…То, что произошло к вечеру того дня, помогло, как оказалось потом, всей группе Филина…

— Андрюха, слушай!.. — Внезапно вскинулся Медведь.

Где-то впереди, скорее всего на шоссе, шёл бой.

— Километрах в пятнадцати по ходу, слушай! — Горячо шептал Медведь. — ДШК молотит, и кажется, миномёт…

Горное эхо доносило, такой узнаваемый, рокот крупнокалиберного пулемёта, и характерный свист, а затем и взрывы. Миномёт! Ни каких сомнений!..

— Слухай, Филин… — В задумчивости проговорил Медведь. — А то, часом, не Алихан спутал кого с нами, а? У этого башибузука и ДШК есть, и минометы. Как думаешь?

— Бля! А ведь похоже на то, Игорь!

— Та-ак! Приехали… Твою мать!

— Будем ждать… — Сказал Филин. — До темноты… Потом пойдём дальше. А пока будем думать…

Звуки боя затихли очень скоро, но Филин ждал…

На шоссе они вернулись только в 22.00…

В автобусе находились только Док с Хайзуллой, Змей с «Утесом» да Тюлень с «баранкой»… А остальные пошли, как это обычно и делалось в спецназе, пешком… В головном дозоре шли Ганс и Бульба, остальные разбежались по флангам. Шли медленно, внимательно осматривая подходы к шоссе. А через два с половиной часа впереди завыл «горный волк»…

Ганс объявил срочный сбор!..

…То, что увидели ребята, было по-настоящему жутко.

Андрей смотрел на место боя, или скорее побоища, и как будто видел всё его течение собственными глазами…

В засаду попал, как было видно по красным крестам на машинах, армейский полевой госпиталь… Головной БТР, видимо, подорвался на кумулятивном фугасе — он уже догорал и к запаху гари добавлялся тошнотворный запах сгоравшей живой плоти… Два других БТРа охранения, в середине и хвосте каравана, были расстреляны из гранатометов…

Всё это могло произойти в первые же, считанные секунды, а дальше, закупорив колонну на шоссе, её методично расстреляли из всех стволов…

Особенно усердствовал ДШК… Как в тире! Суки!!!

Но вот то, что случилось после этого…

Это уже было за рамками человеческого понимания. Эти подонки вытащили на дорогу из машин, видимо, оставшихся в живых, медсестер…

Их здесь было восемь, совсем ещё девчушек. Или вернее, восемь обезображенных женских тел… Эти твари их насиловали, а потом убивали…

Жестоко убивали — просто резали как овец…

Каждый, из бойцов группы Филина, был поражён увиденным до самых сокровенных тайников своих, опаленных войной, душ…

И тут-то у Брата и сдали нервы…

Каха — этот суровый грузин, бросился накрывать голые, обезображенные тела медсестёр какими-то тряпками:

— Шакалы, ш-шакалы… — Слезы текли по суровому лицу Брата. — Псы бешенные!!!

Он всё прикрывал и прикрывал эти останки…

— Брат, что они наделали, а? — Не ожидая ответа, обратился он к Кабарде. — Как рука поднялась на красоту, а брат? Суки поганые!!! Я вашу маму, я вашу папу, весь род шакалов… А-а! Дэда шеве!!!

И такой болью повеяло на всех из души Кахи, что ком к горлу…

— Брат, брат, дай «Утёс», да!!! — С горской горячностью обратился он к Филину. — Я их догоню, не могли далеко уйти, да!!! Дай пулемет, да, как брата прошу!!! Догоню, и всех замочу на фуй, ш-шякалов!!!

— Успокойся, Брат… — Обнял, было Каху за плечи Медведь, но тот ужом выскользнул из объятий.

— Нет, брат, нет!!! Эти девочки нас с того света достают, а они их… Ну, убил в бою — не понял, что женщина… Так иногда бывает… Но они же их как отару овец зарезали, а до этого надругались, да!!! — Глаза Брата горели бешеным огнём. — Филин, брат, не дашь пулемёт, так уйду, да! Я их моими ножами резать буду!!!

Филин вдруг понял, что Брата не остановить сейчас никому. Месть клокотала в душе Кахи и, как вулканическая магма, искала выхода наружу…

И тогда молоденький лейтенант принял решение:

— Слушай приказ, группа!.. — Голос Андрея слегка дрогнул, но этого видимо, никто не заметил. — Брат, Индеец, Кабарда — головной дозор, отрыв от группы 500 метров, идти на цыпочках, себя не обнаруживать!.. Брат… Отдельный приказ тебе — в большую драку не лезть! Этим девочкам уже не помочь, а раскрыть группу — значит, сорвать всё задание… Режь их, Брат, режь шакалов, но, по одному и тихо! Ясно?!

— Спасибо тебе, брат, не пожалеешь, да! Не надо «Утёс», э!!! Я их тихо, дедовским кинжалом… Спасибо, брат!

— Тюлень! Ищи «колёса». Здесь одиннадцать «Уралов», может хоть один на ходу. Марш! Док, свою задачу знаешь — ищи медикаменты, о которых говорил… Вот она жизнь какая сучья — не было бы счастья, да несчастье помогло…

— Понял!.. — Уже на бегу просил Док.

— Бай, Ганс, Змей — справа! Мулла, Бандера, Бульба — слева! Тихонько прочешите окрестности, вдруг кто живой остался. Слон в арьергард 300 метров. Медведь, Сало со мной. Пошли, ребята!

Разведчики растворились в ночи как бесплотные фантомы.

…А через 3 минуты — одиночный пистолетный выстрел слева, и опять тишина…

Тогда у них в группе и появился «найдёныш» — единственная девушка, выжившая в этой бойне, перепуганная насмерть, прапорщик «медицинской службы» Ирина Хмельницкая… Она-то и рассказала разведчикам всё, что произошло с её госпиталем…

А потом группе пришлось больше трёх суток прятаться в «зелёнке», потому на шоссе шла «зачистка» — десантники мстили за своих погибших товарищей и за расстрелянный госпиталь…

Филин тогда просто «вырубился»…

Столько времени на ногах, практически без отдыха, и его молодой организм не выдержал нагрузок — лейтенант провалился в глубокий, тяжёлый сон…

…12 декабря, 4.50 АМ…

А Брат…

Он промаялся, не находя себе места почти двое суток, а потом подошёл к Медведю, и заявил:

— Я ухожу на разведку, Игорь…

— Не сидится?

— Не могу больше — вся душа горит!!! Ты главный, пока командир наш в «отрубе», отпусти, да! Как брата прошу, да!!!

Игорь помолчал и только сказал тихо:

— Хорошо, Каха… У тебя есть время до шести вечера, сержант… Нам нужны разведданные…

— Я вернусь…

— Конечно, вернешься, Брат!.. И я тебе даже погибнуть запрещаю или «пропасть без вести»!.. Если не придёшь, то я доложу командиру… — Игорь кивнул головой в сторону спящего Филина. — И скажу, что ты дезертир!..

— Я вернусь, Игорь-брат! — Сказал уверенно Каха. — И сведения добуду, и дедовский кинжал напою, да!..

— Добро… Иди, горячая голова… Ведь всё равно уйдёшь…

— Обязательно уйду, Игорь — за девчонок, которых Алихан как овец зарезал, отомстить надо!.. Он мой «кровник» теперь!..

— Ладно… Удачи тебе в этом праведном деле, абрек!..

Медведь посмотрел, как исчезла в предрассветной мгле спина этого неугомонного горца, и только хмыкнул горько — уж он-то как никто другой понимал этого сумасшедшего горца…

Да… Каха вышел на «тропу войны», и горе теперь было тем, кто ему на этой тропе повстречался бы…

…10.20 АМ…

…Брат ещё утром, как только отошёл на насколько сотен метров от места «днёвки» группы, набрал полные пригоршни вязкой холодной грязи, и густо намазал ею лицо, руки, и форму… И теперь был похож на самого настоящего лешего…

Идти вдоль дороги он не стал, понимая, что если «духи» впереди их группы, то они обязательно будут следить за трассой, чтобы перехватить разведчиков… Поэтому он отошёл он неё вглубь «зелёнки» примерно на полкилометра, и стал беззвучно продираться через заросли кустов…

Около четырёх часов понадобилось Брату, чтобы пройти почти 8 километров и наткнуться на «духовский» отряд…

Вернее…

Это был не сам отряд, а его, так сказать, обоз — в глубокой лощине, окружённой со всех сторон деревьями и кустами, так, что даже и с воздуха не заметить, стояли стреноженными около пятидесяти лошадей…

— Оп-па! — Прошептал Каха одними губами. — Это что? Это теперь такой транспорт у Алихана? А где же его джипы?

Он замер в кустах, и стал наблюдать за охраной «обоза»…