тихо материализуется за его левым плечом, наклоняется, шепчет торопливо, тыча пальцем в какую-то бумажную таблицу.

– Мастер-радист!!! Прямую громкую связь!!!.. «Серебряный Закат», мать вашу, и чтобы слышно было, как через столик в баре!!! Иначе лично!.. На фор-марса-рее!.. В назидание!.. «Закат»?!.. Капитана мне, мгновенно!!!.. Джонни, здравствуй, что у тебя?

– Хреново, спасибо. Десять минут назад слышали звук соприкосновения, Йен… Да кой черт «соприкосновения», Йен! Звук здоровенного удара. Хорошо, если не лобовое. Твои ребята там? Как они?

– Они загасили нашу дичь, Джо. За пару минут до… соприкосновения…

– Успели уйти?

– Не успели. Потом ушли. К черту лирику, Джонни, что у тебя с хронометражем?

– Дерьмово с хронометражем, Йен. Если тварь пробудилась…

– Пробудилась, не сомневайся.

– Не успеваю, Йен.

– Не успеваешь.

– Нет. «Сойка» при прогреве загорелась левым двигателем. Погасили, но еще не разобрались – что там. «Стрекоза» ушла минуту назад. Ракетный комплекс проворачиваем, но он не боеготов полностью и не будет еще двадцать две минуты. Разве что всякая мелкая артиллерия. Короче, сможем тормознуть подарочки разве только своей голой задницей. Не судьба, Йен.

– Джо, без паники. Моего «Воробушка» видишь? Он – ориентир, счисляй свою дичь от него. Готовь, что успеешь. Будем бить вместе.

– Йен… Я… Нет слов, Йен…

– Слов не надо. Будешь должен виски.

– Не вопрос, Йен!..

– Всему экипажу, Джо.

– Э. Глм. Да, Йен, конечно. Да не проблема, Йен, какого черта?!

– Ты настоящий ковбой, Джо… Буй-пейджер был?

– Рано еще.

– Да, конечно. Не уходи со связи. Мне тут… Хороших парней дотопить придется, похоже… Мастер Кэмп? Вы все слышали?

– Да, сэр.

– Предложения?

– Повторное погружение действующей «Стрекозы», работа на опережение соседской, на носовой люк. Если соседи на подходе – кормовой люк и подстраховка.

– Ресурсы?

– Никаких, сэр. Заряда аккумуляторов – только на повторный подход. Воздуха не хватит точно. Дай Бог – на половину времени.

– И резюме?

– Повторное погружение. В конце концов, они уже четверть часа как могли быть покойники. Пятнадцатью минутами раньше, пятнадцатью позже…

– Командуйте, Кэмп.

– Да, сэр… Внимание, на «Стрекозе»!..

Лягушонок Хью отпускает микрофон (тот, вжикнув, исчезает в гнезде подволока) и пару мгновений молчит, глядя перед собой.

– Все всё слышали, парни?.. Работаем, Братья-Смертники.

Иван-Два-Раза, куривший под открытым люком, жадно и длинно затягивается, смотрит на горящий кончик сигареты и щелчком отправляет окурок наружу по пологой дуге:

– Судьба, блин, – Иван последний раз смотрит в серо-розовое небо и захлопывает люк. – А я уже, было, подумал, что отвертелись на этот раз…

Кремальеры взвизгивают, обжимая крышку и жалуясь на Иванову резкость. Булькнув, «Стрекоза» проваливается под поверхность, разворачиваясь налево на сто шестьдесят и уходя в зеленый сумрак.

– Хочу сразу проговорить ситуацию, ребята, чтобы не было заблуждений. ОТТУДА мы не выйдем точно. Ни в каком случае. Все это понимают?

– Ладно, Хью. Не дети. Заряда ноль-пятнадцать, от силы. Воздуха – на двадцать минут. Хорошо хоть рубку проветрили, – Пончик говорит, не оборачиваясь, на своем лежаке, глядя вперед по курсу, – один плюс, мучиться осталось недолго.

– Моня, ты с русскими подлодками дело имел?

Везунчик долбит тач-пад.

– Нет. Данные есть по ним, что смогли собрать. Но программирование…

– Понятно. Парни, предварительное заключение – рвем все максимально быстро. Сначала систему уничтожения реактора. Если не чудо и Моня не… Ладно, все! Есть сигнал сонара, пошли на след…

– …«Воробушек», слушай команду. Новая Цель. Поддерживаем Охоту «Серебряного». Сонар по второй цели. Все одно, дичь уже проснулась. Занять позицию ориентира и держаться.

– Да, сэр! Почему бы и нет, сэр? Переводим сигнал… есть картинка… заняли позицию… набрали высоту ориентира… отражатели вывешены… В конце концов, класть живот за други своя – это же национальная забава наших бывших противников, Мастер Лучано! Это мне еще моя русская прабабка рассказывала!.. Так что снова – прощайте, сэр…

– Джонни! Ты здесь? Давай вставать на позиции. Я прикрою Америку, ты – Европу. Пошли!

– Да, Йен. Понял, Йен. С Богом!..

– …Докладывает «Стрекоза». Сели на кормовой люк. Здесь не «Тифон». Это «Борей», и выглядит он очень свежим. Порты закрыты все. Лодка всплывает, глубина быстро уменьшается. Готовьтесь принимать подарки. Соседей пока нет. Мы входим. Прощайте. Командир группы Хьюго Паркер. Отстрел пейджер-буя.

– Так, братья-Смертники. Теперь все, кроме Мони, работаем без аппаратов. В местной атмосфере. Будем надеяться, что она пригодна. Заразиться не страшно: помрем по-любому не от этого. Все баллоны с остатками давления – на компенсатор Везунчику.

В сумраке, за желтым пятном «Стрекозы», присосавшейся к ахтерлюку ракетоносца, на протянувшемся вдоль всего корпуса горбу пусковой надстройки, в самой корме вздрагивают и начинают подниматься два прямоугольных порта, открывая шахты для пуска.

В восьмидесяти метрах над ними «Баловень Судьбы» завершает широкий разворот, ложась почти на обратный курс, чтобы замереть на траверзе «Серебряного Заката», борт в борт, в миле с небольшим друг от друга.

– Ники… Ники, пожалуйста! В чем дело? Почему нет отбоя тревоги, а?

– Сэм. Повторяй за мной. Медленно и с выражением: «Капитан всегда прав».

– Ээ… Капитан всегда прав.

– Капитан знает, что делать.

– Капитан знает…

– И если нет отбоя тревоги – значит, все еще тревога! Сэмюэль, какого черта?! Ты солдат или кто? Думают – командиры. Солдаты – исполняют. Согласен?

– …И если нет отбоя… Ники, я согласен, но мне просто страшно. Разворот на обратный курс, «Воробушек» уехал со своей точки, нет отбоя тревоги… По трансляции же передали, что дичь затоплена!

– Это нормально. Бойся. Хочешь – обосрись на посту, я ругаться не буду. Но ты же знал, на что подписывался? Я так понимаю – что-то случилось, Сэм. Что-то страшное, наверное. Пошло не так. Может, пришла наша пора, Сэм. Но мачо на это плюют, разве не так? А? А ну, ХОРОМ!!!..

– МАЧО!!! НА!!! ЭТО!!! ПЛЮЮТ!!!

– Молодец! Сэм. Если пронесет, если выживем – перед парнями объявлю тебя Мачо. И дадим кличку. Йес?

– Йес, сэр!!!

– …Опять?!.. Опять «сэр»?! Ммммооорду рррасквааашу!!!..

– Внимание, всем боевым расчетам…

Ник подхватывается, выправляется в кресле, крестится и запихивает длинные ноги под пульт.

– Вот оно, Сэм. Началось. Помоги нам, Бог!…И укрепи же благодатью в битвах воинство, и силы восстающих врагов наших да низложи, и дерзость их да сокрушится…

С воем и свистом с кормы срывается перехватчик, выныривает из-за надстройки и взмывает вверх-влево, поводя хищным носовым обтекателем.

…В проходе за спиной, за полуоткрытой гермодверью, как показалось Моне, кто-то громко откупорил бутылку вина. «Чпок!», или даже «Пу!». Потом подготовка к банкету пошла там серьезно, потому что хлопанье пробок сливается в единую трескотню.

Одновременно циферблаты каких-то приборов, прямо над лэп-топом Мони, взрываются осколками; стальные консоли слева и справа звонко цокают, искрят и взвизгивают; кто-то кричит за спиной. Обернувшись, Везунчик видит Пончика Бони, который медленно заваливается плашмя назад, на пульты, и соскальзывает с пультов на палубу вялой резиновой тряпкой, как живой человек не может.

Иван кувыркается в сторону, на линию огня, прикрывая Моню и сдергивая с разгрузки гранату. И кричит Хью, укрывшийся за полупереборкой. Просто орет благим матом:

– Стоп!!! Не стрелять!!! «Баловень»!!! Здесь «Баловень Судьбы»!!!