Но Эл Шоу не собирался уходить.

— Ты считаешь, что я выживший из ума старик? — закричал он. — А вот я думаю, что это тысошла с ума, раз не хочешь позвонить Годдардам и потребовать у них денег. Нельзя позволять этим людям думать, что они могут плевать на нас...

— Хватит! — взорвалась Кэролайн, которая уже всерьез не могла больше слушать разглагольствования отца по поводу «этих людей». Его всегда волновала только собственная персона, он всегда хотел, чтобы другие платили ему за его несчастья. Кэролайн была сыта всем этим по горло. — Я хочу, чтобы ты ушел, — снова сказала она. — Я только что потеряла мужа, хоть это-то ты понимаешь?

Тут она почувствовала резкую, нестерпимую боль в животе и, согнувшись, опустилась на стул.

— Кэролайн, что с тобой? — спросила ее мать, которая встала перед ней на колени и пыталась заглянуть ей в лицо.

Кэролайн, задыхаясь, покачала головой. Она не могла говорить. Боль была просто нестерпимой.

— Должно быть, это ребенок, — сказала Мэри, помогая Кэролайн встать. — Эл! Сходи за машиной! Нам нужно отвезти Кэролайн в больницу!

— Надо думать, прежде чем командовать, Мэри, — сказал Эл, не двигаясь с места. — Только пару секунд назад твоя драгоценная доченька выставляла меня отсюда.

— Эл, прошу тебя. Неужели ты не видишь, что ей плохо? — своим обычным умоляющим тоном произнесла Мэри.

Эл пожал плечами и пошел за машиной.

К тому времени, когда Кэролайн привезли в больницу, схватки усилились и у нее началось кровотечение. После бесконечного ожидания, когда Кэролайн почувствовала, что больше не в силах переносить эту боль и неопределенность, ее наконец осмотрел врач. Кэролайн думала о том, что, наверное, потеряет ребенка, но у нее не было ни сил, ни желания спрашивать об этом. Ей было так больно, что ей было все равно, выживут ли она или ее ребенок, все равно, что с ней будут делать. Кэролайн хотела умереть. Тогда она снова была бы вместе с Джеймсом...

Она почувствовала, как ей сделали укол, уложили на каталку и куда-то повезли. Кэролайн как во сне слышала чьи-то голоса, перед ней мелькали встревоженные лица, и кто-то говорил ей: «С тобой все будет хорошо. Мы позаботимся о тебе». Для Кэролайн все это совершенно ничего не значило, и она позволила им делать с собой все, что они хотели. Она чувствовала, что тонет, всплывает, снова тонет, полная противоречивых ощущений, и вдруг наступила спасительная легкость, покой и темнота...

Через сутки Кэролайн открыла глаза и увидела склонившуюся над ней женщину. Она не могла вспомнить, кто это.

— Доброе утро, — сказала женщина. Это была маленькая азиатка, очень красивая, одетая в белоснежный халат. Ее лицо оживляла яркая оранжево-красная губная помада. На шее у нее висел стетоскоп. Удивительно блестящие гладкие черные волосы были подстрижены «под пажа», глаза прятались под очками в золотой оправе. — Поздравляю с возвращением в мир живых, — сказала она.

Кэролайн, поморгав, огляделась вокруг и с удивлением отметила, что кроме нее в комнате еще три пациентки.

— Где я? — спросила она. Она все еще была как в тумане и не имела представления, какой сегодня день и сколько сейчас времени. Все, что она знала, — это постоянная тупая боль в животе. Поморщившись, Кэролайн легла поудобнее.

— Вы в больнице, а я доктор Лу, — сказала женщина, протянув ей руку. — Позавчера я оперировала вас. Еще пару дней будет немного больно, но не так, как когда вас сюда привезли.

Кэролайн вдруг все вспомнила. Судорожную боль, спор с отцом, поездку в больницу «Скорой помощи». И, неожиданно для нее самой с ее губ сорвался вопрос, который она боялась задать:

— А ребенок? С ребенком все в порядке?

Она с надеждой смотрела на доктора Лу. Впервые со дня гибели Джеймса Кэролайн вдруг поняла, что ей не все равно, что случится с ребенком. С их ребенком — ее и Джеймса. Как могла она быть такой равнодушной, бесчувственной? Ведь этот ребенок означал возрождение, еще один шанс, данный ей судьбой, воздаяние за утрату любимого. Глаза защипало от слез, и она совершенно ясно поняла, что больше всего на свете ей теперь нужен этот ребенок. Ребенок Джеймса.

— Как мой ребенок? С ним все в порядке? — снова спросила она, умоляюще глядя на женщину, склонившуюся над ней.

— Ребенок в порядке, — сказала та, взяв Кэролайн за руку.

Из глаз Кэролайн хлынули слезы облегчения и радости, означавшие, что она наконец примирилась с собой и с ребенком, которого чуть не потеряла.

— Вам очень повезло, миссис Годдард, — сказала доктор Лу. — Не знаю, что вы там с собой делали, но, несмотря на ваше полное пренебрежение к диете и к собственному состоянию, ребенок сумел выжить.

— Недавно погиб мой муж, — сказала Кэролайн, пытаясь объяснить свое безразличие ко всему, что происходит.

— Это можно понять, но ведь ребенок жив, и это ваш ребенок. По-моему, он очень настойчив и хочет появиться на свет.

— Я действительно хочу,чтобы он появился на свет, — сказала Кэролайн.

— Тогда я должна посоветовать вам как можно скорее заняться своим здоровьем, — сказала доктор Лу. — Вам необходимо обеспечить себе сбалансированное трехразовое питание, а когда вы окрепнете, то нужно начинать делать простые физические упражнения. Например, гулять. Не бегать, не поднимать ничего тяжелого, не переутомляться. Если вы работаете, то я советовала бы попросить отпуск по состоянию здоровья. Мне не хотелось бы, чтобы вы проводили весь день на ногах и подвергались стрессам. Ваш ребенок в порядке — пока. И только от вас зависит, будет ли он жить...

Кэролайн кивнула, благодарная судьбе за то, что ребенок жив, готовая на все, чтобы только он появился на свет.

— У вас есть кто-нибудь, кто может позаботиться о вас в ближайшие месяцы? — спросила доктор Лу. — Родственники? Или, может быть, друзья?

Кэролайн немного подумала. Мать занята отцом. Тамара в Европе. У Франчески ее работа в «Брэйкерсе», где ее недавно повысили в должности и она стала помощником директора. Оставалась только Селма, которая всегда была рядом, всегда была готова прийти на помощь.

— Да, — ответила Кэролайн. — Есть.

— Очень хорошо, — сказала доктор Лу. — Сообщите, чтобы за вами приехали завтра утром. Нам нужно проконтролировать ваше состояние еще хотя бы сутки.

Кэролайн согласно кивнула.

— Вы должны прийти ко мне на прием через две недели, — продолжила доктор Лу. — Но если возникнут какие-нибудь проблемы, например появятся боли, судороги, схватки, сыпь или пятна, вы должны немедленно сообщить мне об этом. Понятно?

— Понятно, — серьезно ответила ей Кэролайн. Потом попыталась улыбнуться. — Просто не знаю, как мне благодарить вас.

— Я скажу, как нужно благодарить меня, — мягким, но решительным тоном сказала доктор Лу. — Нужно неукоснительно соблюдать мои рекомендации и начать заботиться о себе и о ребенке. Не могу гарантировать, что вы сможете доносить ребенка до положенного срока, но в ваших силах многое сделать, чтобы шансы были в вашу пользу.

— Я сделаю все, что от меня зависит, — пообещала ей Кэролайн. — Мне нужен этот ребенок, доктор Лу. Я раньше даже не понимала, как он мне нужен.

Уже выходя из палаты, доктор Лу вдруг остановилась и повернулась к Кэролайн.

— Кстати, — сказала она. — Простите за вопрос, если он вам покажется бестактным. Скажите, вы из семьи Годдардов?

Кэролайн удивилась. Она не знала, почему доктор Айрин Лу вдруг задает ей этот вопрос, но зато она знала единственный правильный ответ на него и покачала головой.

— Нет, мы однофамильцы, но не родственники, — спокойно ответила она, опуская глаза, все же чувствуя себя неловко оттого, что говорит неправду.

Селма появилась в палате Кэролайн на следующее утро в десять часов. Она была рядом, пока медсестры усаживали Кэролайн в кресло-каталку, и шла следом, пока ее везли к выходу. Когда Селма пошла, чтобы подогнать машину, а Кэролайн ждала ее во дворе, она оглянулась на новый высотный корпус больницы, где провела эти несколько дней. На большой серой гранитной плите над дверью были четко выгравированы имена людей, на чьи деньги было построено это здание. Там было написано: