— Но прошло так много времени, — задумчиво сказала Кэролайн.

— Слишком много, — добавил Клиффорд, и в его голосе явно слышалась грусть.

Первый телефонный разговор с Жан-Клодом после того, как ее дело в суде официально прекратили, тоже был полон любви и желания. Жан-Клод был так предупредителен и внимателен, что Кэролайн просто растаяла от его добрых слов. Теперь, когда все волнения остались позади, Кэролайн решила разобраться в своих чувствах по отношению к Жан-Клоду. Что это — чисто физическое влечение или что-то большее?

— Я просто не мог не думать о тебе постоянно, — признался Жан-Клод. — Ты все время присутствовала в моих мыслях.

— Я тоже думала о тебе, Жан-Клод. О том, как ты меня поддержал в этой кошмарной борьбе с Годдардами. О том, как ты был добр ко мне. Как помог мне изменить мнение о себе самой.

— И какое теперь у тебя мнение о себе?

— Ты и сам знаешь. Ведь ты был первым мужчиной после Джеймса, который заставил меня снова ощущать себя женщиной. Когда я встретила тебя в ресторанчике Пьера, то поняла, что теряю над собой контроль — и это было так восхитительно, так замечательно.

— Тогда ты должна еще раз испытать это чувство, дорогая, — сказал Жан-Клод. — Когда мы снова увидимся?

— Еще не знаю. Я не могу уехать из Палм-Бич. Мне нужно восстанавливать свой магазин.

— Тогда я приеду к тебе. В субботу я прилечу из Нью-Йорка, и мы сможем поужинать вместе.

Кэролайн вздохнула, расстроенная тем, что ей придется отказаться.

— Мне очень жаль, Жан-Клод, но я не смогу, — с сожалением произнесла она. — Мне нужно будет повезти Джека в «Крэвис центр». Там показывают «Щелкунчика», и у меня лежат еще с октября билеты на премьеру.

Но Жан-Клод не собирался сдаваться.

— А как насчет воскресенья?

— Нас с Джеком пригласила на обед его крестная, — ответила Кэролайн.

— Но ведь я должен увидеть тебя, моя дорогая! Обязательно! Все равно я приеду в субботу, и мы найдем время, чтобы побыть вместе, хорошо?

Кэролайн уже укладывала Джека в постель, когда позвонил Бретт.

— Привет, ласточка! — закричал он в трубку. — Как ты там, черт возьми?

— Ларри! Дорогой! Так здорово, что ты позвонил, — ответила Кэролайн.

— Ларри? Кто такой этот чертов Ларри? У тебя есть еще кто-то, кто называет тебя ласточкой?

— Полным-полно парней называют меня ласточкой, — ответила Кэролайн.

— А ты их всех называешь «мой дорогой», — грозным голосом сказал Бретт.

— Ну конечно, — Кэролайн улыбнулась и решила, что достаточно позлила его. — Ах, Бретт, я просто шутила. Развлекалась, понимаешь? Ты ведь всегда говорил мне, что нужно немного расслабиться.

— Классно, Кэролайн. Очень классно. А теперь поведай мне про свою житуху. И как поживает мой парень? Джек — ну ты понимаешь.

— Мы оба поживаем очень хорошо, особенно если учесть все, что нам пришлось пережить. Джек просто замечательный малыш. Такой умница, такой молодец. Все это время он оставался таким уверенным и спокойным! Он поддерживал меня, не давал мне раскиснуть. Что же касается меня... я так счастлива, что все позади!

— И я счастлив, что все позади. Счастлив, оттого что ты отвоевала Джека, хотя ни минуты и не сомневался, что так и будет. А еще потому, что я снова смогу видеть тебя, — сказал ей Бретт. — Учитывая то, что пляж очистили от всякой падали, я хотел бы возобновить свое приглашение на ужин, который мы проворонили.

— Почему бы и нет? — ответила Кэролайн.

— Бейсбольный сезон прошел, я провел несколько недель в Эйбилине со своей Петси, и теперь я в полном твоем распоряжении, — сказал Бретт. — Черт возьми, я готов задержаться во Флориде на целых четыре месяца, если ты хочешь. Со своей стороны клянусь, что мне очень хотелось бы, чтобы ты сама этого пожелала.

— В самом деле? — улыбнулась Кэролайн. — А ведь это звучит очень похоже на «мольбу», мистер Хаас. А мне-то казалось, что вы ждете, пока я начну умолять вас.

Бретт рассмеялся, но, когда он снова заговорил, его голос был серьезным.

— И это я говорил весь этот вздор?

— Ага, — ответила Кэролайн.

— Я был придурком, — признался Бретт. — Просто мне еще не встречались такие женщины, как ты, и я не знал, как мне быть. Поэтому я вел себя как... Ну да ладно. Это папа посоветовал мне прекратить валять дурака. Он посоветовал встать на базу, брать мячи, свинговать...

— А можно все это сказать по-английски? — спросила Кэролайн.

— Папа сказал, что мне пора перестать ходить вокруг да около, а честно сказать, что я чувствую по отношению к тебе.

— Ну и что ты чувствуешь? — продолжала поддразнивать его Кэролайн.

— Что я чувствую?.. Скажем, то, что я умоляю тебя разрешить мне приехать во Флориду. Я могу явиться в понедельник. Ну как?

— Очень хорошо, — ответила Кэролайн, подумав, что она сможет встретиться с Жан-Клодом в субботу, пообедать с Клиффордом в воскресенье и увидеть Бретта в понедельник. «Отличное расписание», — подумала она, дивясь тому, что не один, а целых трое мужчин претендуют на то, чтобы прочно войти в ее жизнь. Перед ней стояла интересная дилемма: как ей распорядиться своими личными делами, и Кэролайн вспомнила старую поговорку: когда начинается дождь, то он часто превращается в ливень.

Была и еще одна поговорка, про которую забыла Кэролайн. Та, в которой говорится, что наиболее тщательно разработанные планы рушатся лучше всего...

Глава 32

В воскресенье утром лил дождь, но к обеду небо расчистилось и температура поднялась почти до тридцати градусов, как это часто бывает в конце ноября в Палм-Бич.

— Ты не хочешь надеть те хорошенькие голубые шортики, которые тебе подарила тетя Тамара? — спросила Кэролайн сына, помогая ему одеться. — Те, на которых яхты с белыми парусами?

— Думаешь, нужно? — спросил Джек, подняв на нее серьезные глаза.

Кэролайн поймала себя на мысли, что ее сын уже взрослеет и у него появляется собственное мнение. Она одновременно чувствовала гордость и грусть, глядя, как он отыскивает свои шорты, перебирая одежду. Гордость за то, что у него есть все что нужно, несмотря на тот кошмар, который едва не перевернул их жизнь. А грусть от того, что сын так быстро растет. Не успеет она оглянуться, как у него уже появятся свои собственные интересы, своя личная жизнь. Он и сейчас уже не маленький ребенок. За это время он стал личностью, любящим мальчиком, честным и жизнерадостным. С ним просто приятно было находиться рядом. От отца он унаследовал внешность и доброе сердце. Но что их отличало, так это полное равнодушие Джека к яхтам. Его страстью был бейсбол.

— Это совсем не обязательно, — сказала Кэролайн, взъерошив его светлые волосы. — Просто я подумала, что твоей крестной это будет приятно, ведь она так добра к тебе. И ко мне тоже.

— Честно говоря, я собирался надеть тренировочные шорты «Атланта Брэйвз», — сказал Джек. — Те, которые мне подарил Бретт.

— Лучше не сегодня, — спокойно, но решительно возразила Кэролайн. Конечно, ее сын идеализировал Бретта Хааса. Но ведь он хотел и одеваться как Бретт Хаас. — Тетя Тамара пригласила нас на небольшой торжественный обед. Там будет Клиффорд Хэмлин. Ты помнишь его, дорогой?

Джек кивнул.

— Это твой приятель, мама? — спросил он.

Кэролайн просто не знала, как ей ответить на этот вопрос. Да, ей очень нравился Клиффорд. Но ведь ей нравился и Жан-Клод. Даже Бретт — в некотором роде. Она улыбнулась перипетиям своей судьбы. Когда она была молоденькой девушкой, у нее никогда не было приятелей, не говоря уже о каких-то свиданиях. А теперь она вскружила головы сразу трем мужчинам — и каждый завоевал частицу ее сердца. Она так и не смогла вчера встретиться с Жан-Клодом, хотя он и предложил ей изменить свой распорядок. Поэтому они договорились, что встретятся во время его следующего приезда. По крайней мере она встретится сегодня с Клиффордом, а в понедельник с Бреттом. Кэролайн прекрасно понимала, что не может и дальше назначать свидания сразу всем троим. Это было нечестно по отношению к ним, и не этого она хотела. Совсем недавно Кэролайн вдруг поняла, что ей нужна только одна любовь, только один мужчина, рядом с которым она просыпалась бы каждое утро. То, что ей действительно требовалось, — это то, что могло бы получиться у нее с Джеймсом, останься он в живых: семья «на всю жизнь».