В пору мюнхенского кризиса 1938 года, когда из немецких радиоприемников вырывался голос вопящего фюрера, разносимый по миру волновыми сигналами — что и мог бы предсказать столетием раньше Майкл Фарадей, — часть этих радиосигналов пролетала над пятью огромными сооружениями, возведенными на юге Англии. То были первые из радаров системы Chain Homer,большинство станций состояло из похожих на опоры высоковольтных линий металлических мачт-передатчиков высотой в 117 метров; мачты-приемники были преимущественно деревянными и имели высоту 73 метра. К лету 1939-го аналогичных станций насчитывалось уже двадцать, большая их часть оказалась сосредоточенной на юго-востоке Англии, но некоторые были разбросаны по побережью, доходя до самой Шотландии. Каждый передатчик излучал волновые сигналы. Во время мюнхенского кризиса передатчики посылали эти волны вслед самолету, на котором летел премьер-министр Чемберлен, и они сопровождали его на расстоянии почти сто миль спустя долгое время после того, как он скрылся из виду. Теперь, по мере приближения войны, передатчики все чаще использовались для обнаружения столь же удаленных британских самолетов, шедших по маршрутам, которые могли бы избрать немецкие истребители и бомбардировщики.

У немецких вооруженных сил имелись смутные представления о том, что происходит, однако полной картины они так никогда и не получили, поскольку отдельные подразделения немецкого правительства не имели склонности обмениваться информацией. Когда в последние мирные месяцы 1939 года офицер люфтваффе полковник Вольфганг Мартини надумал наконец проверить британские средства обороны (прослушав все радиосигналы, которые могла испускать радарная сеть), он — к большой пользе для Британии — решил, что проверка эта должна быть исчерпывающей. А последнее означало необходимость перемещения множества тяжелого оборудования, поэтому Мартини использовал гигантский дирижабль. (То был цеппелин Graf LZ-130, близкий родственник Hindeburg LZ-120, всего за два года до того взорвавшегося в Америке.)

Лучшего способа сообщить о своей затее англичанам он избрать не мог. Цеппелины покрывала сверкающая алюминиевая краска, а алюминий — это металл, и, стало быть, на поверхности цеппелина имелись сотни квадратных метров слабо связанных со своими атомами электронов. Получилась превосходная, висящая высоко в воздухе мишень для радаров. Первые сигналы британских радарных станций ударили в цеппелин еще до того, как он пересек Ла-Манш. Электроны, находившиеся в алюминиевой оболочке цеппелина, тут же начали сновать из стороны в сторону, излучая, как и предсказал Уилкинс, миниатюрные радиосигналы. И пока скрытый облаками цеппелин неторопливо производил рекогносцировку, проплывая вперед, а затем назад вдоль побережья, большинство высоких башен системы Chain Нотемолчало, не давая никаких свидетельств своей работы. Когда в июле 1940-Г0 разведка люфтваффе представила окончательный доклад о готовности Британии к войне, в нем о системе Chain Нотени слова сказано не было.

К лету 1940-го немецкая армия захватила большую часть Западной Европы и остановилась на берегу Ла-Манша, в нескольких пугающих километрах от самой Британии. Военно-морские силы Германии собирали огромный флот вторжения — если бы он успешно пересек Ла-Манш, немногочисленные, еще уцелевшие оборонительные силы англичан столкнулись бы с имеющим огромное численное превосходство противником. (Немалое число британских танков было уничтожено или брошено во Франции.) Черчилля, если бы ему не удалось бежать в Канаду, скорее всего, казнили бы; у немецкой администрации имелись также пространные списки видных евреев, профсоюзных деятелей, священников и прочих нежелательных элементов, которых также надлежало уничтожить.

Королевские военно-морские силы сделали бы все возможное, чтобы предотвратить вторжение, однако без превосходства в воздухе шансов на успех у них было мало. Критическим барьером на пути немецкого вторжения оставались Королевские ВВС, но и они выглядели довольно слабыми. Средства на истребительную авиацию отпускались скудные, и, хотя у Британии имелось приличное число первоклассных самолетов, для постоянного оборонного патрулирования воздушного пространства не хватало хорошо подготовленных летчиков. Для вторжения Гитлеру нужно было лишь избавиться от этих ограниченных ВВС. По расчетам немецкого командования необходимые воздушные налеты продлятся не больше месяца. Начать их планировалось 13 августа 1940 года — в «Adler Tag',или «День орла».

Около 5.30 утра операторы самой восточной из радарных станций Британии обнаружили над французским городом Амьен построившиеся в боевые порядки самолеты. Скоро такие же появились над Дьеппом, а следом и к северу от Шербурга. Немецкие пилоты имели все основания полагать, что они остались незамеченными, — ведь у них не было приборов для обнаружения электрических и магнитных волн, пронизывавших крылья их самолетов, порождая сигналы, которые — всего долю секунды спустя — отчетливо принимались в Англии. И когда эти несколько сотен самолетов достигли, рассчитывая на фактор неожиданности, английского воздушного пространства, их там уже ждали в воздухе десять эскадрилий Королевских ВВС. Как выразился один современный наблюдатель, «комитет по организации торжественной встречи проявил негостеприимность и завернул заморских визитеров восвояси».

То был звездный час в жизни Уотсона Уатта. В последовавшие за этим днем недели немцы раз за разом пытались осуществить внезапное нападение, которое позволило бы им использовать имевшееся у них преимущество в числе самолетов. К примеру, в последних числах августа немецкие воздушные силы предприняли крупное отвлекающее нападение на юге Англии. Одновременно секретно собранная в Дании еще более крупная воздушная армада поднялась в воздух, чтобы нанести удар по северо-востоку страны, который должен бы был остаться беззащитным. Однако эта армада еще не успела пересечь Северное море, а на нее уже набросились служившие в Королевских ВВС безжалостные пилоты из Польши, Норвегии и стран Содружества.

Немалую пользу принесло и то, что, когда несколько питавших определенные подозрения офицеров немецкой разведки добились нанесения бомбовых ударов по объектам, которые могли оказаться радарными станциями, их операторы — в большинстве своем женщины — остались сидеть за своими осциллоскопами, несмотря на то что многие из них получили в итоге ранения. Ответная реакция ВВС так и осталась неизменно точной. И сбитое с толку немецкое верховное командование пришло к заключению, что эти на редкость высокие мачты все-таки не являются, по-видимому, центральной частью британской оборонной системы.

Помогло тут также и то, что британское правительство организовало несколько альтернативных публикаций, посвященных схеме обороны страны. В прессу «просочились», к примеру, сведения о том, что точностью воздушных перехватов противника, в особенности ночных, страна обязана обостряющим зрение пилотов и наблюдателей свойствам моркови (откуда, похоже, и пошли рассказы о благодетельном воздействии морковки на глаза). Ну и смекалка английских летчиков тоже сыграла немалую роль. Сержант Филлип Уэринг, залетевший, преследуя самолет противника, на территорию Франции, был сбит, а после этого взят в плен и допрошен. Позже он вспоминал: «Один из немцев спросил меня: «Как вам удается всегда вылетать нам навстречу?» Я ответил: «У нас мощные бинокли, и мы постоянно ведем наблюдение». Больше меня об этом не спрашивали».

До конца августа и значительную часть сентября радарные станции продолжали посылать одну за другой свежие группы пилотов Королевских

ВВС навстречу атакующим немецким самолетам. Отраженные электромагнитные волны наполняли небо, выжившие после воздушного налета операторы радарных станций спокойно регистрировали их и указывали пилотам правильное направление. С неба тоннами сыпались металлические обломки. Королевские ВВС несли большие потери, однако люфтваффе — еще большие. В конце сентября в Ла-Манше начались осенние шторма, а и октября операция «Морской лев» — запланированное немецкое вторжение в Британию — была отложена на неопределенный срок.