- Женщины по большей части сидят дома или трудятся на огороде. В полях работают мужчины. Женщины приходят на нивы только для того, чтобы сжать ячмень, но сам я этого не видел, с чужих слов знаю.
- А велик ли этот народ? - задаю я интересующий меня вопрос.
- Велик. От нашего селения на много дней пути повсюду раскинулись деревни. Если идти от одной до другой, то как только скрывается из виду предыдущая, так вскоре показывается следующая.
- Мирно ли эти люди уживаются между собой, - продолжаю я выяснять детали.
- Всяко бывает. Обычно в окрестностях одного храма кроме обычных драк между деревнями ничего не бывает, хотя, при этом, случается, и убьют кого. Но иногда из земель соседнего святилища приходят люди с оружием и убивают многих, чтобы забрать их имущество, зерно, или даже, чтобы поселиться в освободившихся жилищах. Обычно охотники из храма наказывают их. За зиму два случая такого рода было поблизости от нашего селения.
- Много ли снега в тех краях зимой?
- Мало. Его смывают дожди. Там не бывает сильных морозов или сплошного льда на реке. Только у берега. Но так было только в эту зиму. Хозяин рассказывал, что, случалось, и замерзала река.
Ай да Рябчик, ай да молодец. Он много мне рассказал. Я ведь приметил, что слова "храм", "жрец" и "бог", которые он использовал, звучат очень похоже на те, что приозносил Брун - толмач пришельцев. И ещё, "человек" на языке южан звучит "пратт". Стало быть какая-то часть именно этого народа пришла в низовья нашей большой реки. Правда, для этого была выбрана незнакомая дорога.
- Что же, Соколиный Глаз, - я "истратил" на парня самое гордое взрослое имя, которое вычитал из какой-то книжки, - бери лучший челнок и отвези в Противную Воду говорящую бересту от меня. Отдай её вождю Атакующему Горностаю. Он поможет тебе выбрать подарки для Сизой и её родственников.
Надеюсь, Вы не осудите меня за этот поступок? Первый в нашей практике агент-нелегал вернулся, прекрасно выполнив сложное задание. Да ещё и язык вероятного противника освоил.
***
Ну вот, сделал небольшое отступление, а теперь снова вернусь к делам форпроста нашего дальнего. Он сменил наименование. Слово "Гидако" жившие здесь до нас люди "забрали" с собой, как определение своей общины. И, когда из-за этого началась путаница, вождь Длинный Бросок повелел изменить название укреплённого селения. Переставил нос и хвост, и вышла из Гидако Когида. Я долго морщил репу, вспоминая, откуда это слово мне знакомо… кажется, из какой-то повести про волшебную страну.
Опишу, также, местность. Тут равнинно. Редкие невысокие холмики, мелкие овражки, русла ручьёв. Стоит городок на возвышенности у речки, по которой удобно добраться досюда из большой реки. Лес в радиусе километра два-три уничтожен - поля вокруг. Ну и дальше деревья не радуют глаз ни величавым видом, ни большим своим количеством. Отсюда много лет брали дрова.
До большой реки от Когиды час пешком на юг. А на север километров пятьдесят до начала предгорий. Окрестности примерно на день пути считаются охотничьими угодьями селения, то есть пространством, в пределах которого никому постороннему поселяться местные традиции не рекомендуют категорически. Два селения, расположенные ближе к горам, жители покинули осенью, но к весне возвратились в родное гнездо и опять посадили свою брюкву на старых грядках.
Восточнее уже хозяйничают пратты, но это мирные земледельцы, оставленные практически на заклание - они беззащитны перед возможной угрозой с нашей стороны. Вождь Дальний Бросок не раз намеревался изгнать их с захваченных земель, но… мы с ним обо многом поговорили перед нашим с папой отъездом отсюда весной. И порешили, не пытаться изменить сложившуюся ситуацию. Наблюдать издалека, не подходят ли военные силы, но самим активности не проявлять, сконцентрировавшись на возведении укрепления. В общем, в контакты с неприятелем не вступаем, и никакого внимания к себе с его стороны не обнаруживаем.
Рыбаки, что промышляют на большой реке, тоже не замечали лодок, идущих со стороны низовьев. Одним словом, обстановка неясная. Зато крепостица у нас неплохо поднялась. Она сооружается из горизонтально положенных брёвен. Четыре квадратные башни по углам примерно восемь на восемь и стены между ними чуть длиннее. Собственно, это продиктовано размерами древесных стволов, доставленных из-за большой реки.
Сооружение сие весьма неказисто, поскольку опыта деревянного зодчества у древних людей кот наплакал. Этот же кот точно также наплакал и на инструменты этих самых людей. Нефритовым топором рубить пазы неудобно из-за толстого лезвия, более подходящего для колуна. Керамические пилы, неплохо справляющиеся с жердями, пасуют перед двух-трёхохватными стволами кондовых сосен. Выборка же продольных пазов - чистая морока. Спасает исключительно терпеливость работников - общее качество древних мастеров, умудрявшихся усидчивостью и упорством добиваться поразительных результатов.
В общем, цитадель, занимающая площадь около шести соток, выглядит убедительно, хотя работы на верхних венцах всё ещё продолжаются. Расположена она посреди селения, обнесённого всё тем же, что и осенью, высоким плетнём. А вокруг раскинулись огороды. Около самой изгороди нарезаны участки, на которых хозяйки возделывают разные милые их сердцу растения. Дальше высажены принадлежащие всему селению корнеплоды и горох - общинные земли, так сказать. Все их весной распахали на волах, а уж потом поделили на части.
Такая вот бытовая зарисовка. Ещё в Когиде имеется магазин, где сестрица моя Пуночка заправляет делами. Она у нас ещё маленькая, но торгуется бойко - при папеньке выросла на торжище у Противной Воды. Клиентура - люди долин из ближних селений. Не скажу, что обороты велики или прибыль значительна - они нам по барабану. Однако новости о жизни соседей Дальнему Броску известны, потому что после ужина за чаем сестрица моя ему обо всех разговорах докладывает.
Тревожит нас только нерешительность праттов. Понимаете, состояние готовности к нападению не может быть вечным. Оно постепенно ослабевает, покрывается слоем повседневных забот и как-то забывается. А контактов с чужаками так никто и не установил.
***
- Вождь и шаман Степенный Барсук! Научи меня бороду с лица удалять! - Соколиный Глаз, лист мой банный, и здесь до меня добрался.
- Зачем тебе? Это же хлопотно и даже больно.
- Сизая сказала, что ей Мышка шепнула, будто с бритым куда приятней общаться, чем с лохматиком. А то, говорит, не получается у неё правильному обращению с женщиной меня научить, а неправильно она не желает.
- И ты ради этого проделал дорогу длиной в две недели?
- Мы с Сизой вместе приехали. Она сговорилась с Атакующим Горностаем наладить в этих краях делание правильных горшков, - вот тут я и вспомнил девчонку, из-за которой этот хитрец потерял покой и сон. Она же у нас в Горшковке росла, стало быть, грамотейка. Последние годы мы не встречались с ней, и я её помню прелестным любопытным ребёнком. Впрочем, и сейчас она ещё малолетка, но замужеству это в древнем мире не мешает. Моя Мышка за зиму тоже обучилась у Фаи письму и счёту, сдала мне по ним зачёт и потребовала близости. Деваться было некуда. Сейчас эта малявка при мне здесь работает походной женой, потому что Тычинка, наконец-то понесла, а Фая - кормящая - они обе ждут меня дома в Тупом Бычке. Эх, жизнь моя - жестянка!
- А тебя она зачем с собой приволокла? - бурчу недовольно.
- Я гребу хорошо и копаю ловко, а она здешние глины изучает.
- Тогда, чего ради вы в Когиду припёрлись? Тут для гончарной печки дров не хватит, - продолжаю я выплёскивать раздражение.
- Так в бане помыться. Ну и на соду заказ сделать Пуночке.
Смотрю на Соко… Рябчика - тут, в Когиде, все по детским именам зовутся - и думаю… думаю… думаю… Придумал?
