Сразу после старта и выхода на орбиту «Союза» электронные вычислительные машины нескольких центров начинают прогнозировать траекторию полета. «Союзу» необходимо «перескочить» с одной орбиты на другую: ту, по которой путешествует орбитальная станция «Салют-4».
«За две недели до взлета, - рассказывает космонавт Г. Гречко, - живешь под знаком стыковки. Только о ней и думаешь».
Экипаж «Союза», который уже проверил состояние своего корабля, получает с «Земли» данные для первой коррекции...
«Ее стараешься делать так, чтобы комар носа не подточил. На борт сообщаются заданный курс, «установки» для двигателей, время их работы и т. д., - поясняет Г. Гречко. - В эти часы командир и бортинженер ведут довольно интенсивный диалог. По нескольку раз переспрашивают друг друга, уточняют детали. Со стороны может показаться: а почему они говорят об одном и том же, неужели не достаточно одного вопроса? Слишком ответственная операция - коррекция, и необходимо провести ее безукоризненно.
Наконец, в точно рассчитанное время проходит команда на включение двигателя. «Союз» уходит дальше от Земли, он переходит на орбиту «Салюта».
После первой коррекции надо передохнуть, - продолжает Г. Гречко, - слишком велико напряжение, экипаж нуждается в отдыхе. Тем более что теперь «центр тяжести» работы вновь смещается на «Землю» - необходимы точные данные о новой орбите. Если представить грубо задачи обеих коррекций, то их цель можно сформулировать таким образом: первая коррекция - переход на орбиту, где «ходит» станция, вторая - уравнивание скоростей корабля и «Салюта».
Центр управления полетом устанавливает «мост» между кораблем и станцией. Он разрабатывает единую программу сближения, выдает команды и на борт «Союза» и «Салюта».
Сначала корабль ищет станцию, - поясняет Гречко, - и как только антенны станции принимают сигнал «Союза», она разворачивается к кораблю. Радионити начинают «стягивать» оба космических объекта. На корабле находится счетно-решающая машина, которая высчитывает расстояние до станции, скорость движения, боковые отклонения... «Союз» идет в строя определенном коридоре, он не должен выходить за пределы. Если он приближается к нижней или верхней границе коридора, сразу же включаются двигатели, корабль «загоняется» внутрь...
Жаль, невозможно видеть тот замысловатый высший пилотаж в космосе, который совершает «Союзе». Он то идет носом к станции, то разворачивается боком, то нацеливается на нее соплом основного двигателя, он включается, чтобы погасить избыток скорости...
Работает автоматическая система сближения и стыковки.
Автоматика автоматикой, но и у космонавтов есть горячие минутки, - уточняет Г. Гречко, - от людей зависит очень многое. Командир и бортинженер видит, к примеру, дальность - 4, скорость - 2. Система автоматики определяет, что надо разгонять корабль. Но правильно ли она оценивает ситуацию? Не ошибается ли? Сообщаем свои анализы «Земле», Центр выдает «добро», и лишь после этого экипаж «разрешает» включиться двигателям... Короче говоря, автоматическая система не просто работает, а космонавты в это время сидят и ждут, когда автоматика сделает свое дело... И командир и бортинженер должны понимать весь процесс, оценивать каждый разворот, каждая включение двигателя. Ты должен мысленно опережать работу автоматики - недогасила она скорость, перегасила, недоработала по времени, переработала... В каждую секунду надо быть готовым взять управление на себя...
Вот уже виден «Салют». Автоматика не подвела. Теперь надо переходить на ручное управление. Конечно, можно довериться, как и прежде, автоматике, но сейчас управление в руках человека. Корабль уже не разворачивается - боковая скорость погашена, «Союз» идет к станции носом.
На причаливании работают двигатели ориентации и причаливания, управление кораблем мягкое, точное...
Командир работает двумя ручками. С помощью одной гасятся все возмущения, а вторая помогает удерживать «Союз» в определенном положении - он нацеливается стыковочным узлом к станции.
Бортинженер контролирует работу двигателей, поддерживает связь с «Землей».
Огромное нервное напряжение у экипажа, - поясняет Г. Гречко. - Знаете, когда кончается рабочий день в космосе, чувствуешь, как много нервной энергии потрачено. Ведь даже простая операция - нажать кнопку или включить тумблер - становится на орбите сложной. Вот вы сейчас разговариваете со мной и в течение этих нескольких минут встали, подошли к телевизору, выключили его, потом выпили чашку кофе... Короче говоря, вы совершили несколько десятков операций, не задумываясь о них. Вы это делали механически, контролируя лишь себя подсознательно... В космосе так действовать нельзя. Прежде чем включить тумблер или нажать кнопку, нужно хорошенько подумать: а вовремя ли это сделано, что произойдет и т. д.
Станция большая, красивая. Она все ближе. Кажется, время тянется медленнее.
Наконец легкий толчок, станция вздрогнула и застыла. Есть стыковка!
Начинается стягивание. Через несколько минут «Союз» и «Салют» составят единое целое.
...Однажды я ехал с известным летчиком-испытателем, - продолжает Г. Гречко, - он воевал, сбил более двадцати фашистских самолетов. И он мне рассказал о любопытном наблюдении: в полете такое сильное нервное напряжение, что все остальное отступает. К примеру, в полете ни у одного летчика не было инфаркта, раненые обычно умирали не в воздухе, а после посадки... Я невольно сравнил ощущение летчика во время боевого вылета с нервным напряжением космонавта, не спадающим, пожалуй, в течение всего полета. Потому что до стыковки и ты и «Земля» думают только о стыковке, а когда она уже произошла, то сразу же все заботы твои - о переходе в станцию. Кажется, нас с Алексеем Губаревым «Земля» даже забыла поздравить со стыковкой...
Космонавты открыли переходной люк. Перед ними открылся темный, бесконечный, таинственный коридор... Можно идти в «Салют»...
Бортинженер вошел первым и зажег свет.
Люди вернулись в свой космический дом.
Диалог космодромов
Июль 1975 года стал «космическим месяцем человечества». Так он и останется в истории вместе с «октябрем 57-го», «апрелем 61-го», «июлем 69-го» - датами, которые восславили человеческий разум. Чем дальше поколение уходит от свершившегося, тем рельефнее, глубже и точнее мы оцениваем прошлое - недаром говорится, что большое видится на расстоянии.
Старт первого советского спутника Земли 4 октября 1957 года открыл людям дорогу в космос.
12 апреля 1961 года Юрий Гагарин всего 108 минут был вне Земли, но его подвиг стал бессмертным, потому что он доказал: человек способен покорить вселенную.
Нейл Армстронг 21 июля 1969 года шагнул на Луну, и с этого момента человечество впервые ступило в иные миры.
В июле 1975 года на околоземной орбите встретились советский и американский космические корабли. «Союз» и «Аполлон» состыковались, чтобы продемонстрировать человечеству стремление двух великих держав в совместном исследовании космоса. Людям всех стран нужно жить в мире и дружбе - Земля слишком мала и слишком прекрасна, чтобы не дорожить ею, не беречь ее. С космической орбиты это лучше видно, потому что нам кажущиеся необъятными материки и океаны «Союз» и «Аполлон» облетали всего за полтора часа.
Советские космонавты и американские астронавты работали вместе. А неподалеку от них заканчивали свою двухмесячную вахту в «Салюте-4» Петр Климук и Виталий Севастьянов.
Великие памятники зодчества - Парфенон и Версаль, Махабалипурам и Суздаль - это прошлое, которое живет в настоящем. Байконур и мыс Канаверал - настоящее, которому суждено жить в будущем.
Байконур начал космическую эру человечества, с его стартовых площадок уходили в космос корабли «Восток», «Восход», «Союз», орбитальные станции «Салют», автоматические межпланетные станции. Мыс Канаверал посылал за пределы Земли «Меркурий» и «Джемини», экспедиции на Луну, «Скайлэб», автоматы к ближним и дальним планетам.
В июле 1975 года Байконур и Канаверал объединились, чтобы провести совместный полет «Союза» и «Аполлона». Этого дня человечество ждало почти два десятилетия. Мы, советские люди, знали, что 15 июля обязательно настанет: перед лицом вселенной народы должны объединяться!
