Даже большое, очевидное, жалящее зло и жестокость, встретившиеся человеку на его пути, бессильны подорвать и обесценить огромную силу добра, заложенную в нашем обществе и в душе нашего народа. В это надо верить, с этим убеждением надо жить".

"Мы с вами, чернобыльцы!" - эти слова стали для большинства советских людей не только лозунгом, но л делом. А проявляется это по-разному: в тысячах заявлений с просьбой направить на работу в опасную зону, в денежных переводах на счет № 904, в студенческих строительных отрядах, трудившихся в Киевской и Гомельской областях, в рабочих сменах, отработанных в фонд Чернобыля, наконец, в заботе о детях из пострадавших районов и в словах сочувствия.

Но есть и иное отношение к случившемуся. Авария вызвала негативное отношение вообще к атомным станциям. Сейчас не считаться с таким настроением нельзя.

"Некоторые производства у нас работают не годами, а веками, - пишет из Ворошиловграда Н. Синельникова. - Но и на них случаются аварии. Наверное, они будут повторяться и на атомных станциях. Если не у нас, то в других странах... На улицах от автомашин дышать нечем, а тут еще и атом... Так некоторые из нас думают, и так мы относимся к атомной энергетике".

Легче всего пренебрегать этим мнением, но уроки аварии в Чернобыле требуют иного: кропотливой и вдумчивой разъяснительной работы, обязательного анализа доводов таких людей. Особенно, если речь идет о расположении новых АЭС. К примеру, трудно оправдать и объяснить появление таких станций в курортных зонах, или по соседству с действующими ТЭЦ и ГЭС, или в сельскохозяйственных районах, славящихся своими почвами, отчуждение их под строительство любых промышленных объектов, в том числе и атомных станций, чаще всего экономически неоправданно. Возможно, на нынешнем этапе развития науки и техники имеет смысл вернуться к идее академика Н. Доллежаля, который в конце 60-х годов предложил создавать на "бросовых землях" - в пустынях, малозаселенных районах - мощные энергопромышлениые комплексы, которые включают в себя атомные станции и энергоемкие производства. В общем, специалистам и экономистам есть смысл еще раз проанализировать схему размещения АЭС.

На многое в атомной энергетике мы обязаны сегодня смотреть сквозь призму Чернобыля. И не только в ней...

Майор Леонид Телятников уезжал из Москвы в Киев.

Позади клиника, санаторий. Он был одним из первых, кто вступил в схватку с огнем на четвертом энергоблоке.

Многих из его друзей уже нет среди нас, но имений они предотвратили "цепную реакцию" аварии. Когда огонь грозил перекинуться по крыше машинного зала на три остальных блока АЭС, пожарные встали на его пути.

О подвиге пожарных подробно рассказывалось в газете, им посвящены стихи и песни. Их имена навечно занесены в списки частей и подразделений. Герои всегда остаются снами... Но сейчас, прощаясь с Телятниковым, чудом выжившим (и это чудо называется подвиг врачей 6-й клиники), мы говорили о другом.

- Главное в том, что произошло, - сказал Л. Телятников, - это уроки... Чтобы подобное никогда не повторилось.

Об уроках аварии говорили в парткоме АЭС, о них размышляли рабочие станции, конструкторы, академики Е. Велихов и В. Легасов, врачи и специалисты, с которыми довелось беседовать и на станции, и в штабе, и на контрольно-пропускных пунктах зоны, в партийных и государственных учреждениях. Еще кружили над поврежденным реактором вертолеты, сбрасывая на него свинец и песок, еще продолжалась эвакуация населения, еще не были до конца известны размеры бедствия, а все, с кем встречался, обязательно говорили об уроках Чернобыля. Слишком многое обнажилось в первые дни аварии. Многое из того, о чем не принято было размышлять, что казалось очевидным, но при серьезном испытании рассыпалось в прах, и выяснилось, что существует лишь на бумаге да в победных рапортах...

Помню, как председатель колхоза выбил стекла в доме и распорядился нарезать стеклянные пластинки для анализов крови, потому что их не оказалось у медиков...

Помню, как распределяли дозиметры, но батареек к ним на складе не было...

Помню, как генерал въезжает на площадку четвертого энергоблока на "Волге", бравируя своей смелостью.

Помню сидевшего с удочкой на берегу Припяти солдата, которому никто до нас не объяснил, насколько это опасно...

Помню растерянность и беспомощность некоторых руководителей, которые обязаны были не только знать все о случившемся, но и моментально принимать необходимые меры, а не ждать указаний из Москвы.

Многое хранит память.

И распахнутые ворота крестьянских дворов, готовые принять пострадавших. И бьющуюся от радиации стрелку прибора... И срезанный пласт земли, который долго не сможет кормить человека...

Многое сохранит память.

Пламя на крыше машинного зала рассказывало не только о героизме Н. Ващука и В. Игнатенко, В. Кибенка и В. Правика, Н. Титеяка, В. Тищуры и других пожарных. Оно высветило просчеты и преступную халатность тех, кто проектировал и строил ее.

"Ноги утопали, легкие разрывались от едкого дыма, крыша провалилась..." - вспоминает один из пожарных.

Давно, более десяти лет назад журналист Г. Бочаров ездил в Бухару. Там случился пожар - за сорок минут сгорела полностью фабрика. Причина: в качестве утеплителя кровли использовались пенопласты легковоспламеняющиеся материалы. После пожара была создана комиссия, работала прокуратура. Виновные осуждены.

А затем пожар в Забайкалье. Причина - та же самая кровля. И вновь прокуратура, наказание виновных.

А выводы?

Кровля машинного зала Чернобыльской АЭС была из того же самого материала, что и на фабрике в Бухаре и на заводе в Забайкалье.

- Затрудняюсь сказать, почему так сложилось, но предупреждение пожаров считается делом только пожарной охраны. В прошлом году в стране произошло более десяти пожаров с ущербом свыше одного миллиона рублей каждый (крупнейший из них "стоил" сразу 32 миллиона), а других, "поменьше", и трудно счесть.

В общем потоке научно-технического прогресса пожаробезопасвость превратилась в падчерицу. При создании технологических процессов, машин и агрегатов, автоматизированных систем часто не предусматривается обеспечение их пожарной безопасности. И в то же время технических средств противопожарной защиты попросту не хватает. Минприбор и его объединение Союзспецавтоматика не удовлетворяют нужды в них народного хозяйства.

Генерал-майор внутренней службы, начальник Главного управления пожарной охраны МВД СССР А. Михеев произносит эти слова с горечью, потому что прекрасно знает, сколь высокую цену приходится платить его подчиненным за бесхозяйственность, за пренебрежение к безопасности. Пожарные проявляют чудеса героизма, но чаще всего гибнут из-за халатности, преступной бесхозяйственности. К сожалению, это случилось и на Чернобыльской АЭС.

Пожарные, что были на крыше машинного зала, прекрасно знали, какую опасность несет радиация. По л о конца оставались на своем посту. Это был их долг, и они его выполнили. С фотографий на нас смотрят молодые лица ребят, не дрогнувших в трудную минуту, заслонивших беду собой, совершивших подвиг - и память о них в народе будет жить вечно.

"Безответственность и халатность, недисциплинированность привели к тяжелым последствиям. В результате аварии погибли 28 человек, нанесен ущерб здоровью многих людей", - говорится в постановлении Политбюро ЦК КПСС.

Да, виновные понесли наказание. Но есть еще наш общий суд - суд памяти. И, воздавая должное героизму одних, мы обязаны помнить, что были преступная халатность и безответственность других. Только в этом случае мы сделаем верные выводы из уроков аварии.

Очень дорогой ценой достается сегодня опыт в атомной энергетике. Но, судя по всему, кое-кто считает, что раз он далеко от Чернобыля, то события на четвертом энергоблоке станции его не касаются. Заблуждение! ОБИ имеют отношение к каждому из нас, потому что прежде всего из-за отсутствия должной технологической дисциплины случилась беда. И повышенная бдительность обязательна не только в атомной энергетике, а и на транспорте, в шахте. В наш век научно-технического прогресса безопасность можно гарантировать только высоким качеством труда, высочайшей дисциплиной, собранностью и профессионализмом.