— А вы, конечно, заботитесь о нем, — задумчиво сказала Кэролайн, поймав себя на печальной мысли, что существуют и такие безразличные отцы, как Эл Шоу.

Кэролайн поехала на восток Палм-Бич. Она нашла место для машины на Ворт-авеню, недалеко от того здания, где когда-то был «Элеганс», и поспешила в кафе. Сегодня Пьер был почему-то особенно рад видеть ее и приветствовал ее более эмоционально, чем обычно.

— Я хочу познакомить тебя кое с кем, — сказал он, сияя. Пока Пьер вел ее под руку к кухне «Павильона», построенной в европейском стиле, оттуда выбежал главный шеф-повар Марсель Шабер, который работал в кафе с самого первого дня. Его обычно добродушное круглое лицо покраснело от гнева. Увидев Пьера, Марсель сорвал с головы свой поварской колпак, бросил его на пол и топнул ногой.

— C'est fini![6] — воскликнул он. — Я ухожу сию же секунду! Ноги моей больше не будет в «Кафе Павильон»!

— Марсель, что случилось? — спросил Пьер.

— Вы не хуже меня знаете, что случилось! Это все ваш сынок с его безумными идеями! Quiche[7] с сушеными томатами!Нет, c ' est execrable ![8] C ' est un catastrophe ![9] Это... — Марсель от волнения путал английские и французские слова и размахивал руками. Его негодование было таким сильным, что он задыхался.

— Calmez - uous[10], Марсель, — сказал Пьер. — Я знаю, что некоторые рецепты Жан-Клода несколько необычны, но ведь до сих пор все, что он предлагал, пользовалось успехом.

— Папа, да пусть он уходит, если ему так хочется, — сказал высокий, удивительно красивый молодой человек, вышедший следом за Марселем из кухни. Кэролайн сразу узнала его.

— Видите?! Он прогоняет меня! — закричал толстый усатый шеф-повар, который проработал у Пьера пятнадцать лет.

— Не стоит обольщаться, Марсель, — насмешливо сказал Жан-Клод. — Ты здесь вообще ни при чем. Все, что я хотел — это немного оживить меню и обновить ассортимент в папином ресторане.

— Обновить?.. — лицо Марселя покраснело еще больше, казалось, что его сейчас хватит удар. Он в отчаянии всплеснул руками, на лбу выступили капельки пота. — «Павильон» — французский ресторан! Мы здесь подаем французские блюда, а не «модные»! Сушеные томаты! Ха! — воскликнул Марсель.

Пьер взял своего шеф-повара под руку.

— Да будет тебе, Марсель. Давай пойдем в мой кабинет и там за чашечкой эспрессо все спокойно обсудим, — дипломатически сказал он и повел повара в конец ресторана.

Жан-Клод Фонтэн покачал головой и резко повернулся. Тут он обратил внимание на молодую женщину, которая, конечно, слышала всю эту перепалку. Жан-Клод подумал, что она настоящая красавица, и тут же совершенно забыл о неприятной сцене. Женщина была стройной, с карими глазами. Ее золотистые каштановые волосы были удивительно красивыми — французы называют таких женщин шатенками, — и она была одета в модный габардиновый костюм цвета спелой пшеницы. Жан-Клод понял, что это, скорей всего, и есть Кэролайн Годдард, о которой так часто говорил отец. Как раз сегодня утром он сказал, что она должна заехать в кафе, чтобы купить обед.

— Наверное, вы Кэролайн, — сказал он, произнеся ее имя с французским акцентом. — Папа говорил мне, что вы красавица, но забыл сказать, какаякрасавица. — Он сделал шаг по направлению к ней и поклонился. — Enchante[11], — прошептал он по-французски, взял ее руку, поднес к губам и поцеловал.

Кэролайн почувствовала, что покраснела, и быстро убрала руку. Ей польстил неожиданный комплимент, взволновал легкий поцелуй, который еще ощущался на коже, и вообще ее застали врасплох те странные ощущения, которые она испытывала в присутствии Жан-Клода Фонтэна. Теперь, когда они стояли друг против друга, она поняла, почему он так нравится женщинам. Они были приблизительно одного возраста, и он был красивым, как настоящая звезда экрана. Жан-Клод был немного выше шести футов. Рукава рубашки темно-оливкового цвета были закатаны, обнажив крепкие руки, покрытые темными волосками. Светлые льняные брюки подчеркивали стройные бедра и длинные ноги. У него были зеленые глаза миндалевидной формы, большие чувственные губы и насмешливая улыбка. Темные волнистые волосы были завязаны сзади в хвостик.

— А вы, наверное, Жан-Клод, — ответила Кэролайн, узнав его по фотографии на обложке его бестселлера «Готовить с любовью».

— Интересно, как вы догадались? — спросил он, отведя наконец взгляд от ее фигуры и глядя ей прямо в глаза.

— Ваш отец рассказывал о вас, — ответила Кэролайн ровным голосом, не желая показать собеседнику, как на нее действует его обаяние.

Тот улыбнулся, представив себе, что мог наговорить отец.

— Требовательный, взрывоопасный?.. — подсказал он.

Кэролайн кивнула.

— Кроме всего прочего. — Она рассмеялась.

— Догадываюсь, что вы слышали наш небольшой спор, — сказал Жан-Клод, имея в виду сцену с Марселем.

— Его могли слышать даже в Тампе[12], — ответила Кэролайн. Она прекрасно понимала, что он просто заигрывает с ней, и хотя ей это почему-то нравилось, с другой стороны, ей хотелось сбежать. Жан-Клод обладал какой-то притягательной силой, и это пугало ее так же сильно, как и волновало. Со дня гибели Джеймса она выбросила из головы все мысли о мужчинах, все порочные чувства и желания. Сначала это было естественным следствием ее горя. А потом стало частью ее натуры...

— Могу поспорить, что могли. — Жан-Клод усмехнулся. — И что, как вы думаете, говорят обо мне в Тампе? — Он попытался сымитировать американское произношение Кэролайн, но у него получилось «Тампа» — с ударением на последний слог. Совсем по-французски.

— Поговаривают, что вы собираетесь добавить несколько новых блюд в меню вашего отца, но Марсель не разделяет вашей привязанности к сушеным томатам. — Кэролайн улыбнулась.

Жан-Клод пожал плечами.

— Должно быть там, в Тампэ, они никогда не пробовали сушеные томаты. — В его голосе явно слышалось недоумение.

— Я тоже никогда не пробовала сушеные томаты, — призналась Кэролайн.

Он укоризненно покачал головой.

— Подозреваю, что вы не пробовали даже « escardots »[13] или « foie gras »[14], — печально сказал Жан-Клод. — Это просто ужасно. С этим надо что-то делать. Надо срочно расширить ваши горизонты за пределы пиццы и гамбургеров, ma cherie[15] .

Прежде чем Кэролайн смогла сообразить, что ей сказать в свою защиту, из кабинета вышел Пьер. За ним следовал немного успокоившийся Марсель.

— Марсель согласился попробовать твой quiche ,— сказал Пьер Жан-Клоду. — Но он настаивает, что ты должен лично показать ему, как его готовить.

— Я тоже настаиваю на личной демонстрации, потому что, если он не будет совершенно точно соблюдать мой рецепт, запеканка получится один к одному такой, какую можно найти в любой забегаловке, — сказал Жан-Клод почти таким же важным голосом, каким говорила Тамара, когда бывала в ударе. — Кроме того, я настаиваю, чтобы Марсель лично попробовал его. Чтобы почувствовать, каким должен быть настоящий вкус этого блюда...

Кэролайн наблюдала за Жан-Клодом, пока он обсуждал рецепт с отцом и с Марселем. У него и в самом деле был очень темпераментный характер, и Кэролайн легко могла себе представить, как он командует в собственном ресторане. Жан-Клод говорил очень уверенно и убедительно, и ей это нравилось. Но не из-за его уверенности краска приливала к ее щекам и учащался пульс. Причина была в его свободных европейских манерах, в его чувственности, его почти осязаемом сознании собственной значимости и привлекательности. Пока Кэролайн наблюдала, как он говорит и размахивает руками, стараясь захватить все внимание своих слушателей, ее посетили одновременно две мысли: что она не хотела бы остаться с ним наедине... и что она очень хотела бы остаться с ним наедине.