Допрашивая очередного пленника, кимеки получали несказанное удовольствие. Совсем недавно Юнона изобрела интересный и в высшей степени эффективный прибор – усилитель боли, который она тщательно испытала на людях-рабах. Генерал кимеков настоял на доставке этого усилителя на IV Анбус, где прибор можно было испытать в реальных условиях. Агамемнон надеялся взять в плен своего сына Вориана, который заслуживал наказания самого высокого уровня, выносимого для человека… или еще выше.

Но пока придется удовольствоваться этим пленником.

Судя по статусу Вергиля Тантора как офицера, служившего под началом его сына-изменника, этот молодой человек мог выдать важную информацию, касающуюся Армии джихада. Пока он отказывался говорить, но это вопрос времени… и боли.

Агамемнон получал физическое наслаждение, видя, как по темной коже пленного стекают ручейки пота. Сканеры показывали, что у молодого человека поднялась температура и повысилась частота сердечных сокращений. Отлично.

Когда-то в славные дни титанов Агамемнон и Юнона во всех деталях разработали методику эффективного допроса. Генерал понимал фанатические мотивации хретгиров, знал об их подпольной деятельности на слабейших из Синхронизированных Миров, например, на Иксе, где сейчас Ксеркс устраивает вполне приличную бойню. Агамемнон еще прежде Омниуса понял, что фундаментальная природа галактического конфликта переместилась на новый уровень. Более высокий. Дикий штамм людей перестал заниматься только обороной, продиктованной инстинктом самосохранения, и перешел к нападению.

Даже если этот пленный и не знает ничего ценного, он все равно заслуживает пытки. Это будет отличное и информативное испытание изобретенного Юноной нового прибора – усилителя боли.

Если бы только это был Вориан…

– Итак, Вергиль Тантор, что же нам с тобой делать? – Голос Агамемнона заполнил пузырь воздуха громоподобными раскатами. Звук был так силен, что молодому человеку захотелось заткнуть уши. – Отпустить, что ли?

Пленник поморщился, но не ответил.

– Может, стоит пустить его дрейфовать без системы жизнеобеспечения и посмотреть, доберется ли он до Салузы Секундус? – предложил Беовульф, желая внести свой вклад.

– Можно ему одолжить тело-звездолет, – сухо предложил Данте. – Конечно, для этого придется удалить его мозг. Кстати, у нас есть запасная консервирующая емкость?

– Это интересная идея, – отозвалась Юнона. – Да-да. Из фанатичного бойца можно сделать неокимека.

Она оглядела корабли кимеков.

– Есть добровольцы вырезать у него мозг?

Почти одновременно все четыре кимека выдвинули из своих механических тел острые как бритвы лезвия. Длинные железные когти принялись царапать прозрачный плаз, в котором был заключен воздушный пузырь.

– А не хочешь ли просто ответить на наши вопросы, дорогой? – спросила Юнона с нажимом.

Для затравки она стукнула его приступом боли, от которого он завертелся в невесомости воздушного пузыря. Хрустнули суставы.

Глаза Вергиля остекленели от боли, но он не заговорил.

Вдруг Данте, который прежде никогда не отличался склонностью к насилию, удивил своих собратьев. Со своей стороны составного корабля он метнул стрелу, направив ее в голову жертвы. Острый наконечник пробил щеку, выбил зубы и застрял во рту.

Вергиль сплевывал кровь, а по механическим барабанным перепонкам бил его неумолчный крик. В отчаянии он выкрикивал имена жены и детей: Шила, Эмилио, Джисп, Улана. Конечно, он не рассчитывал, что они помогут ему, но воспоминания о них давали силу.

Юнона послала еще один разряд боли в нервную систему пленника и произнесла докторским тоном:

– Сейчас у него ощущение, что вся нижняя часть его тела находится в огне, и я могу длить это ощущение сколь угодно долго. Вот так. Вероятно, нам стоит чередовать чувство удовольствия и чувство боли – это позволит усилить наш контроль над этим человеком.

Стараясь побороть болевые импульсы, Вергиль выдернул из щеки стрелу, отбросил ее в сторону и сделал оскорбительный жест пальцами. Агамемнона этот жест очень порадовал, поскольку он значил, что пленник подавлен и перепуган, и это его единственная возможность ответить. Стрела плавала рядом с Вергилем в невесомости воздушного пузыря.

Теперь заговорил Агамемнон:

– Терсеро Тантор, надолго ли можешь ты задержать дыхание? Люди слабые могут обходиться без воздуха минуту или около того, но ты молод и здоров. Сможешь ты обойтись без воздуха три минуты… или четыре?

Внезапно воздушный пузырь раскрылся, и истекающий кровью пленник оказался в вакууме космического пространства, а воздух стал с ревом вырываться из треснувшего плазового пузыря. Чтобы и Вергиль не выскользнул в пустоту космоса, Агамемнон метнул фиксирующий гарпун. Наконечник с древком вонзился в бедро молодого человека, поймав его словно рыболовный крючок.

– Вот так, чтобы ты не уплыл от нас рыбкой.

Крик Вергиля заглох в вакууме. Сильнейший, глубочайший холод мирового пространства бил, как молот, со всех сторон, грозя истребить весь его организм до последней клетки.

Дернув за телескопический металлический стержень, Агамемнон глубже вонзил зазубренный гарпун в мышцы бедра жертвы. Генерал кимеков втянул пленника в пузырь, заделал трещину и впустил в сферу воздух.

Вергиль свернулся в дрожащий клубок, пытаясь вдохнуть, борясь с удушьем и невыносимой болью. Онемевшими руками, которые отказывались служить ему, Вергиль пытался выдернуть из ноги гарпун. В невесомости плазового кожуха плавали мелкие шарики кровавых брызг.

– Какие старомодные методы! – бросил Данте. – Мы еще не испытали как следует новые приборы Юноны.

– Мы еще не закончили, – возразил Агамемнон. – У нас еще много времени.

Без всякого предупреждения Агамемнон снова вытолкнул несчастного в безвоздушное пространство, а Юнона включила свой усилитель. Испытывавший невероятные мучения офицер, казалось, вот-вот вывернется наизнанку – так неистово он извивался от боли и удушья. В глазах и ушах его полопались кровеносные сосуды, но Вергиль продолжал упорствовать. Снова оказавшись внутри сферы, он выплевывал кровь и, задыхаясь, выкрикивал ругательства. Его трясла неодолимая дрожь.

Агамемнон просунул в сферу манипулятор, схватил пленника и подтянул его ближе к себе. Генерал титанов обхватил механической рукой голову Вергиля и выпустил из пальцев острые зонды. Пробуравив череп, они вошли в мозг.

Вергиль дико закричал, пролепетал имя Ксавьера и впал в беспамятство.

– Это экстаз боли, – сказала Юнона. – Совершенно замечательное ощущение.

Кимеки одобрительно забормотали.

– Такие зонды помогут в прямых допросах, – сказал Юноне Беовульф. – Я участвовал в их разработке, а испытание системы проводил на своих рабах Эразм. К сожалению, данные получаются в формате, не доступном для мыслящих машин непосредственно.

– Мне он доступен, – сказал Агамемнон и пренебрежительно фыркнул. – Мозг этого человека переполнен преувеличениями, ложью и абсурдной пропагандой, которую распространяет профессиональный агитатор Иблис Гинджо. Наш пленник действительно во все это верит.

– Совершенно бесполезная информация, – произнесла Юнона с притворным вздохом. – Надо его просто убить. Можно я сама сделаю это, любовь моя?

– Вергиль Тантор! – обратился к пленнику Агамемнон. – Расскажи мне о моем сыне Вориане Атрейдесе. Он был твоим другом? Ты уважал его?

Глаза пленного приоткрылись, губы шевельнулись. Высокочувствительными сенсорами генерал кимеков уловил едва слышный шепот.

– Примеро Атрейдес… великий герой… джихада. Он призовет вас, машинных демонов… к ответу.

Агамемнон глубже погрузил зонды в ткань мозга Вергиля Тантора, выжав из несчастного крик боли. Пара проволочных щупов ухватила изнутри глазные яблоки жертвы и втянула их внутрь черепа.

Человек дрогнул.

– Дайте мне умереть!

– В свое время, – пообещал Агамемнон. – Но сначала ты должен помочь нам до конца испытать новые приборы Юноны.