Им не передавали ни указаний, ни распоряжений, ни даже просьбы. Но они, понимая необходимость эксперимента, решили все сами, поступившись отдыхом. Время на орбите не только дорого — его еще и очень мало. Сон — 8–9 часов, завтрак, обед, ужин — 1,5–2 часа, ведение радиосвязи — 1–1,5 часа, физические тренировки — почти два часа, ну и личное время хотя бы два часа. Много ли тут остается на рабочие операции? Потому и необходимо, чтобы экипаж занимался в основном перенастройкой оборудования, корректировкой программы исследований, ремонтом и профилактикой, то есть сознательной, целенаправленной деятельностью, где автомат не в состоянии соперничать с человеком. Там же, где можно, конструкторы стремятся снять часть забот с экипажа, прибегают к автоматике.
И все же я убежден, сколь бы полно ни удалось автоматизировать управление космическими аппаратами и проведение научных исследований, роль космонавтов на борту по мере увеличения длительности полетов будет возрастать. Ведь ради чего, в сущности, мы наращиваем продолжительность космических рейсов? В конце концов, чтобы выяснить возможности работы и обитания в околоземном космическом пространстве. Со временем оно станет необозримым полем практической деятельности людей, Тогда уже не отдельным космонавтам, а большим коллективам придется трудиться в космосе. И они будут опираться на опыт первых длительных экспедиций на орбиту.
Вот, кажется, и я подошел к тому моменту, когда пора заглянуть в будущее. А чтобы этот взгляд был не только моим субъективным мнением — человека, хотя и непосредственно участвующего в космической работе, но все же занимающегося созданием техники, я решил привлечь к размышлениям еще и Конструктора. С тем, чтобы каждый из вас — Автор, Космонавт и Конструктор — как бы в заочной беседе приоткрыл доступное ему представление о будущем космонавтики. Не исключаю, что где-то наши точки зрения разойдутся. Тогда время и читатель нас рассудят. Итак, начинаем наше путешествие в грядущее.
Конструктор.Обращаясь в будущее, и не столь уж отдаленное, мысленно представляя «Салюты» следующего, третьего, поколения, их главную черту вижу не в простом увеличении объема. Собственно, она не была скрыта от взгляда конструкторов и раньше и от станции к станции выявляется все заметнее: мы стремимся к тому, чтобы максимально автоматизировать рабочие процессы на борту, сделать их непрерывными. Это основной путь совершенствования станций. Уже сейчас созданы средства, почти полностью автоматизирующие управление на борту и обеспечивающие (при наличии связи с Землей) возможность полета корабля и станции в автоматическом режиме. Если бы этих средств не было, мы не имели бы сейчас связных спутников-ретрансляторов, метеоспутников, автоматических межпланетных станций.
Автор.Выходит, что со временем человеку нечего будет делать на станции? Не думаю. Непосредственный контроль процессов, идущих на станции, возможен сейчас только в пределах зоны радиовидимости наземных командно-измерительных пунктов. А в этих зонах станция находится не более 20–30 процентов общего времени полета. И пока считается необходимым поручать экипажу контроль за процессами, которые хотя бы частично происходят вне зоны радиовидимости, а особо важные из них держать под двойным контролем — экипажа и Земли.
Ну а если в ходе автоматического полета обнаруживаются недопустимые отклонения, то кто, кроме экипажа, в состоянии взять на себя управление? Человек здесь сможет выполнить роль резервного логического, счетно-решающего и командного устройств. Немало подобных случаев было в прошлом, найдется им место и на станциях «Салют» даже третьего поколения.
Конструктор.И все же следует стремиться к тому, чтобы полностью освободить человека от контроля за управлением бортовой аппаратурой, анализа ее состояния. Разумеется, это осуществимо лишь при условии увеличения надежности работы аппаратуры без участия экипажа. Здесь есть два пути.
Первый — переложить все эти функции на наземные службы. Но тогда необходима непрерывная радиосвязь на линии Земля — орбитальный комплекс. Этого можно добиться либо за счет увеличения и равномерного распределения на поверхности суши и океанов приблизительно 200–300 командно-измерительных пунктов, либо за счет использования спутников связи на стационарных орбитах. При нынешнем уровне техники управление и связь через ретрансляторы вполне реальны. Причем на Земле можно обеспечить практически непрерывный оперативный контроль и анализ состояния орбитального комплекса, выдачу команд в любой нужный момент. Правда, достигается все это дорогой ценой: слишком велика загрузка наземных служб и явно мала автономность станции.
Если число кораблей и станций увеличится, Земля не справится. Так что в будущем, по-видимому, окажется целесообразнее другой путь. Он предусматривает установку на борту надежных и достаточно мощных вычислительных машин, способных обрабатывать и анализировать результаты измеренных параметров, которые характеризуют работу и состояние комплекса, его систем.
Однако оба способа решения вопросов надежности и безопасности, пожалуй, не смогут исключить участие космонавтов в случае возникновения опасной ситуации, но только в этих, аварийных, случаях. Как правило же, космонавты не должны будут отвлекаться на решение этих вопросов.
Автор.Зато ремонтно-профилактические, наладочные и другие работы по обслуживанию станции, например, перенос из грузового корабля доставленного оборудования, его установка, подключение, регулировка и настройка, да просто уборка помещения, шлюзование отходов — все это ляжет на плечи людей. Здесь, по-моему, вовсе не удастся заменить человека.
Конструктор.Действительно, такие операции без экипажа можно выполнить только с помощью роботов, которые немногим будут уступать человеку. Но дело это далекое, непомерно сложное, хотя в принципе осуществимое. Так что обслуживание станции, видимо, надолго останется за человеком.
Автор.Возьмем теперь проведение исследований и экспериментов. Допускаю, что, если разбирать каждую отдельную задачу, то, видимо, можно найти способ автоматизировать процесс ее решения. В космосе работают многочисленные спутники научного назначения, включая и автоматические астрофизические обсерватории. Широко используются автоматы для фотографирования из космоса, проведения технологических, биологических экспериментов. Но возникает при этом немало осложнений, когда надо обеспечить, скажем, перезарядку кассет, технологических печей или термостатов. А как, например, автомату самому оценить, «стоит ли проводить съемку — не слишком ли много облаков»? Человек все это способен сделать быстрее и лучше. Наверное, такого рода работы тоже целесообразно оставить за человеком и в будущем.
Конструктор.Но все это приводит к тому, что, с одной стороны, космонавт сильно перегружен, с другой — снижается эффективность всего орбитального комплекса. Выход, видимо, в том, чтобы автоматизировать все, что без чрезмерных усилий можно автоматизировать. Конечно, за человеком останется большое количество экспериментов и наблюдений, например, визуальные наблюдения, которые невыгодно автоматизировать. Главные же задачи человека на орбитальном комплексе — получать новую и неожиданную информацию, перерабатывать ее и принимать незапрограммированные, но нужные в данный момент решения.
Автор.Значит, можно утверждать, что у человека есть прочный плацдарм — орбитальная многоцелевая лаборатория. Сейчас его присутствие на борту комплекса предоставляет нам максимальные возможности проводить разнообразные исследования и эксперименты, менять программу работы в ходе полета.
Конструктор.Тем не менее у пилотируемых орбитальных комплексов впереди отнюдь не «безоблачное небо». Вопрос о месте человека на орбите, о необходимой степени непосредственного его участия в космических работах далеко еще не решен окончательно. Есть сторонники активного участия человека, есть и противники. И трудно сказать, кого больше. Очевидно, что решение определенных задач в космонавтике с использованием автоматов существенно дешевле. Как разобраться в этих противоречивых соображениях?
