Литмир - Электронная Библиотека

Бриз и Плам провели рождественскую неделю в заснеженном загородном доме Маршей в коннектикутском Корнуолл-Бридж. Именно там Сюзанна Марш уверенно и ловко нажила свой капитал, занимаясь неблагодарной домашней работой, которую никто не замечает до тех пор, пока женщина не прекратит ее делать.

Сюзанна и Виктор были поистине воплощением удачливой пары Манхэттена. Они словно специально демонстрировали правоту слов, которые часто повторял Бриз: «На эскалаторе жизни нельзя стоять без движения: он либо несет тебя вверх, либо опускает вниз». Вот уж действительно, нельзя быть чуть-чуть везучим, каким бы делом ты ни занимался. Будь ты физик-ядерщик, кинозвезда или акробат — в сегодняшнем мире ты ничто, если на твою долю не выпал большой успех.

Поэтому Бриз изо всех сил толкал Плам вверх по лестнице жизни, что, в конце концов, он и должен был делать, как ее агент. Однако Плам обнаружила, что успех вредит здоровью и невозможно иметь все. Если хочешь добиться А, ты должен пожертвовать Б, и зачастую этим Б оказывается твоя семейная жизнь, твой досуг.

Высокий и стройный. Бриз обладал крепким здоровьем и потому не понимал, что Плам устала и хочет остановиться и отдохнуть от бешеной гонки. Он просто недоумевал, как можно отложить или отменить ту или иную выставку, над которой она начала работать.

Сюзанна Марш подняла бокал с шампанским, чтобы предложить второй тост, и по залу прокатилась волна искусственного оживления. Облаченная в простое белое кружевное платье от Кристиана Лакроса, Сюзанна во всем соответствовала образу светской знаменитости, подкупающей своей мягкостью, открытостью и честностью. Однако искусная маска не могла скрыть настороженного и обеспокоенного выражения ее лица.

Сначала Сюзанна повысила голос, стараясь перекрыть праздничный гул ресторана, потом заговорила трогательно нежным голоском, который всегда у нее был наготове там, где присутствовали мужчины.

— За Плам — такую веселую натуру.

"Пакостница, — подумала Плам, уловив в ее словах издевку. — Могла бы сказать «талантливую художницу» или хотя бы «любящую мать». Признательно улыбнувшись Сюзанне, Плам мрачно подумала, что веселье — это как раз то, чего не хватает в ее жизни, особенно во время уик-энда, проведенного в Коннектикуте, когда она чувствовала себя так, словно оказалась посреди веселого карнавала по билету, проданному Сюзанной. Это была поразительно деятельная и волевая женщина, которая не только сама сшила себе подвенечное платье, но и самолично испекла свой свадебный торт. Выглядела она всегда безукоризненно, дважды в неделю посещая Сакса, чтобы в компании самых влиятельных женщин Нью-Йорка вымыть и уложить свои длинные белокурые волосы. Подобно сильным мира сего, она постоянно наговаривала распоряжения на карманный диктофон и ни на минуту не расставалась с радиотелефоном.

До замужества Сюзанна была помощником редактора в журнале «Домашнее питание», затем основала собственную фирму, поставлявшую обеды клиентам, одним из которых оказался Виктор. Теперь, кроме этого процветающего дела, у нее была собственная поварская школа, а к каждому Рождеству она выпускала очередную толстенную книгу по домоводству с многочисленными кулинарными рецептами. Случалось, что ее обвиняли в заимствовании, но она лишь высокомерно отмахивалась, заявляя, что рецепт нельзя защитить авторским правом. У нее были свои передачи на телевидении и радио, а в магазинах Дж. Пенни пользовалась спросом спортивная одежда в стиле «Сюзанна». Видеофильмы «Делайте, как Сюзанна» шли нарасхват не только у обычных домохозяек, но и у выпускниц колледжей, которым следовало бы знать, в какую копеечку обходится все то, что предлагает Сюзанна.

Плам было непонятно, зачем Сюзанне эта нелегкая роль вдохновительницы и законодательницы нового образа жизни женщины, когда у нее и так предостаточно денег. И в этот уик-энд в Коннектикуте она по простоте душевной спросила ее об этом.

— По натуре я самая настоящая домоседка, — улыбнулась Сюзанна. — Мне очень нравится, когда в доме все прекрасно устроено, и хочется, чтобы другие жен шины получали такое же удовольствие от своей домашней жизни. — Эти слова могли бы показаться искренними, если бы Плам не узнала в них вступительную речь, которую Сюзанна произносила в своих видеофильмах.

Передернув плечами, Плам посмотрела поверх карнавальных шляп на Сюзанну, которая не захотела портить прическу и сидела с непокрытой головой. «А не завидую ли я успеху Сюзанны в обществе?» — лениво подумала она.

Собственная светская жизнь требовала от Плам гораздо большего напряжения, чем занятия живописью. Это касалось и взаимоотношений с клиентами, и тех интервью, которые она давала прессе, и многого другого. Она всегда чувствовала себя неуютно на мероприятиях, подобных сегодняшнему, которые якобы замышлялись как развлекательные, а на самом деле имели сугубо меркантильные цели. Жена удачливого владельца картинной галереи, она пыталась одновременно пребывать в мире бизнесменов и в мире художников, но они казались ей несовместимыми.

Плам знала, что современные художники неуживчивы чаще всего по причине безденежья. В отличие от Италии эпохи Возрождения, когда существовала система финансовой поддержки авторов росписи Сикстинской капеллы или бронзовых дверей баптистерия во Флоренции. Тогда удачливые мастера были богаты и в чести. Рафаэль имел несколько дворцов, Джотто мог сравниться по своей популярности с современной рок-звездой, а когда папа римский захотел, чтобы Микеланджело расписал Сикстинскую капеллу, то сделка обошлась ему не дешевле, чем теперь «Парамаунту» обходится приобретение одной из ведущих кинозвезд у «Уорнер бразерс».

Было, конечно, и теперь несколько сверхпопулярных и богатых художников, которые выплыли на волне расцвета живописи в восьмидесятых, но уже в ноябре 1990 года все это закончилось чуть ли не в одночасье. Крах рынка картин оказался похуже депрессии 20-х годов. Сегодня все еще есть Джаспер Джонс или Брайс Марден и им подобные, которым платят по миллиону за картину, но таких можно перечесть по пальцам. После бума восьмидесятых на рынке картин царило такое же отчаяние, как на тонущем «Титанике».

Лео улыбнулся Плам и поднял бокал.

— За Плам, у которой есть все!

Она ответила ему вымученной улыбкой. И подумала: почему, если у нее все есть, она встречает Новый год, самый важный праздник, в компании почти незнакомых ей людей? Почему она не жарит дома каштаны вместе со своими ребятами и не строит с ними планы на будущий год, которые всегда вызывали оживленные споры? «Если у меня действительно есть все, — спрашивала себя Плам, — почему я не могу делать то, что хочу? И почему меня не оставляет беспокойство?"

Перекрывая звуки казачьего оркестра, прозвучал голос Виктора:

— За мою любимую художницу Плам Рассел — примадонну мира живописи! Пожелаем ей победы в Венеции!

Плам поморщилась, но, поймав предостерегающий взгляд Бриза, послушно выдавила из себя вежливую улыбку. Выставка, которая каждые два года устраивалась в Венеции, значит в мире искусства то же, что Олимпийские игры в спорте. Участие в этом старейшем и престижном показе картин открывает художнику путь в большое искусство. Право представлять свою страну на этой выставке само по себе уже большое достижение. Выставленная в какой-либо картинной галерее или сфотографированная для искусствоведческого журнала, работа молодого художника становится известной лишь немногим, а тот, кто представлен в Венеции, сразу попадает в поле зрения специалистов во всем мире. Каждый, кто что-то значит в современной живописи, принимает участие в этом смотре мировых талантов. Чтобы увидеть последние работы как молодых, так и утвердивших себя художников, в Венеции каждый раз собирается около двух тысяч искусствоведов. Здесь получили свое международное признание Джаспер Джонс и Роберт Раушенберг. Победили на ней в свое время Пикассо, Матисс, Миро. Свыше сорока английских художников, выставлявшихся здесь после Второй мировой войны, приобрели всеобщую известность, их картины пользовались самым высоким спросом. Бриз был намерен добиться того, чтобы Плам оказалась в их числе.

2
{"b":"14884","o":1}