Зубодер думал недолго. Оскалился как шакал, дождавшийся, когда недорезанная волком овца упадет от потери крови. Схватил ружье и насколько мог быстро направился к жертве.

Ролан осмотрелся. Два трупа и тихо подвывающая женщина. Две палатки со всем необходимым для отдыха на природе, далеко не старый и не изношенный «уазик», в повышенной проходимости которого он убедился, еще когда служил в армии. Уха в котелке, в мангале остывающие угли, рядом продолговатый тазик, на нем шампуры с нанизанными на них кусками красной рыбы. Видать, шашлык Татьяна собиралась делать, да Пашка свой шампур не вовремя достал... Ролан ухмыльнулся. Ему не нравилось, что встреча у реки обернулась двумя уже состоявшимися и еще одним потенциальным трупами. Но приятно было осознавать, что теперь у них с Зубодером есть кров над головой, жратва, а главное – транспорт, на котором они могут уехать отсюда когда и куда угодно.

Он нагнулся, снял с рыбака Кольки его слегка забрызганную кровью брезентовку, рубашку, стащил с него сапоги, брюки.

– Это... Это зачем? – услышал он женский голос.

Татьяна уже не скулила. Сидела на земле, со страхом и удивлением смотрела на него.

– Одежда мне нужна, не видишь? – ухмыльнулся Ролан. – Или я на человека не похож? На зверя лесного, да?

– Нет... А вы кто?

– Я твой прокурор, детка.

– Прокурор?!

– Да, твой личный... Сашка тебе кто? – спросил он, кивком головы показав на труп.

– Муж.

– Родной?

– Почти. Гражданский.

– А Колька?

– Друг его.

– А Пашка?

Два отдаленных выстрела слились в один. Зубодер стоял возле того места, где упал подраненный мужик, и деловито перезаряжал ружье.

– Все, нет больше Пашки! Сашка твой его убил.

– Сашка?! Он его не убивал, – потрясенно тряхнула головой Татьяна.

– Но хотел убить. И убил. За то, что ты с ним. А Колька за Пашку кишки ему выпустил. Ну а ты Кольку порешила. Зачем парня убила, а? Мужа стало жаль? Ну, я тебя понимаю...

– Я не убивала...

– Да, но мы-то с корешком все видели.

– Это вы... Это все вы!!! – вспенилась Татьяна.

– Закройся. И молчи. Если жить хочешь...

– Молчу, молчу, – мгновенно успокоилась она.

И зачем-то скосила взгляд на палатку, где совсем недавно предавалась греху. Кажется, она что-то задумала. Ролан не ошибся в своем предположении. Заглянув в палатку, он обнаружил охотничий карабин с оптическим прицелом. Оружие лежало поверх двух картонных ящиков, один из которых, наполовину вскрытый, до самого верху был наполнен банками с мясными консервами. Ролан даже не знал, чему радоваться больше – карабину или жратве. Есть хотелось невыносимо.

Он взял карабин, проверил, полна ли обойма. Все в порядке, патроны один к одному, ждут своего часа.

– Убить меня хотела? – хищно оскалился он, чем привел женщину в ужас.

Она в панике схватилась за голову.

– Нет! Что ты такое говоришь?

– Что думаю, то и говорю... Пристрелить тебя, что ли?

– Не надо! Я все сделаю!..

– Что ты сделаешь?

– Все!

Ролан понял, на что готова баба ради того, чтобы жить дальше. Но лишь снисходительно и в какой-то степени презрительно усмехнулся.

– Тогда накорми мужиков. Что там у тебя в котелке?

– Уха! Из налима! Очень вкусно! – засуетилась она. – И шашлык из осетрины!

– Накормишь?

– О чем разговор!

– И спирту бы.

– Все есть. Много есть... Пашка вчера перепил, сегодня опохмелился на свою... на нашу голову... Ко мне полез. И надо было ему так нажраться...

– Сучка не захочет, кобель не вскочит, – ехидно оборвал ее Ролан. И резко: – Ну чего стоишь, жрать давай!

Пока Татьяна разливала уху по мискам, Ролан набросил на себя брезентовку. Сел за стол, лицом к ней. Голова болит и кружится, перед глазами все плывет. Но у него еще есть силы следить за нею. Мало ли что у бабы на уме? Может, кипятком в глаза плеснет...

– Ты, я смотрю, прибарахлился, – с одобрением сказал появившийся Зубодер.

Он и сам нес в руке трофеи – брезентовку и свитер, снятые с покойного.

– А штаны? – насмешливо спросил Ролан.

Он помнил, как Пашка убегал в одних трусах.

– А штаны эта найдет, – ухмыльнулся Зубодер. – Сама найдет и сама наденет. А потом снимет, когда я захочу... А я захочу! Как тебе, Татьяна, со мной спалось?

Она улыбнулась через силу и совсем не весело. Глаза опущены, на щеках стыдливый румянец... Раньше надо было девочку нецелованную строить.

Она поставила на стол две полные миски, тарелку с кусками черствоватого, но так вкусно пахнущего ржаного хлеба. Зубодер вмиг забыл о том, как хорошо ему было с Татьяной, и жадно набросился на еду.

– Ты бы пореже метал, – предостерег его Ролан.

Но Зубодер его не слушал. Слопал одну порцию, запросил другую. Татьяна не скупилась. А там и рыбий шашлык на углях поспел. Зубодер запихнул в рот сразу два куска.

Ролану также невмоготу хотелось есть, но уху из своей миски он выбрал лишь наполовину, а из шашлыка позволил себе всего один кусок.

– Спасибо тебе, хозяйка, вкусно, – похвалил он.

– И сама ты вкусная! – осклабился Зубодер. – Братан, ты можешь с ней, твоя была очередь. Ну а потом я, на всю ночь.

– Жмуров сначала убрать надо, чтобы ночевать, – покачал головой Ролан.

– А Танька на что? Такая и коня на скаку остановит. Ну, как у Пушкина...

– У Некрасова, – поправил его Ролан.

– Одна хрень, – ничуть не смутился Зубодер. – Танька приберется. А потом постелится... Да, Танька?

– Лучше всего уехать отсюда, – снова не согласился с ним Ролан. – И Таньку с собой... – И уже тише добавил:

– Волыну ей свою отдашь, пусть пальчики на ней оставит.

– Зачем?

– Не зачем, а для кого? Для прокурора... Ружье мы здесь бросим, а Таньку с собой заберем. На ружье чьи пальчики будут?

– Ее! – подхватил Зубодер. – Значит, она всех замочила!.. Ну ты голова, в натуре!.. А говорили, дырка у тебя в голове...

– Кто говорил? – нахмурился Ролан.

– Да какая разница? Все же знают, что у тебя в голове пластина...

– Пластина и дырка – это две большие разницы. Ты слышишь?

Ответить Зубодер не смог. Потому что не услышал Ролана. Его лицо исказила гримаса чудовищной боли. Руками хватаясь за живот, с воем он сполз с лавки, скрючился на земле.

– Что это с ним? – с надеждой на летальный исход спросила Татьяна.

Ролан подозрительно покосился на нее. Загнись он сейчас вместе с Зубодером, радости ее не было бы предела. А может, и пристрелила бы обоих... Нет ей веры. Но ведь и они сами не ангелы.

– Заворот кишок. Обожрался жлоб. Четыре дня ничего ни ел, а тут дорвался...

– В больницу его надо везти.

– В том-то и дело, что надо, – кивнул Ролан. – Живот ему резать надо, кишки на стол выкладывать...

– Зачем?

– А чтобы распутать, дура. А так подохнуть можно...

– Тогда ехать надо.

– Далеко?

– Не очень. Километров шестьдесят, до райцентра. Больница там...

– И ментовка... Нельзя нам в больницу. Беглые мы...

– Зэки?

– А ты думала, инопланетяне? – хмыкнул Ролан.

– Что же делать?

– Не знаю. Может, пурген дать, чтобы пронесло?

– А поможет?

– Не знаю... Травки бы какой.

– Зверобоя можно собрать.

– Ему бы с Чуйской долины травки, – усмехнулся Ролан.

Зубодер не был ему другом, но он мог назвать его своим соратником. Сколько верст вместе прошли, сколько натерпелись. Да и одной цепью они связаны. Ему было жаль его, но ничем он помочь ему не мог. Разве что вместе с Татьяной в райцентр отправить. Но тогда он точно в наручниках окажется, а сам Ролан останется без транспорта. Погоню по его следу направят. Нет, такой вариант отпадает. Так что у Зубодера выбор небольшой – или подохнуть из-за своей жадности, или выжить назло ментам...

Зубодер корчился на земле, пока не затих. Ролан подсел к нему, присмотрелся к нему. Дышит, значит, живой. Лицо все так же искажено болью, но видно, что ему полегчало.