Литмир - Электронная Библиотека

Ну что ей тогда оставалось делать? Конечно же собрала девчонок, пошла гулять по морозу. А в душе так было мать жалко! Она ж большая уже девочка была, все понимала… Да на ее бы характер! Да она бы этого Бориса вообще выгнала б от порога! Ишь, заявился… Будь ее воля, она бы вообще всем запретила всякие там стихи да повести писать! Только мозги себе всякими переживаниями засоряют, ей-богу! Работать надо, жить, детей в нормальных условиях растить, а не присобачивать целыми днями строчку к строчке, чтоб складно-ладно было…

Потом, вернувшись домой, они Бориса уже там не застали. Мать стояла у окна, курила молча. Она и девчонок спать уложить успела, и посуду перемыть, а мать все стоит, все курит…

– Мам… Ты бы не изводила себя так, а? – обернулась она к ней от раковины. – Ну что ты, ей-богу… Борис-то этот ведь прав – никому сейчас стихи твои не нужны! Вон жизнь какая у всех трудная, а ты – стихи…

– Ну что ты говоришь, доченька… Глупенькая ты какая… – тихо прошелестела от окна мать. – Как это стихи никому не нужны? Мои, может, и правда не нужны, а вообще…

– Да и вообще – тоже! – загорячилась Тамара, проворно перетирая чайные чашки полотенцем. – Ну ты вспомни, вспомни, как мы хорошо жили, когда ты за отцом замужем была! В доме все есть, и еда всякая, и платья он тебе покупал новые, красивые такие! Ну чем плохо? Помнишь?

– Помню, дочка. Конечно, помню. Но что сделаешь, если душа высоты требует…

– О господи… – только и вздохнула Тамара, безнадежно махнув рукой в материнскую спину. – Далась тебе эта высота… Ну что нам ее, на хлеб намазывать, что ли?

– Не хлебом единым человек сыт, Тамарочка, – резко повернулась к ней от окна мать. – Запомни это, пожалуйста! На всю жизнь запомни! И никогда не пристраивай никого под свое мировосприятие! Люди все разные, Тамарочка!

– Ага. Разные. А только жрать всем одинаково хочется.

– Хм… – грустно усмехнулась мать, сложив худые руки калачиком под грудью. – Жрать, говоришь… – Потом, помолчав, продолжила: – Мы сейчас с тобой, Тамарочка, похожи на двух людей, стоящих под кроной огромной березы… Один говорит – посмотри, какая крона шикарная! Какую она тень отбрасывает, как красиво шелестят листья над головой… А другой деловито похлопывает по стволу, щурится и отвечает – ага, мол, шикарная береза… Целых пять кубометров дров…

– Ну и правильно он говорит про эти кубометры! Зато ими можно сколько народу обогреть! А тот, который кроной восхищается, как замерзнет, тоже ведь греться прибежит! Не так, что ли?

– Да так, так… Куда ж он денется, доченька? Прибежит, наверное. Ишь, какой у нас с тобой невзначай философский спор вышел… Устала я что-то. Спать пойду…

После отъезда Бориса мать совсем затосковала. Все реже стал слышен по ночам перестук пишущей машинки, все чаще застывала она у окна с неизменной сигаретой в руке. Таяла, сохла на глазах как свечка. Потом в больницу попала, да оттуда уже и не вышла – обнаружилась у нее раковая опухоль в легких. Врачи, узнав про ее домашнее многодетное состояние, домой помирать ее не отпустили. Так и отвезли, горемычную, прямо из больничного морга на кладбище…

Осталась Тамара одна с малыми сестренками на руках. Двадцать лет ей как раз исполнилось. Возраст не то чтобы самостоятельный, но, как сказали тетки из органов опеки и попечительства, – дееспособный. Предложили ей, конечно, девчонок в детдома определить, да она отказалась. Решила, сама справится. Тем более, специальность у нее к тому времени уже была – только-только успела медучилище закончить. Соне было восемь тогда, а Вике шестой годик пошел. А еще те сердобольные тетки из органов опеки предложили ей работу в социальной защите – за инвалидами да старичками ходить. Зарплата не ахти какая, но все больше, чем у медсестры. Да и времени свободного у социального работника тоже побольше – можно всегда домой забежать, проверить, как там девчонки дома хозяйничают. Тамара согласилась. Рассказывали, что иногда этим самым социальным работникам, кто поласковее да попроворнее, старички даже и квартиры, бывает, завещают…

Правда, ей с такими старичками не особенно везло. Другим везло, а ей нет. Везде в последний момент родственники находились, прямо как с неба падали. Нет их и нет, а потом, смотришь, целая куча объявилась. Это уж потом ей с Анной Илларионовной поработать посчастливилось, если можно так сказать. Да и то – сколько она ее пасла… Лет семь-восемь, наверное? Тоже всякого натерпелась. И девчонок к ней таскала, и сама только что не жила у нее. Со всеми соседями перезнакомилась, почти родная стала. А она живучая оказалась, эта Анна Илларионовна! На вид – настоящий божий одуванчик, а до своих девяноста двух лет дотянула-доскрипела по-честному. Родственников у нее совсем никаких не было – Тамара специально интересовалась этим вопросом, прежде чем во всю эту авантюру влезать. И нотариуса прямо на дом к ней приволокла, когда старушка совсем уж концы отдавать начала. Правда, Сонюшка ей здорово помогала, конечно. И даже сердилась, когда она свои квартирно-меркантильные разговоры с ней заводила. Вроде того – при чем тут завещание, ей и без него старушку жалко… Зато теперь при квартире осталась! И ей, Тамаре, окончательно руки развязала. Она так Сонюшке третьего дня и заявила – все, мол, сестренка дорогая. Переселяйся туда, живи самостоятельно. А про меня забудь. Устала я от вас. Что могла, то сделала. И не приходи, и не звони даже. Пора уж и мне как-то свою жизнь устраивать. Заслужила… Сколько нервов, сколько терпения, сколько слез было потрачено, чтоб девчонок на ноги поднять! А как они с деньгами бедствовали – это же вспомнить страшно! Если б не ее умение каждый рубль экономить, да все до копеечки рассчитывать, да впрок откладывать, что бы с ними было, интересно? Это еще хорошо, что отец ее им помогал… Денег не особо давал, правда, но каждую осень обязательно и картошки на зиму привозил, и овощей всяких. Да и на деньги, наверное, тоже бы не скупился, если б не новая его жена. Она, говорят, слышать не могла про бывшую жену-поэтессу, прямо исходила вся на нервы! А он, когда приезжал, обязательно на мамину могилку захаживал… Один раз она даже увидела, как отец, выпив в годину на кладбище полстакана водки за упокой маминой души, заплакал… И впрямь, любил он маму, наверное. Хотя и в бобылях долго не сидел – через год после маминого бегства женился. Деревенское хозяйство, оно ж тоже женских рук требует, куда деваться-то? И даже как-то сыночка с собой привез – с ней, с Тамарой, познакомиться, значит. Братец все-таки. Лет восемь ему было. Хороший парнишка, крепенький, серьезный такой. Одногодка Сонечкин, получается. Сонечка с Викой сразу набычились на него – заревновали вроде. А Вика – та вообще подошла да давай по нему кулачками колотить – уходи, мол, это наш дом… Беда с ней, с этой Викой! Такая боевая росла – оторви да брось! Да и потом тоже концерты скандальные ей выдавала… Хорошо, хоть замуж ее удалось спровадить. Пусть теперь живет как хочет. И не жалуется. Хотя… Мужик ей действительно попался какой-то… сомнительный. Нет, вроде все при нем – и красивый, и богатый, а все равно на него душа вдруг закособочилась… Ну да ладно. Ее дело. Какого уж бог послал. Пусть живет. Главное, замужем. Вот у Сонечки в этом деле, с женихами то есть, совсем никак. Такая нелюдимка выросла, беда с ней. Двадцать восемь лет девке, и все одна да одна. Если б не квартира Анны Илларионовны, так бы и просидела вот тут, за шкафом, с книжкой в обнимку. Ни себе личной жизни, ни сестре старшей. Зато теперь…

Потянувшись крепко, она села на постели, обвела глазами комнату. Сырое августовское утро хмуро заглядывало сквозь старые, до основания застиранные тюлевые занавески, нехотя вползало в комнату, будто не желая освещать дневным светом ее бедную обстановку. Ничего-ничего! Она сейчас встанет, наведет тут полную красоту. Все припасы в ход пойдут! Зря, что ли, она столько лет к новой жизни готовилась? И на окнах новые шторы будут, и ремонт она сделает… Пока легкий такой, косметический, а потом, как мужикашка здесь появится, можно и о капитальном ремонте задуматься… И даже наряды новые у нее в шкафу висят, ни разу не надеванные! Тоже своего светлого дня дожидаются. Хотя из моды уж вышли, наверное… Господи, неужели и на ее улицу, наконец, счастливый праздник пришел?

6
{"b":"148768","o":1}