Под покровом темноты Магдалена незамеченной добралась до условленного места, и вскоре появился Венделин. Там, где ручей исчезал под стеной, и был «проход грешника», закрытый деревянной решеткой; добраться до него можно было, лишь сделав несколько шагов по воде.
Венделин пошел вперед, открыл решетку, которая была лишь прислонена, и пролез через проем в стене. Затем тихонько позвал Магдалену последовать его примеру. Подобрав юбки левой рукой, а правой зажав узелок, она прошла по воде и, повторив движения Свинопаса, тоже пролезла через стену. Они были на свободе.
За подворьем, всего в нескольких шагах, их уже поджидал перевозчик вина Рихвин со своей повозкой. С трудом ворочая языком, что было следствием либо вчерашних возлияний, либо выпитой уже сегодня ни свет ни заря щедрой порции, он осведомился, ткнув пальцем в Магдалену:
— А это кто такая?
— Это Магдалена, о которой я тебе вчера говорил, — пояснил Венделин. — У тебя ведь найдется еще одно свободное место на одной из твоих бочек?
Пробормотав что-то о поганых бабах, тот протянул ей раскрытую левую ладонь. Магдалена правильно поняла намек и положила гульден в его мозолистую лапу, после чего угрюмая физиономия кучера заметно посветлела, насколько можно было различить в свете фонаря, укрепленного на повозке.
— Вюрцбург? — спросил он, не столько из незнания конечной цели пути, сколько из желания сказать что-то приветливое.
— Мне бы подошло! — ответила Магдалена, взглянув в его изрытое морщинами лицо с правым веком, свисавшим, словно мокрая тряпка.
С неожиданной обходительностью он помог Магдалене взобраться на повозку, и она уселась на первую же бочку, стоявшую сразу за кучерскими козлами. Свинопас убрал багаж и занял место рядом с Рихвином. Тот огрел кнутом жеребцов, и повозка покатилась в южном направлении.
Первые несколько миль они преодолели в полном молчании, ибо оба пассажира опасались, как бы резвый кучер, увлекшись разговором, не опрокинул свою тяжелую колымагу или не направил ее в ближайшую канаву.
Выехав в долину Рейна, где дорога была равнинной и прямой, Рихвин перевел своих лошадей на более медленную рысь. На востоке занималось утро, и озаренный первыми солнечными лучами горизонт сулил прекрасный летний день.
Повозка скрипела и трещала под тяжелым грузом, и под бульканье вина в не заполненных доверху бочках Магдалена пыталась представить себе, как будут развиваться события, когда через несколько дней они доберутся до Вюрцбурга. Чем дольше она размышляла, тем больше впадала в уныние. Ее мучили тягостные предчувствия, что со своей внешностью она может в итоге оказаться в какой-нибудь купальне и растрачивать себя, оказывая услуги омерзительным мужчинам.
Из этого мучительного сумеречного состояния ее вывел вопрос Венделина, который он задал громким голосом, чтобы перекричать встречный ветер:
— Дева Магдалена, а как вы думаете, не заняться ли нам с вами вдвоем поисками мудрых книг?
Магдалена испугалась до смерти, ткнула Свинопаса в бок и закатила глаза, показывая в сторону Рихвина. Тот, казалось, вообще не замечал их, цокал языком, отчего лошади пускались рысью, время от времени у него вырывался смешок, словно ему кто-то нашептывал в ухо непристойную историю.
— Он лыка не вяжет, — просветил Свинопас Магдалену. — Пока доедем до Вюрцбурга, он половину груза опорожнит. Ну, так как вам мое предложение?
— Думаю, вам надо немедленно выбросить это из головы! Слишком многие мечтают найти «Книги Премудрости», причем по самым разным соображениям. Мы бы вмиг обрели массу врагов — от чернокнижников и магов, циркачей и его курфюрстшеской милости до папского легата и его светлости. Что бы мы могли противопоставить всем этим людям?
— Дева Магдалена, у вас есть огромное преимущество перед всеми вашими противниками. Вы знаете гораздо больше, чем они. Иначе бы они не охотились за вами так упорно.
Приблизившись к Франкфурту, кучер сделал большой крюк, оставив город с правой стороны. Магдалена со Свинопасом долгое время ехали молча, каждый предавался своим мыслям, а пьяный возничий так был занят самим собой, что не обращал на пассажиров ни малейшего внимания.
В безымянной деревушке на речке Кинциг, южнее впадавшей в Рейн, кучер сделал вечером привал, распряг лошадей и наполнил глиняную кружку вином из той бочки, что стояла последней. Второй кружкой он зачерпнул воды из реки, чтобы восполнить взятый объем вина. Магдалена и Венделин с ухмылками наблюдали за чудесным прибавлением.
Опрокинув залпом кружку вина, Рихвин вытер рукавом губы и только теперь заметил удивленный взгляд Магдалены. Он громко и беззастенчиво расхохотался, словно высмеивая самого себя, а потом без лишних слов исчез в ивовых кустах, обрамлявших речушку.
— Пожалуй, я видала более вежливых кучеров, — заметила со вздохом Магдалена, усаживаясь в траве. — Но, — тут же поспешила добавить она, — я очень рада, что Эбербах остался позади.
— А как все-таки получилось, что инквизиция обвинила вас? — снова начал допытываться Свинопас. — Я хочу сказать, ведь так просто, за здорово живешь не будут обвинять женщину в колдовстве. Или эта тема вам неприятна?
Магдалена смотрела прямо перед собой на заходящее солнце и молчала. Потом вдруг вскочила и побежала к речке. Зачерпнула пригоршню воды и поднесла ко рту.
Библиотекарь наблюдал за каждым ее движением и тоже не выдержал, побежал за ней и, окунув голову в чистую воду, стал отфыркиваться.
— Я далеко не обо всем вам рассказала, — услышал он рядом голос Магдалены. — За покушением на Рудольфо стояла некая женщина из нашей цирковой труппы, по имени Ксеранта.
Ошарашенный, Свинопас убрал мокрые пряди с лица и посмотрел на Магдалену.
Та продолжала:
— До этого она пыталась убить меня.Когда ей это не удалось, она взялась за канатоходца. Потом призналась мне, что ею двигало, и заявила: «Пусть уж лучше он не достанется никому, если я его не заполучу». Это она подожгла канат, на котором балансировал Великий Рудольфо.
— Вы все еще горюете по канатоходцу, не так ли?
Магдалена медленно покачала головой.
— Честно говоря, поначалу горевала больше. Я была так сбита с толку, что решила на следующий день после его смерти сама подняться по канату, хотя до этого и шагу не сделала на натянутом пеньковом канате.
— Но вы ведь живы, дева. — Свинопас смотрел на нее с недоумением.
Магдалена рассмеялась:
— Я воспользовалась последними каплями эликсира, который был у Рудольфо, — чудодейственной жидкостью, преодолевающей законы природы, пять капель которой достаточно, чтобы почувствовать себя птицей на качающейся ветке.
— И вы в самом деле взошли на башню и не упали с каната?
— Вы когда-нибудь видели птицу, падающую с ветки, если только ее не пронзила стрела или пуля охотника? Надеюсь, я ответила на ваш вопрос?
Потрясенный Свинопас согласно кивнул.
— А что же это за эликсир? Я имею в виду, знаете ли вы его состав?
— К сожалению, нет, — вздохнула Магдалена, следя взглядом за волнами с матовым отливом, в густеющих сумерках накатывавших на берег. — Могу лишь предположить, что рецепт содержится в одной из девяти «Книг Премудрости».
— Но доподлинно это вам неизвестно!
— Да что вообще человек знает доподлинно, кроме того, что рано или поздно он умрет? — рассердилась Магдалена. — Главное в том, что Рудольфо признался мне, что он пользовался эликсиром. А затем в одной из бесед он открыл мне, что рецепт этого и других чудодейственных средств можно найти в «Книгах Премудрости». При этом речь идет вовсе не о волшебстве, а о научных открытиях, применение которых способно изменить все мироздание.
— Эта картина действительно завораживает, — задумчиво произнес Венделин и опустил руку в воду. Затем, проведя мокрой ладонью по лицу, добавил: — Если бы сбылись все наши сказочные мечты, если бы мы умели становиться невидимками, способны были проспать сто или тысячу лет и проснуться в другом времени, если бы наши повозки тащили за собой не лошади, а кобольд, который вместо овса и сена питался бы простым эликсиром, если бы мы, подобно Моисею в Ветхом Завете, могли сделать море сушею или, как Иисус Христос в Новом Завете, научились взлетать на небо, если бы можно было наполнять бутылки нашими словами, как ценным вином, а хоралы Генриха Исаака положить на тарелку, а потом, когда захочется, снова заставить звучать их, тогда...
