– Так что случилось? – спросил телохранитель.

– Что случилось? – удивился Гассан, – ты прибыл сюда на галере, пушки которой направлены против знамени пророка и еще спрашиваешь, «что случилось»?

– Теперь вы заговариваетесь, мессир, – невозмутимо напомнил Диего.

Венецианец непроизвольно оглянулся.

– Вы слишком напряжены, – сказал Диего, – расслабьтесь. На нас никто не смотрит.

Гассан пригладил рыжую бороду.

– Я получил задание, – негромко сказал венецианец, – развалить «Лигу». И ты мне поможешь.

– Непременно, – спокойно заявил Диего, – сейчас ребят из-за угла свистну, развалим, что угодно.

– Ты что-то стал очень разговорчивым.

– Это потому, что живу среди вас, итальянцев, а вы никогда не закрываете рта.

– Ладно, хватит пустой болтовни. К делу. Надо убрать одного человека.

– Кого? – лениво спросил Диего, глядя на камин.

– Одного из старших венецианских офицеров. Агостино Барбариго.

Диего присвистнул.

– Это непросто.

– Почему?

– Потому что Барбариго, в отличие от своего начальника, очень редко сходит на берег.

– Я смотрю, ты хорошо ориентируешься в обстановке, – похвалил Гассан, – молодец.

– Почему именно он?

– Потому что дож Венеции Альвизе Мочениго приложил очень много сил к созданию «Лиги» и не хочет, чтобы она распалась из-за вспыльчивости Веньера. Барбариго не просто заместитель командира эскадры. Он – ответственный за согласование действий с союзниками. С генуэзцами в первую очередь. Всем известно, как Веньер относится к генуэзцам.

– Понятно, – Диего кивнул.

– Что тебе понятно?

– Убьем Барбариго – Веньер развалит «Лигу».

– Не так все просто, – поморщился Гассан, – само по себе убийство ничего не даст. Нужно, чтобы Веньер заподозрил не врага, а кого-то из своих союзников.

– Генуэзцев?

– Именно.

– А конкретно, Дориа?

– Желательно.

Венецианец и мориск проговорили еще час, обсуждая план действий, и на следующий день приступили к его воплощению, но не так-то все просто оказалось на деле.

В подготовке и наблюдении за близкими к Барбариго офицерами прошло десять дней. Если бы задача стояла – просто убить Агостино, исполнить ее не составило бы никакого труда. Барбариго регулярно присутствовал на совещаниях командования, обычно заканчивавшихся очень поздно, после чего возвращался в порт в сопровождении небольшой свиты. Арбалетный болт в спину и вся недолга. Вот только это не имело смысла.

Время, остававшееся до выступления флота, стремительно утекало, как вода из разбитого кувшина. Дон Хуан объявил, что флот отправляется к берегам Греции пятнадцатого сентября. Осталось два дня.

– Смотри, свободно. Давай здесь сядем.

Двое испанских солдат заняли столик возле камина. То, что это солдаты и притом испанцы, легко определялось по широким красным кушакам и нарукавным лентам, белым с красным крестом Святого Андрея.

– Хозяин! Принеси выпить. Ну и поесть. Что там у тебя найдется? – окликнул трактирщика один из испанцев, молодой человек, не старше двадцати пяти, светлокожий, слегка сутуловатый, одетый в цвета гарнизона Мессины.

– Есть бараньи отбивные, – ответил трактирщик.

– Подавай.

Солдат повернулся к своему товарищу, похожему на него лицом. Тот выглядел моложе и еще не обзавелся золотистой бородкой, по примеру той, которая украшала лицо старшего.

– Ты не представляешь, как я рад тебя видеть, Родриго. Давай, рассказывай, как ты здесь оказался.

– Да вот, решил последовать за тобой, завербовался в солдаты. Дома шаром покати, отец едва сводит концы с концами. Бедняки не могут заплатить за лечение, а к дворянам теперь совсем редко приглашают: отец стал много пить и недавно уморил двух пациентов. Потащили в суд. К счастью удалось доказать, что те были неизлечимы.

Родриго отпил вина и продолжил:

– Там я просвета не вижу, а здесь пообещали хорошую плату.

– Хорошую плату… – хмыкнул старший, – на Сицилии ты хорошей платы не дождешься.

– Но мы же идем воевать с турками.

– Вы идете, – вздохнул старший, – а я остаюсь тут гнить. Знал бы ты, как мне уже надоело гонять по кабакам дебоширов и пьяниц… Хорошо заработать сейчас можно только во Фландрии.

– Или в Морее, когда мы разгромим турецкие порты. Присоединяйся к нам, Мигель! – с жаром предложил младший, – будем сражаться рука об руку.

– Я об этом думаю, с тех пор, как тебя увидел, – Мигель налил себе вина и выпил, – вечером я в патруле, а завтра же утром подам прошение нашему капитану. Надеюсь, отпустят.

В дальнем темном углу таверны дремал, прислонившись к стене и натянув на лицо берет, какой-то господин, судя по недешевому колету – местный дворянин или офицер, которых нынче в Мессине собралось великое множество. Через два стола от Родриго и Мигеля большая компания увлеченно резалась в кости. Там собралось несколько венецианцев и генуэзцев. Позабыв про взаимную неприязнь, они бурно обсуждали перипетии игры. Оттуда непрерывно доносились возгласы:

– Господи Исусе, помилуй меня, грешника! Пусть выпадут шестерки!

Хлопнула входная дверь и в таверну вошли еще два хорошо одетых офицера-венецианца. Один из толпившихся возле стола игроков окликнул одного из них:

– Мессир Чезаре, идите к нам!

Старший из офицеров отрицательно покачал головой, и они заняли свободный стол у окна. Дворянин в углу приподнял край берета, поерзал и снова захрапел.

– Куда ты так закручиваешь?! Это не по правилам!

– Все по правилам, клянусь Святым Себастьяном!

– Смотри, смотри! Нет, ты видел? Он же кость стаканом подтолкнул!

– И верно! Ах ты, мошенничья морда!

– Что ты сказал, пес?!

Хрясть! Один из венецианцев отлетел прочь от стола спиной вперед. Падая, ударился затылком о край другого. Со свистом вылетели из ножен несколько шпаг.

– А ну-ка…

– Пустите меня!

Лязг клинков.

– Н-на!

– Стойте! Остановитесь!

Венецианцы-офицеры вскочили. В руках у них немедленно блеснули обнаженные клинки. Мигель, поглощенный беседой с Родриго, тоже встрепенулся.

– Куда ты? Не вмешивайся! – крикнул Родриго.

– Это мой долг! Беги за стражей, иначе сейчас они тут кишки друг другу выпустят!

Мигель бросился в самую гущу потасовки.

– Именем короля, остановитесь!

Снова лязгнула сталь.

– Я ранен! – заголосил кто-то высоким голосом, – смотрите, кровь!

Венецианцы и генуэзцы отхлынули друг от друга, образовав коридор, через который здоровались клинки шпаг и рапир. Атаковать никто не рвался. Противников оказалось примерно поровну. Господин, храпевший в углу, неожиданно оказался во главе генуэзцев. Его шпага, шириной в два пальца возле глухой чашевидной гарды (и пальцы-то не какие-нибудь там худосочные), смотрела прямо в глаза офицеру венецианцев.

– Ну, кто смелый?

Венецианец левую руку простер перед грудью товарища, удерживая его от необдуманных действий, после которых разговоры уже не имеют смысла, а правую, вооруженную изящной рапирой, вытянул вперед.

– Ты главный? – спросил Чезаре, – твои люди начали первыми.

– Попробуй это доказать своей железкой. Если сможешь, – процедил Вибора.

– Чтоб я еще раз сел играть с этими говнюками… – бросил один из венецианцев.

– Выдайте шулера, – поддержал его товарищ, – мы его проучим по-свойски, больше никого не тронем.

Генуэзцы заржали.

– Чего ты там кряхтишь, трупоед засраный? – сплюнул на пол незадачливый игрок, не отрывая взгляда от кончика шпаги стоящего напротив генуэзца, – кошка драная в заднице застряла [5]?

– Молчать! – рявкнул Чезаре, пожирающий глазами Диего, но было поздно.

– Режь панталоне [6]! – раздался визгливый вопль.

Несколько шпаг немедленно столкнулись.

– На-ка, сосни, путана! – проорал кто-то возле входной двери.