— У папы, — недоуменно повторил Нат. — А он взял на работе. Он работает в Национальном южном банке.

   У Хью словно бы что-то обрушилось в сознании. Несколько секунд он не мог произнести ни слова. Ему казалось, будто солнце жжет все сильнее и сильнее.

   — Твой… твой отец работает в Национальном южном, — повторил он следом за мальчиком.

   — Ну да. — Нат взял красный карандаш. — У них там было свивание компаний, потому у папы теперь куча всяких штук с такой картинкой, ПБЛ. Ручки и еще всякое.

   — Слияние компаний.

   — Ну да. — Нат слегка покраснел. — Слияние. ПБЛ работает через Интернет, — добавил он, рисуя красным карандашом. — Но мы им не пользуемся, мы пользуемся «Быстрым обслуживанием». И еще у них есть компьютерные магазины. И они продают телефоны…

   — Да, — сказал Хью, пытаясь скрыть смятение. — Да… я… я знаю, Нат.

   — Что? — Нат одарил Хью дружелюбным взглядом темных глаз.

   Хью смотрел на него, не в силах произнести ни слова.

   — Так, ничего, — сказал он наконец. — Я, пожалуй, пойду, ладно? До встречи.

   Шагая прочь от Ната, Хью был не в себе. Голова кружилась. Он миновал бассейн и вошел в прохладное полутемное здание виллы, пытаясь привести в порядок поток мыслей. Филипп Мюррей — сотрудник Национального южного банка. Он проводит чертов отпуск рядом с работником Национального южного. Невероятно. Просто фантастика. Почему он не знал? Почему ему никто не сказал?

   Сверху, со стороны лестницы донесся какой-то шум. Хью быстро нырнул в кабинет Джерарда, притворил за собою дверь и с облегчением перевел дух. Ему не хотелось сейчас никого видеть. Он чувствовал себя лисой, за которой несутся охотники, которую в любой момент могут выследить и обнаружить. «Все это не имеет смысла, — подумал Хью, подходя к столу и тяжело дыша. — Это не имеет никакого сраного…»

   Он остановился как вкопанный. Взгляд его упал на фотографию Джерарда. Тот, облаченный в смокинг, поднимал бокал прямо в объектив и сиял от удовольствия.

   «Джерард, — подумал Хью, и его внезапно замутило. — Вот ублюдок!»

   На него обрушились воспоминания. Он вспомнил Джерарда в том баре в Сити — как тот расспрашивал его о слиянии, о перспективах для работников Национального южного, о роли Хью в этом деле. Вспомнил любопытный блеск в глазах Джерарда. Тогда Хью не нашел в этом ничего странного. Все интересовались слиянием, и все любопытствовали. Вопросы Джерарда выглядели совершенно невинно.

   О господи. О господи!

   Усевшись за стол, Хью почувствовал, насколько сильно колотится сердце. Он снял трубку телефона и набрал номер Деллы.

   — Делла, это Хью.

   — Хью! — отозвалась Делла. — Как ваши дела? Надеюсь, вам хорошо отдыхается?

   — Спасибо, все отлично, — отозвался Хью, потирая закаменевшее лицо. Он практически позабыл, что находится в отпуске. — Делла, я хочу вас кое о чем попросить. Пожалуйста, найдите, в каком отделении Национального южного работает Филипп Мюррей.

   — Филипп Мюррей, — старательно повторила Делла.

   — Да, верно. Филипп Мюррей. — Хью медленно выдохнул. — Когда найдете, посмотрите, пожалуйста, какие рекомендации дала касательно этого отделения команда Джона Грегана.

   — Хорошо, — отозвалась Делла. — Будет сделано. Еще что-нибудь?

   — Нет, — сказал Хью. — Нет, это все. Спасибо, Делла.

   Он положил трубку и некоторое время тупо смотрел перед собой. А потом опустил голову на руки, чувствуя себя обессиленным и опустошенным.

   Дженна и Сэм молча лежали в тени дерева на высохшем, покрытом низкорослым кустарником поле и глядели в бездонное синее небо. Дженна молчала, потому что курила, глубоко затягиваясь. Сэм же никак не мог придумать, что бы такое сказать, чтобы не показаться полным идиотом.

   После обеда Аманда решила, что сидеть у бассейна слишком жарко, и повезла Октавию, Беатрису и Ната в какой-то ослиный питомник, про который где-то вычитала. Когда машина выехала за ворота, Дженна повернулась к Сэму и спросила:

   — Пива хочешь?

   Сэм как можно безразличнее пожал плечами:

   — Почему бы и нет?

   Пока он шагал рядом с Дженной, неся холодные банки с пивом, в уме у него непрестанно складывались реплики — непринужденные, небрежные, остроумные. Но всякий раз, стоило лишь ему открыть рот и собраться произнести что-нибудь, его сковывала неуверенность. А что, если шутка на самом деле получится тупая? Что, если Дженна развернется и посмотрит на него этим своим непроницаемым, уничтожающим взглядом — или, хуже того, рассмеется? Потому он так ничего и не говорил — и молчание все крепло и крепло.

   Дженну это, похоже, не волновало. Она выпила пиво — Сэм успел к этому моменту осилить лишь половину своей банки — и закурила сигарету. Похоже, ей этого было вполне достаточно. Честно говоря, по такой жаре особенно говорить и незачем. Солнце в этом смысле очень удобная штука — почти как телевизор. Если разговор увял, всегда можно просто закрыть глаза и позагорать, пока не придумаешь, что бы еще сказать.

   — Ну так как? — произнесла Дженна.

   Сэм, вздрогнув, быстро повернул голову в ее сторону. Дженна сидела, и ее косички рассыпались по плечам, словно шнурки.

   — Успешный ли выдался отдых для всех? — Она выпустила облачко дыма и сверкнула глазами. — Твое мнение, Сэм? Палец кверху или палец книзу?

   — Ну, — небрежно произнес Сэм, — пожалуй, кверху. В смысле — погода хорошая…

   — Погода хорошая, — повторила Дженна, слегка улыбнувшись. — Англичанин!

   — Я отлично провожу время, — добавил Сэм, уязвленный насмешкой. — Нат тоже. Думаю, и мама с папой тоже.

   — Ты так думаешь?

   — А ты нет?

   Дженна пожала плечами и снова затянулась. Она наклонилась почесать ногу, и взгляд Сэма уткнулся в ее груди, смуглые, круглые, как яблоки, заключенные в два туго натянутых черных треугольника. Пальцы Сэма впились в сухую, твердую землю. Ему захотелось что-нибудь сказать, но в горле встал ком. Дженна оторвалась от изучения аккуратно накрашенного ногтя на большом пальце ноги и загадочно улыбнулась.

   — Что ж, я рада, что ты хорошо проводишь время.

   Сэм вспыхнул и быстро отвел взгляд. И что это она имеет в виду?

   — А ты сама разве не проводишь время хорошо? — спросил он несколько агрессивным тоном.

   — Я здесь не для этого.

   — Да, но это же не против правил, верно?

   — Не знаю, — сказала Дженна. — Я не спрашивала.

   Она потешно закатила глаза, и Сэм расхохотался, отчасти от облегчения.

   — Тебе не нравится Аманда, да? — спросил он, взял свою банку и глотнул еще пива.

   — Как работодатель? — Дженна взяла другую банку и вскрыла ее. — Не особенно.

   — А… как человек?

   — Как человек… — Она задумалась на несколько секунд, поднеся банку к губам. — По правде говоря, мне ее жаль.

   — Тебе жаль Аманду? — Сэм изумленно воззрился на Дженну. — Но почему?..

   — Да потому, что она мне не показалась безумно счастливой женщиной.

   — Может, ей бы не стоило строить из себя такого босса? — Сэм покачал головой. — Мне прямо не верится, что ты ее жалеешь. В смысле — она ведь ужасно с тобой обходится.

   — Если мне неприятно на нее работать, это еще не означает, что я не могу ее жалеть. — Дженна погасила окурок, ткнув его в землю. — Знаешь, Аманда, во всяком случае, вправду заботится о своих детях. Когда Беатриса приболела, Аманда просидела с ней всю ночь. И убирала за ней. А Хью, конечно же, даже пальцем не пошевелил…